«Если», 2003 № 12 - Журнал «Если»

— С такими деньжищами мы могли бы многое сделать, — вздохнул Матлот — тот самый, который пинал Финна чаще остальных. — Например, купить новые генераторы, в которых мы так нуждаемся, или дополнительные визиопанели, которые для нас дороже золота — в прямом и переносном смысле. И как бы ни претило нам продавать надел посторонним…

— Если бы участок купили вы, Мэри, от этого выиграли бы не только ваши домочадцы, но и мы, — объяснил Кочевелу. — Причем, выиграли бы вдвойне. Как говорится, и корову продали, и при молочке остались…

Мэри с негодованием посмотрела на него. Она ясно понимала: при любом раскладе расплачиваться придется ей одной. Ведь если ячменное поле клана перейдет к компании, она останется без ячменя, а нет ячменя — нет и пива. Ее маленькому хозяйству угрожала самая настоящая катастрофа.

— Вы загнали меня в угол, Кочевелу, — сказала Мэри, и он сокрушенно покачал головой.

— Не только вы, но и я загнан в угол, — ответил старшина. — Просто ваше положение еще более сложное — тут или в стремя ногой, или в пень головой. Но если найдутся деньги — и вы, и клан окажутся в выигрыше, а компания пусть утрется. Прошу вас, дорогая, подумайте как следует, никто не заставляет вас принимать решение немедленно. Компания дала нам на размышление тридцать дней. Ступайте домой и обсудите ситуацию со своими — быть может, какой-нибудь выход найдется.

Вместо ответа Мэри снова затянула на лице маску и быстро вышла через шлюз, что-то неразборчиво бормоча под нос.

За свою жизнь Мэри привыкла к чрезвычайным ситуациям. Когда ее отец оставил семью и ей пришлось бросить университет, чтобы ухаживать за больной матерью, она справилась. Мэри нашла работу и переехала в меньшую по размеру, но более дешевую квартиру, в которой они с матерью жили в состоянии вооруженного перемирия до тех пор, пока однажды та не наглоталась снотворного.

И снова Мэри справилась. Она похоронила мать, нашла совсем крошечную квартирку и поступила на вечерние курсы при университете, где в конце концов защитила диссертацию по ксеноботанике.

Когда ее первый муж — отец Элис — умер, Мэри справилась. Она мобилизовала все свои знания и умения и нашла престижную исследовательскую работу, которая оплачивалась настолько хорошо, что ей не пришлось отдавать Элис в государственный приют для сирот.

Когда от нее ушел отец Роуэн, Мэри справилась, хотя он и прихватил с собой значительную часть ее денег. Два года изнурительной исследовательской работы плюс несколько проектов, которые она разрабатывала по совместительству, позволили ей снова встать на ноги.

Когда отец Моны решил, что мальчики нравятся ему больше, Мэри в очередной раз справилась. Несколько жестоких уроков явно пошли ей впрок, поэтому расставание произошло быстро и без малейшего ущерба для ее финансов (чувства были не в счет). А когда вербовщики БМК предложили Мэри работать на Марсе, она согласилась почти что с легким сердцем, решив, что Небесная Госпожа наконец-то послала ей награду за долгие годы борьбы и терпения.

Предложение действительно выглядело очень заманчиво. Удивительные приключения в другом мире, уникальная возможность исследовать и классифицировать неизученные формы жизни и, вполне вероятно, шанс оставить след в науке, присвоив свое имя какой-нибудь марсианской водоросли. Дочери слушали Мэри, широко открыв рты, и только старшая, Элис, немного всплакнула, огорченная перспективой расставания с подругами. В конце концов все четверо храбро отправились в космос, чтобы стать настоящими марсианками. По совести сказать, сначала Мэри немного волновалась за дочерей, но девочки адаптировались на новом месте едва ли не быстрее, чем она сама (и при этом оказались донельзя избалованы, так как на Марсе они были единственными детьми).

Что касалось Мэри, то первые пять лет она пребывала в состоянии полного счастья. Она была уважаемым членом марсианского научного сообщества; коллеги высоко ценили ее знания и ее научную проницательность, благодаря которой Мэри сумела открыть больше способов промышленного применения Cryptogametes gryffyuddi, чем Джордж Вашингтон Карвер — способов использования арахиса.

Но когда она изучила все полезные свойства, которые можно было обнаружить у бурых марсианских лишайников (а за пять лет объект исследования оказался полностью исчерпан), выяснилось, что доктор Мэри Гриффит больше не нужна компании.

Оставившая глубокий след, если не в ее душе, то в судьбе, беседа с генеральным директором Рутерхидом была неожиданной и короткой. Под сомнением оказался моральный облик Мэри. Дело было в детях, которые отнимали у нее слишком много сил и времени, и хотя в Кельтской Федерации иметь троих детей было в порядке вещей, Марс принадлежал Англии, о чем Рутерхид не преминул ей напомнить. Кроме того, Мэри подозревали в употреблении химических стимуляторов, подлежащих особому контролю (читай — алкоголь), что тоже не было преступлением на территории Федерации, однако, с точки зрения морали, выглядело более чем сомнительно. Наконец Рутерхид сказал, что БМК готова была смотреть сквозь пальцы на ее, так сказать, религиозные убеждения, в надежде, что они удержат мисс Гриффит от безнравственных поступков известного рода, чего, к сожалению, не произошло, и поэтому…

— Ты имеешь в виду мужчин, с которыми я спала? — зло перебила Мэри.

В минуты наивысшего душевного волнения она частенько утрачивала способность выражать свои мысли на английском языке, но сейчас этого, к несчастью, не произошло. Что и определило ее судьбу.

— Ах ты сушеный старый козел! Да ты бы и слова не сказал, если б я спала с женщинами, ханжа проклятый! Весь Марс знает, что ты держишь в своем кабинете голографическую установку и подборку кассет с лесбийскими шоу!..

Любое академическое сообщество, как правило, представляет собой довольно тесный мирок, в котором слухи распространяются со скоростью света. Еще более тесным оказался мир, ограниченный марсианским биокуполом; скрыть здесь что-либо было практически невозможно, поэтому над пристрастиями генерального директора («Джули и Сильвия берут уроки хороших манер у фрау Кнут») втихомолку хихикали буквально все, однако до сего дня никто не осмеливался говорить об этом вслух.

После ее слов с генеральным директором Рутерхидом случился приступ удушья, отчего его лицо приобрело очень красивый синевато-багровый оттенок. Говорить он не мог, поэтому пришлось вмешаться его заместителю Торпу. Именно он объявил Мэри, что руководство компании очень сожалеет, однако в силу обстоятельств Британская марсианская вынуждена… и так далее, и так далее.