Охотник на творцов - Александр Лобанов (АТ)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Безусловно, – кивнул я так же невозмутимо. – Вот только это займёт несколько дней минимум. Но есть вариант, как всё ускорить…
– Отпустить вас? – Художник вновь взял себя в руки, даже закурил. Трубка была уже набита, огонёк дал волю сладковато-горькому и чуть терпкому аромату табака. – Нет. Заказчик просил вас. Мы предоставим ему вас. Хотя могу подтвердить слово Алексея: мы сделаем всё, чтобы вы не достались этому психу! Мы чтим родных Редакторов и хорошие с ними взаимоотношения.
– Польщён. И даже заметил, сколько народу вы пригнали для меня одного. Но моё предложение несколько иное: я могу продать вам флешку...
Мне даже не пришлось заканчивать фразу, как я заметил – рука Художника с трубкой чуть дрогнула, выдавая заинтересованность. Он явно представил, как с помощью этой флешки, после поимки Артефактора они воскресят джинна. Чуть наивно, но от этого не менее реально. Преступный синдикат способный исполнять любую свою прихоть. Кошмар! Артефактор с Максимом – одиночки, ввиду этого и вполовину не так страшны.
– И что же вы хотите за данную “услугу”?! – одного тона вопроса было достаточно, чтобы понять: мои слова считают уловкой и бравадой. Это очевидно даже домохозяйке с тремя котами! Но Художник не был бы главой одной из преступных семей, если бы не умел рисковать, и главное – использовать людей. А мной он хотел воспользоваться по полной.
– Всего ничего! Для начала Артефактора. Мне нужно сдать его начальству по работе.
– Это даже не смешно, – отмахнулся Художник и вновь смачно затянулся, а затем лениво выдохнул аккуратное белое колечко дыма: – Мы сдадим его, как виновника смерти Временщика в столицу. Он наш спасительный билет.
– “Я нашёл Надю. Она одна. Она сможет помочь, но нужно, чтобы ты выбрался с минимумом охраны,” – отрапортовал Брут в сознании.
Отлично! Осталось придумать, как убедить человека, которому нужна моя бренная тушка, дабы он отослал меня прочь, да ещё и без надзора. Нужно отключить мозг собеседника, заставив поддаться эмоциям.
– Да неужели? Он ваш спасительный билет? – теперь пришлось усмехнуться мне, постаравшись отразить эмоции Художника. – Так значит, у вас на столе не карта ночного клуба, где у геймера располагается база и частные сервера, где работает игра, распространение которой и питает Верой его самого и его людей? И вы не изучаете, как лучше наведаться к ним в гости, пока они не накопили Веры и не наведались к вам?
Вот теперь я сумел по-настоящему удивить собеседника. Ну а что? Он серьёзно думал, Редакторы не знают, где устроились и чем развлекаются наши любимые криминальные элементы? Знаем мы прекрасно, если и не всё, то достаточно чтобы оперативно реагировать. Хотя и недостаточно, чтобы всех привлечь по закону.
– Дайте угадаю, – вдохновенно вещал я. – Вы с Геймером договорились сдать Артефактора. Но вы единолично решили, что вам и самому пригодится такой талант в команде. А Геймер… лучше быть единственным авторитетом в городе, чем с кем-то делиться. Голова недотёпы-Геймера ничем не хуже, чем голова Артефактора, дабы откупиться.
Да я сегодня в ударе. По лицу Художника я понял, что если и не заделался профессиональным предсказателем, то близок к этому как никогда. Пусть я не учился физиогномике, но уже долгие годы играю на нервах Шефа и до сих пор жив, а мимика демона не столь выразительна, нежели у человека, вот и нахватался. И моя прозорливость явно подставила меня, так как я, судя по разгорающемуся пламени во взгляде собеседника, начал лезть не в своё дело.
– И я очень надеюсь, уважаемые Редакторы поддержат мой благородный порыв в уничтожении криминальных элементов города? Могу уверить, всё пройдёт с минимальным ущербом. Возможно, даже удастся совсем избежать случайных жертв. И за раз. Если нам, конечно, никто не помешает… Иначе отвечать за “побочные эффекты” будет сложно.
Угрозы начинали раздражать. Но и пропускать их мимо ушей я не мог… Мне дорога моя шкура. Хотя я совершенно не в восторге от перспектив. Два полюса силы хоть как-то сдерживают друг друга. А если останется кто-то один, то не рано, так поздно начнёт наглеть. Так наверняка и всякая мелкая шушера полезет, и начнётся грызня. Но вставать, бить себя пяткой в грудь и кричать: “Не позволю!” – затея ещё более глупая.
– Не хватало только нашему городу войны банд! – я улыбнулся с лёгкой придурковатостью. – Ведь потери могут быть с каждой стороны.
Конечно, не в моём положении угрожать, но сейчас я говорил за всех Редакторов. Пусть Художник подумает ещё раз, прежде чем решаться на глупость.
– Повторюсь, мы чтим родных Редакторов и хорошие с ними взаимоотношения. Ведь такие, как ты, Сергей, стоят на страже спокойствия всего города. Я прекрасно осознаю всю опасность вражды с вами, и противостояние с редакторами не входит в мои планы, – заметил невзначай Художник, затушив окурок и переходя к следующему пороку: наливая себе выпивку из графина. Сто пудово чувствует себя гангстером!
Я наконец смог облегчённо выдохнуть. Меня наконец-то признали не просто расходным мясом, а тем, с кем можно вести дела. Но благоразумие никогда не было моей сильной стороной, и я решил усилить эмоциональное напряжение, заметив, не скрывая яда:
– Ваше приглашение не очень-то соответствует словам.
– Жизнь не всегда даёт нам то, что мы хотим. Ведь если бы я тебя вежливо пригласил, ты бы не факт, что пришёл, – Художник держал вежливую улыбку, но в самом тоне я почувствовал раздражение. Он не хотел признавать свою слабость. Не хотел терять лицо. Он не хотел говорить, что попал в ловушку обстоятельств и поимка меня – почти жест отчаяния.
– Возможно, и пришёл бы. Я дружелюбный. Везде ищу друзей, – покровительственно кивнул я.
– И что же ты хочешь, кроме Артефактора? – не столько меня, сколько себя спросил Художник, спеша сменить тему.
– Сущий пустяк: татуировку от вас.
Я не столько увидел, сколько почувствовал довольство. Все морщинки разгладились с первым глотком выпивки. Более того, Художник вальяжно потрепал по загривку проходившую мимо мантикору. Разумеется, он думает о возможности подчинить меня, вложив кусочек души в татуировку. Вот только мой иммунитет к воздействиям Веры выжжет и эту заразу. Я верю в себя.
– То, что ты просишь, – настоящий дар,
