Обернись моим счастьем (СИ) - Тур Тереза

— Льярра, — выдыхает его величество с восторгом. — Льярра!

Какой-то серый ком издает злобный визг и бросается на меня, но перед ним оказывается Ральф. Лев рычит, его грива колышется от потоков горячего воздуха, лапой он наступает на то, что посмело приблизиться к той, которую он считает своей.

Глупец! Серые, словно по команде, кидаются в нашу сторону. Львы, прикрывая короля, Ари, и меня заодно, бросаются наперерез, но серых слишком много. Они стремятся уничтожить! Ральфа, короля, Ари — всех! Началась настоящая битва, при этом серые, бросаясь на львов, явно оттесняли меня в безопасное место. Я нужна им. Я — артефактор. Они оставят меня в живых и заставят работать на себя, а Ари, его величество и Ральфа убьют, чтобы не мешали… А Морган? Где Морган? Жив ли он? Мадам Клай? Они не здесь, нас выкинуло, и теперь из-за этих серых ничтожеств я, возможно, никогда не увижу тех, кто мне дорог?

— Нет!

Ральф весь облеплен серыми. Он рычит, старается их стряхнуть, но безуспешно. У меня от злости заходится сердце.

— Нет!

Слышите? Нет! Это мой лев! Мой!

— Ррррррррррррррр! — львиный рык вырывается у меня из горла, да такой, что все замирают.

Я рычу, чувствуя нестерпимую, невыносимую боль в плечах. Хочу посмотреть…

ЧТО ЭТО? Я стою на четырех лапах, волосы стали гривой, а вокруг круговерть запахов.

— Алекс! — крошечный синий крылатый человечек кувыркается в воздухе. — Алекс, давай играть!

У меня не хватает сил на то, чтобы даже помотать гривой. И… все начинает меркнуть и затухать. Плечи уже не болят. Плеч я уже просто не чувствую. Как и себя самой.

Я падаю на песок- все плывет перед глазами…

— Алекс! Аааалееекс…, - хнычет синий человечек, — Королева! Королева сильф! — складывает он молитвенно ладошки, пристроившись у меня на плече, — Она умирает! Моя львица умирает, а я ведь только родился!

— Ррррррррррррр……

Рычание и тяжелая лапа опускается на меня. Ральф. В его глазах столько бои. Боли и гнева. Ральф будет страдать, а синий человечек — плакать. Мне жаль. Мне очень жаль, я и сама не хочу умирать, простите, но я не могу. Больно. Слишком больно…

Синие бабочки кружат над моим плечом. Они верещат и как будто что-то из меня вытаскивают. Они летят, летят и кружатся, а в руках у них длинные, не толще волоса серебряные нити. Я открываю глаза. Я больше не лев. Рубашка порвана, плечо в крови — там, где обычно серебром переливались узоры. Еще в детстве мне их сделал отец. Он что-то говорил о том, что это меня убережет, о том, что так надо, но так и не рассказал всего.

Тоненькие голоса. Вроде снаружи, а вроде в моей голове…

— Так же львицу убить можно!

— И что он сделал?

— Бедная Алекс!

— Алекс, держись.

— Не сообразили раньше.

— Что со мной? — шепчу я.

— Ты — львица, — подлетают ко мне две синие бабочки. — Я — Герра, сильфа Ральфа. Меня ты видела. А она — сильфа короля.

Синее существо с короной на голове кивает с важным видом:

— Приветствую тебя, призвавшая Льярру спустя столько лет!

— Алекс… Мы все у тебя в долгу, — Герра села мне на ладонь. — Если бы не ты, сильфы бы просто исчезли!

— Теперь я — король Льярры и Сильф! Я самый-самый главный! — пискнул крошечный карапуз и все рассмеялись.

Я оглядываюсь, искренне считая говорящих синих бабочек бредом. Все замерли — и серые, и львы. Его величество. Ариадна. Какие же они красивые! Теперь их можно рассмотреть — каждую шерстинку. Ральф. В его глазах столько боли, а от серого тумана веет ненавистью… Страшно ощущать, что к тебе испытывают подобные чувства.

— Почему… все замерли?

— Ты обратилась к Льярре, и она услышала твою мольбу.

