Наперегонки со смертью - Виталий Гладкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Елизавета Петровна хранила на антресолях банки-склянки, сломанные часы и утюги, давно умолкнувший радиоприемник, репродуктор которого охрип после всенародного плача, когда помер Сталин, старую обувь, мотки электрических проводов разного сечения и рыболовные принадлежности (это добро осталось после мужа), пачки стирального порошка, консервированный горошек, соль, соду, сухую горчицу, остатки столового сервиза… и так далее. До бесконечности. Я еще не назвал разные житейские мелочи.
Подчиненный Можаева положил коробку на стол, а капитан обратился к понятым:
– Пожалуйста, смотрите внимательно!
Я недоумевал – что они могли найти? Скелет помершего с голодухи таракана? О, это большой криминал…
Ответ пришел ошеломляющий. Можаев открыл коробку из-под какого-то прибора и взору присутствующих предстал пистолет "макаров" с запасной обоймой – свеженький, чистенький, лоснящийся.
Это был явный перебор. Чувствуя, как начала уходить земля из-под ног, противник стал пороть горячку. Подброшенный пистолет – наивность, которую можно созерцать разве что в плохих кинофильмах. Этот фокус срабатывает лишь в случае предвзятого отношения следствия. То есть, когда нужно кого-то срочно упрятать за решетку, притом на недолгое время. Но противник практически наверняка знал, кто упал ему на хвост, а потому фортель с пистолетом можно было отнести к разряду дешевых трюков, исполняемых в полном отчаянии. Что вполне соответствовало генеральной линии оперативного плана.
– Это ваш? – Капитан был сама официальность.
– Впервые вижу, – не задумываясь, ответил я, стараясь поймать ускользающий взгляд Можаева – неужто его подчиненные подбросили?
Но опер невозмутим и очень серьезен. Всем своим видом он дает понять, что время для шуток прошло.
– Так и запишем… – Капитан смотрит на меня как на врага народа. – Может быть, это оружие хозяйки квартиры? – спрашивает он насмешливо.
– Вполне возможно… – Я пожал плечами. – Сейчас такие времена, что впору заводить не только бойцовых собак для охраны жилищ, но и чего-нибудь поэффективней. Например, гранатомет. Чтобы всякие охламоны не вламывались среди ночи и без спросу в квартиры честных законопослушных граждан.
Капитане вскипел от моего наглого тона, но тут же и остыл, бросив быстрый взгляд на понятых, которые слушали наш диалог, разинув рты.
– Продолжайте… – коротко кинул он своим сотрудникам, которые тем временем бережно упаковали оружие и обойму в целлофановый пакет.
Обыск продолжился. Я стоял посреди комнаты в одних плавках и чувствовал себя несколько скованно. В конце концов, здесь не стриптиз, а шмон. Потому я не выдержал издевательств над своей моралью и обратился к Можаеву:
– Мне бы одеться…
– Успеется, – не без злорадства ответил он, небезосновательно полагая, что своим отказом уел меня по самое некуда.
– Тогда позвольте мне снять и плавки. Может, совсем обнаженные мужчины вам нравятся еще больше.
– Ты!.. – вызверился капитан.
У него даже рука дернулась, чтобы дать мне по мордам. Только огромным усилием воли опер сдержал себя и, немного успокоившись, подозвал одного из своих шнурков:
– Пусть он наденет что-то… – буркнул Можаев, не поднимая головы. – Только смотри за ним в оба! Чтобы не выкинул какой-нибудь фортель…
Я натянул на себя джинсы, плотную хлопчатобумажную рубашку, теплый шерстяной пуловер и старенькую кожаную куртку – все равно из-за выбитых входных дверей в квартире стояла холодрыга. Обулся я в мягкие прочные ботинки, которые таскал неизвестно столько лет. Они были у меня своеобразным талисманом. Теперь я чувствовал себя вполне удовлетворительно и даже весьма расплывчатое и не совсем светлое будущее не могло омрачить мою окончательно проснувшуюся душу. Да, я даже радовался такому финишу своей одиссеи. Наконец закончится полная неопределенность и я смогу или оправдаться, или… В общем, ясно. Все равно что-то должно было случиться. Рано или поздно. Будем надеяться на лучшее…
Меня привезли в городское управление внутренних дел когда рассвело. И доставили в кабинет. Самое интересное, что его хозяином был капитан Можаев. По крайней мере, мне так показалось. Пошел на повышение?
– Поздравляю, – сказал я любезно, когда меня усадили на стул.
– С чем? – слабо удивился Можаев, ковыряясь в каких-то бумагах, которые он достал из сейфа.
– Ну как же – с повышением.
– А… – Капитан посмотрел на меня с насмешкой. – Леща кидаешь? Не поможет.
– И в мыслях не имел. Это я по старому знакомству. Приятно иметь дело с умным человеком.
