Опричник (СИ) - Демченко Антон Витальевич

Вместо ответа Вербицкий просто указал на коробку со знаком гранда, но, увидев непонимание в моих глазах, всё же пояснил:

— С точки зрения гражданского законодательства, ты, несомненно, несовершеннолетний. Но с точки зрения статуса — полноправный гранд и опричник. А как ты знаешь, в таких случаях коллизия разрешается в пользу…

— Более значимого статуса, — скривился я, но тут же усмехнулся. — Если только я сам не попрошу об ином.

— И, признав себя тем самым, неспособным к несению взятых на себя обязанностей, мгновенно отправишься под опеку старших, а то и вовсе окажешься в мещанах, опять-таки, с передачей под опеку до достижения совершеннолетия, — развёл руками Анатолий Семёнович.

— М-да, взялся за гуж, не говори что не дюж, — прогудел Бестужев. Пошарив взглядом по столу, он взял с блюдца сушку и, отправив её целиком в рот, с хрустом разжевал, совершенно не обращая внимания на наши с Вербицким взгляды. Пофиг Валентину Эдуардовичу. Я встряхнулся и глянул на Вербицкого. Спорить не хотелось, но… должно же быть какое-то объяснение действиям государя?!

— И всё же, Анатолий Семёнович, слова его величества не идут у меня из головы. Допустим, это не расправа. Предположу даже, что было следствие, и государь официально судил и приговорил убийц Скуратова-Бельского… Но тогда к чему такие сложности с моим участием в «охоте»? Да и сама охота… вам не кажется, что это как-то странно?

— Не кажется, — невозмутимо покачал головой Вербицкий. — Я, конечно, не в курсе подробностей переданного тебе Валентином Эдуардовичем предложения, но, смею предположить, что виновники смерти твоего деда скрываются за рубежом, либо являются иностранными подданными. В таком случае, предложение государя становится абсолютно объяснимым. Официальной выдачи преступников из-за рубежа можно дожидаться годами… вплоть до их смерти от собственной старости. Оставлять же преступления против государства безнаказанными нельзя. Поверь, в истории даже моего ведомства, несмотря на его… скажем так, внутреннюю направленность были случаи, когда нам приходилось вывозить осуждённых из других стран для приведения приговора в исполнение. Для этой цели государь может пользоваться любыми ресурсами государства невозбранно. А вообще, Кирилл, неужели ты не хочешь отомстить тем, кто убил твоего деда? В самом деле?

— Знаете, с чего началось наше знакомство с Никитой Силычем? — ответил я вопросом на вопрос. Вербицкий вопросительно приподнял бровь. — Я дал ему в морду.

Оба гостя замерли в удивлении, а потом Бестужев заухал, словно филин.

— В морду! Ярому и гранду. Генералу! Самому Чернотопу! Как бы я хотел это видеть!!! — чуть ли не завывая от хохота, басил Валентин Эдуардович, колотя кулаком по столу, отчего посуда дребезжала, словно при лёгком землетрясении.

— Стоп! Как ты мог… он же умер, когда тебе было восемь! — нахмурился Вербицкий.

— В подполье он ушёл, а не умер, — вздохнул я. — Засел настоятелем в монастыре, да так и крутил интриги, пока его и в самом деле не грохнули вместе с самим монастырём.

— Уничтожение Аркажской обители, — выдохнул Анатолий Семёнович и неожиданно ткнул Бестужева кулаком в бок, на правах будущего родственника, полагаю. — Ты знал, Валентин?!

— Знал, конечно, — утерев выступившие от смеха слёзы, кивнул тот. — Кирилл — тот ещё скрытень, но утаивать такую информацию от меня не стал.

— А мне сообщить — не судьба? — хмуро осведомился Вербицкий.

— Вот и сообщил, — развёл руками Бестужев. — По-родственному, так сказать.

— Вообще-то, как говорил цесаревич Михаил, дело о монастыре расследует Преображенский приказ, а значит, вас Анатолий Семёнович, просто обязаны были поставить в известность об этом факте, — протянул я, уже понимая, как лоханулся. С другой стороны, Валентин Эдуардович вовсе не выглядит обескураженным, да и сам Вербицкий, судя по эмоциям, не слишком удивлён полученной новостью, а значит… Чёрт, ну не моё это — все эти игры плаща и кинжала, схватки бульдогов под ковром и прочие радости Мадридского двора!

