«Если», 2003 № 12 - Журнал «Если»

После ее слов с генеральным директором Рутерхидом случился приступ удушья, отчего его лицо приобрело очень красивый синевато-багровый оттенок. Говорить он не мог, поэтому пришлось вмешаться его заместителю Торпу. Именно он объявил Мэри, что руководство компании очень сожалеет, однако в силу обстоятельств Британская марсианская вынуждена… и так далее, и так далее.

И Мэри снова пришлось напрячь все силы, чтобы в очередной раз справиться.

Ей было наплевать, что она не может оплатить обратный проезд на Землю. На Марсе ей нравилось больше. «Да будь я проклята, если позволю так легко себя списать», — решила она и, превратив в наличные свой последний чек, стала создавать собственный бизнес.

У кельтов-колонистов она приобрела купол — запасное жилье, использовавшееся ими в качестве укрытия для скота, и хотя даже в сухом, разреженном марсианском воздухе запах держался несколько недель, Мэри была довольна. Стены купола оказались еще очень крепкими и хорошо держали тепло, а оборудовать его дополнительными антресолями для постояльцев не представляло большого труда.

Чиринг, контракт которого оказался разорван после того, как «Катманду пост» опубликовала серию острых критических статей о деятельности БМК, пришел к Мэри — ему просто некуда было податься. Он оказался приличным механиком и помог ей починить сломанный водяной насос и установить генераторы.

Манко Инка, вынужденный оставить сплоченные ряды служащих БМК после того, как выяснилось, что он (якобы) практикующий христианин, принес Мэри в качестве квартирной платы каменнолитейный узел, с помощью которого она сумела изготовить пять превосходных бродильных чанов, а также множество кружек, мисок и тарелок.

Первую партию ячменя для производства солода поставил ей сам Кочевелу.

А как только стало известно, что у Мэри есть и пиво, и прелестные дочери, «Королева Марса» стала пользоваться бешеной популярностью.

Вот уже больше пяти лет она гордо стояла на каменистом участке земли на склоне холма, являя собой прекрасный образчик того, как должна выглядеть уютная марсианская деревенская таверна. Приземистый, широкий у основания купол «Королевы» зарос живописными лишайниками со всех сторон, кроме наветренной, с которой свирепые песчаные бури срывали любую растительность. Чтобы спасти стену от скорого разрушения, эту сторону приходилось постоянно подшпаклевывать и латать с помощью отходов каменнолитейного производства, имевших красновато-коричневый оттенок. Продукты и топливо Мэри приобретала или выменивала у клана, у полевых работников и даже (в порядке личной договоренности) у некоторых предприимчивых служащих БМК, не слишком радевших о казенном имуществе. Так был заложен фундамент ее процветающего хозяйства.

И вот теперь этому процветанию угрожала нешуточная опасность, и Мэри не оставалось ничего другого, как напрячь все силы и сообразительность, чтобы в очередной раз справиться с бедой.

— О, святая Мать-Владычица, — ворчала она себе под нос, когда, спотыкаясь о мелкие песчаные дюны, мчалась по Трубам обратно в «Королеву». — Ведь все было так хорошо, почему же что-то должно обязательно случиться? Неужто ты не можешь даровать мне хотя бы один спокойный год? Да нет, ты, наверное, просто не хочешь… По твоей милости мне теперь приходится таскать каштаны из огня для этого мужлана Кочевелу, а где я возьму деньги? Неужто тебе так трудно сотворить для меня хоть одно маленькое чудо? Ты, наверное, думаешь — я сильная, я сама справлюсь, сама решу все проблемы для других и за других, так что им не придется и пальцем пошевелить? Ну уж дудки!..

Она добралась до прозрачного участка и бросила мрачный взгляд наружу.

Перед ней простиралась долина Мертвой Змеи — узкая каменистая полоска земли, отмеченная невысокой каменной пирамидкой, последним местом упокоения ручного питона, принадлежавшего Кочевелу. Змея выдержала трудный полет на Марс только для того, чтобы сбежать из террариума и насмерть замерзнуть Снаружи. Первоначальные надежды, что питона можно разморозить и оживить, разбились вдребезги, когда Финн, пытаясь пошутить, водрузил свернувшуюся кольцом мертвую змею себе на голову — и тут же уронил на пол.

Сразу за долиной Мертвой Змеи чуть ниже оплавленного склона вулкана Моне Олимпус[18] виднелась покосившаяся визиостена собственного надела Мэри — жалкого земельного участка, который ей, словно в насмешку, всучили при увольнении из БМК. Тонкие крыльчатки древних ветряных двигателей придавали пейзажу обманчивый патриархально-деревенский вид. В силу особенностей геологического строения поверхности на Марсе никогда не ощущалось недостатка в плохих почвах, но в случае с Мэри компания особенно постаралась. В результате ей достался почти стерильный глинистый участок, на котором не росли даже лишайники. Разумеется, ни о каком эффективном хозяйствовании здесь не могло быть и речи, однако, несмотря на это, БМК ни разу не попыталась отобрать у Мэри ее землю.

— Я знаю, чьи это шуточки! — прорычала Мэри сквозь зубы. — Прекрасная плодородная земля, вот как? Будь ты проклят, старый похотливый козел!..

Затем она двинулась дальше и вскоре свернула в боковое ответвление Трубы, ведущее к ее наделу. Мэри никогда не была мазохисткой, но после экскурсии на плантацию Морриганов ей вдруг захотелось взглянуть на собственный небольшой огород.

У входа она сразу увидела бьющие из замка шлюза тонкие струйки пара. Шлюз давно нуждался в капитальном ремонте, и Мэри подумала, что, если у нее сломается что-то еще, она просто не найдет денег, чтобы исправить поломку. До боли закусив губу, она вошла на участок и опустила маску, чтобы получше рассмотреть низкорослый, чахлый, желтоватый ячмень, чуть колышущийся в волнах кислорода. Контраст с тучными морригановскими полями был слишком очевидным, и Мэри, опустившись на перевернутое ведро, заплакала. Впрочем, глаза ее оставались почти сухими; лишь одна чахлая слезинка, скатившись по щеке, упала на пересохшую красную глину и зашипела, как перекись водорода на ране.

Вскоре гнев и отчаяние отступили, но Мэри еще долго сидела, глядя на быстро высыхающее пятнышко влаги на глине. Глина имела красно-коричневый цвет настоящей терракоты.

— Интересно, — вслух произнесла Мэри, — можно ли делать из этого чертова дерьма горшки и кувшины?

В посуде она не нуждалась — все необходимое Мэри получала методом «каменного литья» из самой обычной марсианской пыли. На что ей еще и глина?

Из нее можно лепить статуэтки, подумала она. Произведения искусства. Сувениры. Разные полезные штучки. Изразцы с рельефной надписью «На память о Марсе». Правда, у самой Мэри не было никаких художественных способностей, но она надеялась, что кто-нибудь из ее постояльцев окажется талантливым скульптором. Быть может, рассуждала она, тогда ей удастся договориться с магазином «Экспорт базар», чтобы он взял их изделия на консигнацию. Ее Тончайший Марсианский Фарфор шел очень хорошо, и Мэри надеялась, что изделия из глины тоже можно будет реализовать с прибылью.