– Ты на что намекаешь? – сурово сдвинул выгоревшие светлые брови Можаев.
– Никаких намеков. Я честен как монах на исповеди. Просто в городском уголовном розыске обычно работают профессионалы, хорошо зарекомендовавшие себя на прежнем месте службы, в райотделах. Бывают и исключения, но редко.
– Пусть так. Но тебе-то какое дело до моих профессиональных качеств?
– Большое. Вы не дадите эмоциям возобладать над разумом. И не позволите невинному сесть в тюрьму.
– Обнадеживающее начало, – хмуро улыбнулся капитан. – Оказывается, ты не только неисправимый лгун, но еще и большой хитрец.
– Человеку всегда присущи сомнения. А сотруднику уголовного розыска – тем более.
– Сейчас мы развеем последние сомнения. – Он поднял трубку телефона и набрал какой-то номер. – Алло! Это лаборатория? Сан Саныч? Можаев на проводе. Как там мой заказ?
Так… Так… Понятно. Когда? К черту бумаги! Время, время, Сан Саныч! Меня шеф и так уже ест поедом. Нельзя? Бюрократы… Ладно, потерплю. Только недолго! Пока.
Оставив телефонный аппарат в покое, он поднял на меня явно повеселевшие глаза. Только веселье это было не доброе, человеческое, а хищное, тигриное. Если, конечно, тигр способен на такие эмоции.
– Вот так-то, гражданин Чернов, – сказал он с нажимом на слове "гражданин". – Или как вас там?
– Санта Клаус, – буркнул я, чувствуя как засосало под ложечкой от нехороших предчувствий. – Родился на Северном полюсе, в чуме. Потому и жизнь у меня чумовая… благодаря родной милиции. По крайней мере сегодня – точно. В чем меня обвиняют?
– А как насчет пистолета? Вы не возражаете, если я включу диктофон? – Можаев перешел на "вы".
– Пожалуйста… – Я подождал, пока он нажмет нужную клавишу. – Формальности вы решили опустить?
– Так ведь мы и так хорошо с вами знакомы, – насмешливо сказал капитан. – В конце допроса все сделаем по форме. Бумага с шапкой, подписями… Устраивает?
– Нет.
– Почему?
– Мне нужен адвокат. Я хочу, чтобы буква закона была соблюдена в точности.
Капитан выключил диктофон и едко сказал:
– А мы, оказывается, шибко грамотные. Ты не очень тут права качай. А то как бы чего не вышло. Дальше нужно объяснять?
– Я сообразительный. Все понял, обязуюсь исправиться. Но если вы будете вешать на меня всех собак, то тогда хоть застрелите, а я буду молчать. Пока не появится адвокат.
– Нужно будет – застрелим, – мрачно пообещал Можаев. – Включаю… – Он снова запустил свою шарманку.
– За адвокатом послали, – соврал капитан в микрофон, не моргнув глазом. – Но я надеюсь, что вы все-таки соизволите ответить на интересующие нас вопросы и до его прихода.
Договорились?
Я нагнулся к диктофону и рявкнул:
– Так точно! Договорились!
Можаев готов был сожрать меня без хлеба и соли, но прикусил нижнюю губу и сдержался от комментариев моей выходки. Но его взгляд был выразительнее любых слов.
– Где вы взяли пистолет? – начал допрос Можаев.
– Какой пистолет?
– Тот, что мы нашли в вашей квартире.
– У меня нет квартиры. Я снимаю комнату.
– Пусть так. Перефразируем вопрос: как попал к вам пистолет, найденный оперативной группой угрозыска в вашей комнате?
– Он попал не ко мне, а в комнату. Сегодня я увидел его впервые.
– Наверное, ваша хозяйка коллекционирует боевое оружие, – с иронией сказал капитан.
– Спросите у нее. – Я пожал плечами.
– Обязательно спросим. Значит, вы отрицаете, что пистолет принадлежит вам?
– Напрочь. У меня идиосинкразия на оружие.
– Что-что!? – У Можаева от удивления округлились глаза; похоже, он не знал смысл слова "идиосинкразия".
Уел мента! Хоть чем-нибудь. У меня даже настроение улучшилось…
– Это значит, что на любое оружие у меня аллергия. Повышенная чувствительность. Как увижу ствол, так сразу мне плохо становится.
– Странно…
– Что именно?
– В вашем личном деле указано, что вы даже среднюю школу не закончили. А такими заумными словечками балуетесь. Как-то не вяжутся ваши документальная и истинная сущности.
– Я много читал. Занимался самообразованием. К тому же ваши сведения по поводу моих школьных лет недостаточно полны. Я закончил еще и техникум.
– Это упущение… – Можаев сделал запись в блокноте. – А что касается этой… идио… в общем, аллергии на оружие, то позвольте вам не поверить. По нашим данным, вы служили в армии и находились в районах боевых действий. Мало того, у вас даже есть правительственные награды. И не одна.