— Так… так-так-так, — Вербицкий поднялся со стула и принялся нервно расхаживать по комнате. Замер на мгновение и уставился на Бестужева. — Ты ведь специально меня сюда притащил. И дело не только в Корибут-Вишневецких, так?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Именно, Анатолий Семёнович, — кивнул тот. — Да ты присаживайся, в ногах правды нет, а нам многое надо обсудить. Кирилл, чайку ещё не сделаешь? Разговор будет долгим…

— Один момент, Валентин Эдуардович, — поднимаясь со стула, проговорил я.

Разговор действительно затянулся. Мои будущие родственники, с подачи Бестужева, тоже были недовольны оборотом дела. Предложение государя вкупе с переданными боярами словами заставило Валентина Эдуардовича напрячься. И судя по всему, Вербицкого он привёз ко мне специально, чтобы ввести того в курс дела и… заручиться его поддержкой в дальнейших действиях. Это… грело душу.

После многих лет одиночества у меня, наконец, появились люди, на которых я мог положиться. Не по долгу службы, не по необходимости, а… как на родственников и, пожалуй, друзей. Тех, кто не спрашивает, зачем тебе это надо, а задаёт вопрос: это надо ТЕБЕ? Дьявол! Да я лет двадцать не испытывал ничего подобного!

И сейчас, эти люди сидели в небольшой гостиной старого дома и сосредоточенно изучали информацию с инфокристалла, полученного на боярском сходе. А потом… потом пришло время финального обсуждения. Впрочем, оно было довольно коротким и свелось, по сути, лишь к одному вопросу:

— Кирилл, ты согласен на эту авантюру? — закончив чтение, спросил Бестужев, свернул экран и, подняв на меня взгляд, недоумённо спросил: — Чего ржёшь?

— Странная штука — судьба, — отсмеявшись, произнёс я. — Один дед пытался сотворить из меня орудие мести, а за другого мне придётся мстить самому…

— Это ты про Громова? — прищурился Валентин Эдуардович, на что я только отмахнулся, и мой будущий тесть не стал настаивать на объяснениях. Хотя, судя по его виду, совсем от этой идеи он не отказался.

— Не о том речь, — хмуро буркнул Вербицкий. — Кирилл, ты решил?

— Да решил, решил, — отозвался я. — Буду участвовать, только… Валентин Эдуардович, прошу, передайте его величеству, что я исполняю свои обязательства не за награды и почести. Опричный ряд ещё никто не отменял… пусть его гарант и почил в Бозе.

— Передам, — после короткой паузы произнёс Бестужев и тяжко вздохнул. — Что ж, раз с основным определились, давайте обсудим планы этих «специалистов». Что можно упростить, что изменить, а от чего и отказаться. М?

— Согласен. Никакого доверия к господам, придумавшим этот план, у меня нет абсолютно, — поддержал я будущего тестя, а на недоумённый взгляд Вербицкого ответил: — Косячат много. Дилетанты.

— Что ж, обсудим, — усмехнулся тот.

Глава 2. Когда обстоятельства обгоняют намерения

Приём по случаю помолвки Леонида и Маши, по сути, стал первым шагом в исполнении предложенного «эфиристами» плана, изрядно допиленного напильниками Вербицким и Бестужевым. Но прежде, чем начать воплощать идею наследников покойного Никиты Силыча в жизнь, я «сбегал» на базу. Нужно было закрыть один вопрос, и желательно до того, как закрутится вся эта карусель.

Илона Стенич встретила меня в давно и хорошо знакомом ресторанчике «У Мазо». Одна, без сопровождения. Что ж, уже хорошо. А вот раздражение, внешне тщательно скрываемое, но так и плещущее в эфире — совсем НЕ хорошо.

— Сильвер, — кивнула майор «Пардусов», когда я подошёл к занятому ею столу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ведьма, — зеркально отразив жест собеседницы, отозвался я, усаживаясь напротив. Стенич недовольно дёрнулась. М-да, а самоконтроль у неё сейчас не очень. Или раздражение слишком велико? Не ожидал, что так легко «пробью».

— Я внимательно тебя слушаю, Кирилл, — взяв себя в руки, проговорила женщина.

— А поговорить? — каюсь, не сдержался… и взгляд Илоны, полыхнувший яростью, показал, что анекдоты она тоже знает и, может быть, даже ценит. Но не в данной ситуации. Пришлось сдать назад. — Извини, не удержался.