Пришлось снова посмотреть на этих… Как же их? Сильф…

— А вы…

— Действительно существуем, — кивнула королевская сильфа. — Ты в Льярре, Алекс. Стране оборотней-львов. От первого рыка рождается сильф — часть души льва. Так распорядилась Льярра. Мы обладаем особенной магией. Ты — дитя оборотней, но каким-то образом все это время ты не оборачивалась, не считала львов своими, но именно на твой зов о помощи открылась Льярра!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я слушала все это, сквозь слезы вглядываясь в смешение серого с золотым — львы сцепились с пришлыми — да так и замерли, как статуи. Принюхалась — убитых нет. Принюхалась? Опустила глаза вниз — я снова лев. Легла на землю, прижалась к горячему песку и тихо прошептала:

— Спасибо…

«Пожалуйста, моя девочка!» — раздалось в голове.

— А почему остальные так не сделали? — спросила я.

Синий рой с рассерженным гулом взмыл в небо! Мгновение — и сильфы вернулись, осыпая оборотней обвинениями. У меня даже голова закружилась.

— Не верят! Не помнят! Отказываются!

— Убийство на Арене Предков… Еще тогда — давным-давно!

— Подстроенного, кстати!

— Львицу, невесту короля — убили.

— Не защитил. Взял в жены другую.

— Нарушили закон!

Ко мне подлетела сильфа в короне и назидательно подняла пальчик к небу.

— Лев не может убить другого льва. Даже на поединке. Нельзя!

— И Льярра от них отказалась, — грустно сказала Герра. — Она стала гибнуть сама, а вместе с ней и мы…. Алекс! Если бы не ты…

— А вы им почему не сказали?

— Сами… Должны были сами… — донеслось со всех сторон, будто вздохнули пески. — Мы только подсказывали, как могли.

— И только когда король спас Ари, не дал ее растерзать, когда Ральф скинул подчинение и не тронул сестру — только тогда Льярра застыла. Перестала исчезать так стремительно. У нас появилась надежда.

— Так надо рассказать это всем. Это же надо знать! — возмутилась я, и мой маленький новорожденный синий друг согласно закивал.

Сильфы недобро усмехнулись:

— Львы слышат. Остается надеяться, что запомнят и поймут.

— А я…

— Ты — потерянный львенок погибшего рода.

— А как так получилось?

— Мы не знаем.

— Поговорить бы с отцом, — вырвалось у меня. — Папа, как же мне тебя не хватает…

— Призови — и поговори, — пожала плечами Герра.

— Он же умер, — уставилась я на нее.

— Вы, львы, все-таки странные… Ральф не понял ничего! Ни женщину в тебе ни признал, ни львицу. Просто влюбился. Хоть это хорошо, все же вы — истинная пара. А ты? Алекс? Ты что же — не чувствуешь, жив родной человек или нет? Ты же оборотень… Принюхайся. Ну?

Я вдохнула воздух Льярры, потянувшись к тому, кто был для меня всем. Центром вселенной. Больше, чем отцом — наставником, создавшим меня такой, какая я есть. Он поверил, что я могу больше, чем в нашем мире было позволено женщинам:

— Папа…

И он появился передо мной.

— Папа!

Я, забыв, что львица, кинулась к нему! Я прыгала вокруг, ластилась, как котенок, пока внутри кипело и переливалось счастье.

— Алекс!

Питер Марлоу вовсе не был удивлен ни моим видом, ни поведением. И он был… живой.

— Папа? — я опустилась на песок.

Поняла, что хочу поговорить, будучи в человеческом обличии — и тут же покачнулась, снова став снова собой.

— Алекс, — он обнял меня. — Прости. Я не думал, что все это обернется вот так…

— Рассказывай, — в сердце заполз холодок.

— В этот раз я проиграл, — он опустил голову.

— В каком смысле?

— Это было верное тактическое решение, Алекс. Раскрыть, наконец, заговор и обезопасить вас — самое дорогое, что у меня есть. Но я просчитался.

— Значит, наше горе… это «просчитался»?

— Прости.

— Ладно. Это — потом. Я — львица. Почему?

— Я не смог спасти друзей. Много лет назад. Я пришел слишком поздно и нашел тебя. Мать успела отбросить корзинку с крошечным львенком — и ты чудом осталась жива. Я принял решение тебя обезопасить. Мое отсутствие легко могли связать с погибшей семьей. Искали девочку-оборотня, поэтому я появился с двойней. У меня были мальчик и девочка, и никто не мог бы почуять и раскрыть, что ты — львица.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зелья, — прошептала я. — Зелья блокировали запах, а это, — я покосилась на окровавленное плечо.