Все будет хорошо - Наталия Костина

Нина неприязненно посмотрела на знакомую табличку «Емец И. М. Зав. отделением», как будто табличка была виновата в приснившемся ей ночном кошмаре, постучала, услышала веселое «Да-да!» и решительно толкнула дверь.

— Здравствуйте!

— А, спортсменка наша. Сдаваться пришли?

— Да, Игорь Михайлович, пришла.

— Так-так! А что вид такой невеселый? Страшно?

— Страшно, — честно призналась Нина.

— Не страшно только дуракам, — изрек доктор, — а мы с вами — умные люди. И понимаем, что выход сейчас только один. Ну, что — оформлять?

— Оформляйте, — вздохнула она.

Доктор вынул из ящика бланк направления, поставил несколько нечитаемых закорючек, долженствующих означать диагноз, дату и подпись, и отдал Нине.

— Может, кофеечку? — кивнул он на стол, на котором дымилась огромная чашка с надписью «Лида».

— Нет, спасибо. — Нина улыбнулась. — Меня уже и напоили, и накормили. Извините, Игорь Михайлович, — внезапно спросила она, — а что это у вас чашки все сплошь с женскими именами?

— Так специфика такая, Ниночка, — расплылся в улыбке доктор Емец. — В среду вот, даст Бог, прооперируем вас, вы выздоровеете, приедете и подарите мне чашечку «Нина». Традиция! Смотрите: он раскрыл небольшой шкафчик, стоящий в углу. Две нижние его полки сплошь занимали чашки. У Нины зарябило в глазах от женских имен. — Видели? — Доктор, довольный, закрыл шкаф и усмехнулся. Вот это, называется, предоперационная психотерапия. — А дома еще сколько! С сердечками! С цветочками! А по отделению гуляет! Так что, Ниночка, не забудьте.

Сестра отвела Нину в самый конец коридора.

— Вот ваша палата. До среды будете лежать одна. Это у нас самая лучшая палата, — многозначительно сообщила она Нине. — Располагайтесь. Вещи можно в шкаф повесить. На тумбочку телевизор можно поставить, если хотите. Холодильник сразу за вашей дверью, в коридоре. Постелитесь сами?

— Да, спасибо.

Васька маялась в вестибюле. Увидев подругу, она встрепенулась: — Что?

— Положили. Палата 12.

— А операция когда?

— Вроде бы в среду. Вась, давай я тебя провожу и езжай домой… Девушка, — обратилась Нина к спускающейся по лестнице сестре, той самой, что ее принимала, — мне гулять можно?

— Гуляйте на здоровье, — улыбнулась сестра Нине, — заодно и осмотритесь. Да! — спохватилась она. — Потом подойдете ко мне на пост, я вам дам список, что нужно для операции. Купить можно прямо в той аптеке, что в соседнем корпусе.

Они вышли на аллею и медленно побрели к выходу.

— Я утром приеду. — Васька смотрела на Нину круглыми печальными глазами. — Привезу тебе деньги и завтрак. Ты, пожалуйста, не волнуйся и ни о чем таком не думай.

— Я ни о чем таком и не думаю. — В этот момент это было почти правдой. — Это ты не волнуйся. Вон, смотри, маршрутка подъехала. Иди, Вась.

— Ну, я пошла. — Васька не тронулась с места. — Все будут хорошо, Нин, правда.

— Пока. — Нина повернулась и не оглядываясь ушла в свой корпус.

День тянулся бесконечно долго. Вчера она никак не могла уснуть в своей тихой палате. В отделении слышались разговоры, невнятный шум. Близко за стеной работал телевизор, но слов было не разобрать. Шлепала дверца холодильника, звякала посуда. Но постепенно к ночи все затихло, шаги в коридоре слышны были все реже. Потом выключили общий свет, оставили только лампу у дежурной сестры. Нина попыталась читать, но в голове назойливо всплывала все время одна и та же мысль — та, которая пришла вслед за ночным кошмаром: «Я убью его! Я убью его!» Это преследовало ее весь вечер, как звук какого-то дьявольского метронома, это заставило отложить книгу и напряженно всматриваться в ночное окно. Сплошная чернота, темень. И совершенно тихо. Сюда не проникали обычные ночные городские звуки — лязг трамвая, скрип тормозов, автомобильные гудки, музыка — ничего. Только несколько раз откуда-то она слышала неопределенные, приглушенные звуки разговора — это ночные сестры выходили подышать свежим воздухом, а проще говоря — перекурить. Наконец, заметив, что новенькая из двенадцатой палаты не спит, к ней постучала дежурная и предложила какую-то пахучую дрянь в пластиковом стаканчике. Нина отказалась, сестра настаивать не стала — просто оставила стаканчик и вышла. В голове все стучало: «Я убью его! Я убью его!»

Нина подумала и залпом выпила жидкость. Через некоторое время микстура подействовала, и она наконец с облегчением почувствовала, что засыпает.

Сегодня с утра приезжала Васька, привезла деньги и кучу еды. Долго сидела у Нины в палате. Большой ее живот смешно выпирал — она накинула белый халат, и средние пуговицы не застегивались. Нина равнодушно смотрела на домашнюю снедь, подержала в руках деньги и отдала их обратно:

— Спасибо большое, Вась. Только давай они пока у тебя побудут. Я сейчас какая-то рассеянная. Еще потеряю. После операции, если все будет хорошо, принесешь. Вперед — примета плохая. — Она помолчала, качая ногой и глядя в пол. — И потом — пообещай мне, если со мной что-нибудь случится, ты возьмешь Димку к себе. Я бы хотела…

— Ты что! — перепугалась Васька, хватая ее за руку, и из глаз у нее тут же брызнули слезы. — Что ты такое говоришь, Нинка! И думать не смей! Ничего с тобой не случится! — Она не выдержала и заревела во весь голос.

— Ну, прости, прости меня, пожалуйста, дуру. — Нина обняла подругу. — Действительно, что со мной может случиться?

— А оперировать под каким наркозом будут?

Молодой чернявый анестезиолог снисходительно посмотрел на Нину. Этот вопрос ему непременно задавал каждый пациент, и он всем терпеливо отвечал:

— Не волнуйтесь, Нина Анатольевна. Наркоз будет самый лучший. Ничего не услышите. Проснетесь уже в кровати.

— А когда мне его будут делать? Анестезиолог удивленно вскинул брови.

— Перед началом операции, конечно.

— Нет, — смутилась Нина, — я не это имела в виду. Просто я волнуюсь очень… Я вчера никак заснуть не могла.

— Не волнуйтесь вы так, Нина Анатольевна! Оперировать будет сам Игорь Михалыч… А чтобы вы так не переживали и выспались как следует… — Он достал из кармана небольшую пачку листков, аккуратно оторвал один и протянул Нине. — Вот вам рецептик. Пойдете сейчас в соседний корпус, там аптека…

— Я знаю, — перебила его Нина. — А что это?

— Это легкое успокоительное и немного снотворное. Мне уже доложили, что вы вчера долго уснуть не могли. Отнесете вот это на пост, — кивнул он на листок, — и сегодня вечером, часиков в восемь, вам сделают. Я распоряжусь. Будете спать как младенец.

— А может, не нужно? — Нина сомневалась.

— Нужно, Нина Анатольевна, нужно. Всем перед операцией делают в обязательном порядке. Это очень хорошее средство. Вы нам завтра нужны спокойная, и чтоб сердечко не шалило, Ну, я пошел. — Анестезиолог легко хлопнул ладонью по Нининой кровати и поднялся. — До свидания, Нина Анатольевна, до завтра.