Тайфун - Робин Алан Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тебя предупредил.
— Ой, напугал, — презрительно усмехнулся Браун. — Теперь я понимаю, почему жена сбежала от тебя. Но я не твоя жена, и у тебя есть один шанс сказать мне правду, всю правду и ничего, кроме правды, и да поможет тебе господь. Я хочу знать, какого хрена ты делал в вентиляторной и кто тебе это посоветовал. Это был Бледсоу? — Браун отпустил обожженную руку радиста. — Энглер, если тебе есть в чем покаяться, не тяни. Если у тебя был приказ, это вчистую освобождает тебя от всякой ответственности.
Вырвавшись из его рук, Энглер схватился за ручку двери.
— Энглер, я с тобой еще не закончил.
— Пошел к такой-то матери!
Радист захлопнул дверь перед самым носом у Брауна.
«Господи, что творится!» — подумал боцман. Офицер и старшина действуют в сговоре против другого офицера. Это было что-то низкое и грязное, и чем дальше, тем грязнее оно становилось. Вернувшись, Браун снова вставил наушник в рацию.
— Вы все слышали? — спросил он в микрофон.
— Все, — ответил Стэдмен. Он сидел один в офицерской кают-компании, положив перед собой рацию. — Что насчет кока?
— Он повторил рассказ про кофе.
— Боцман, они оба лгут.
— Я тоже так думаю. Вопрос в том, что мы можем с этим поделать.
— Если тут, кроме Энглера, замешан Бледсоу, дело становится серьезным, — задумчиво произнес старший помощник. — Капитан по-прежнему у себя?
— Так точно. Командование лодкой принял на себя Уэлли. Командир отдыхает. Он приказал его не беспокоить. А что?
— Я собираюсь его побеспокоить.
«Байкал».
Пройдя через водонепроницаемый люк в главный машинный пост, Марков застал Грачева склонившимся над консолями управления реакторами. Пальцы старшего механика бегали по ручкам контроля давления и температуры, словно пальцы пианиста по клавишам. Грачев переоделся в сухую синюю робу, однако белая с красным повязка на руке, обозначавшая то, что он является дежурным механиком, оставалась насквозь мокрой. Демьяненко сидел за обшарпанным деревянным столиком посреди отсека и записывал значения давления и температуры, которые диктовал Грачев.
— Давление в первичном и вторичном контурах охлаждения ниже нормы на ноль целых шесть десятых атмосферы.
Демьяненко сверился с таблицей.
— Температура охлаждающей жидкости должна быть триста пятьдесят градусов по Цельсию.
Грачев постучал пальцем по маленькому круглому циферблату.
— Триста пятьдесят восемь. Почти в норме. Поздравляю, — объявил он, не поднимая головы. — Командир, тебе очень повезло. Ты ничего не испортил.
Марков обратил внимание на то, что все фотографии женщин из брачного агентства исчезли.
— Лейтенант, сходи-ка принеси нам чаю, — попросил Марков. Дождавшись, когда Демьяненко выйдет, он сел в синее кресло рядом со старшим механиком. — Я уже думал, мы тебя потеряли.
— Ты пришел почаевничать или поговорить?
— Поговорить. — Марков протянул Грачеву листок бумаги с сообщением от адмирала Попова. «Следуйте в Анадырьский залив квадрат двадцать два, ждите там корабли сопровождения». — Что скажешь на это?
— Попову заплатят только тогда, когда «Байкал» доберется до Шанхая, так что он, естественно, хочет, чтобы мы продолжали путь. В противном случае, если лодка получила настолько серьезные повреждения, что была вынуждена воспользоваться аварийным буйком, Попов предпочел бы, чтобы мы тихо отправились на дно.
— И что нам остается?
— Мы в безопасности до тех пор, пока американцы считают нас погибшими, — улыбнулся Грачев. — Обрезав наполовину нашу мощность, ты заставил их принять нас за «Акулу». Умным твое решение никак не назовешь. Реактор запросто мог бы перегреться и выйти из строя. Но оно было хитрым.
— Недостаточно хитрым. Мы отогнали американскую лодку на юг. — Марков кивнул на пустую стену. — Куда подевались твои девчонки?
Грачев указал на мусорную корзину.
— Даже если нам удастся выкрутиться из этой передряги, сохранив свою шкуру, денег все равно не будет.
«Нам еще очень повезет, если нас не посадят за решетку», — подумал Марков.
— В Тюленьей бухте мы никому не нужны, оставаться здесь бесконечно долго мы тоже не сможем. Нам остается только один путь.
— На север. Затем на Тихий океан. Если повезет, мы даже сможем добраться до Петропавловска-Камчатского. Но сначала надо будет решить кое-какие проблемы, — сказал Марков. — Во-первых, Берингов пролив. Еще никто не пытался провести через него «Тайфун».
— Если это можно сделать, ты это сделаешь.
— Ну а ракеты?
— Ты что-нибудь придумаешь. Ты командир. Если Федоренко будет нам мешать, запихаем его в шахту и откроем люк. Ракета промокнет, но и Федоренко тоже. Если хорошенько подумать, этим мы убьем сразу двух зайцев.
Марков собрался было рассмеяться, отмахнуться от предложения Грачева, как от шутки, на что тот и рассчитывал, но вдруг стал серьезным.
— А ведь действительно можно затопить шахты. В этом случае сами ракеты и боеголовки окажутся непоправимо испорченными.
— Если затопить все двадцать шахт, «Байкал» примет на борт лишних две тысячи тонн воды. Мы отправимся прямиком на дно. Ты готов ради того, чтобы уничтожить ракеты, потопить корабль?
— Нет.
— В таком случае, если ты не придумаешь, как дать американцам расправиться с ракетами, оставив нас в покое, нам придется доставить их по назначению.
Вернулся Демьяненко с серебряным подносом с двумя чашками, термосом с крепким чаем и сладким печеньем.
— А ты высказал любопытную мысль, — заметил Марков.
Грачев внимательно посмотрел на командира.
— Какую же?
Марков резко поднял взгляд.
— Как ты думаешь, насколько сильно американцы не хотят, чтобы «Байкал» попал в руки китайцев?
— Ты сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос.
— Я-то знаю, — подтвердил Марков. — Но мне интересно, знают ли его сами американцы?
«Портленд».
Коммандер Ванн выключил люминесцентные лампы, оставив маленькую настольную лампу. Она отбрасывала теплый, уютный свет на книгу в мягком переплете, лежавшую на коленях командира. «Делия», роман о военно-морском флоте. Действие романа происходило на Тихом океане перед началом Первой мировой войны.
Хотя «Делия» был старым четырехтрубным эсминцем, который жег грязный уголь, хотя огонь в топках поддерживали полуголые кочегары, обливавшиеся потом в духоте и смраде, Ванн остро сопереживал происходящему на страницах романа. И его не покидала ностальгия. Командир «Делии» был полновластным правителем; он не просто проводил в жизнь внешнюю политику Соединенных Штатов, он сам ее творил. Он был не управляющим, а в определенном смысле полубогом, отвечавшим только за свои ошибки.
Ванн углубился в чтение, и стены каюты, облицованные дешевым пластиком под дерево, казалось, расступились. Остался только яркий экран монитора, напоминающий о том, где он находится: в подводной лодке, которая, покинув мир света и свежего воздуха, погрузилась на
