От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в. - Юрий Акимов

В декларации о вступлении в войну, изданной королем Вильгельмом и королевой Марией, в качестве причин впервые фигурировали американские сюжеты. Во-первых, французы обвинялись в том, что они вторглись на Ньюфаундленд, где они «не так давно <… > брали лицензии у английских губернаторов <… > и платили за них деньги в знак признания того, что только одна английская корона имеет право на этот остров»; но затем стали посягать «на упомянутый наш остров, торговлю и рыболовство наших подданных», действуя как враги. Во-вторых, говорилось, что французы вторглись на принадлежащие англичанам острова в Карибском море, а также завладели «территориями в провинции Нью-Йорк и на Гудзоновом заливе <… > захватив наши форты, предав огню дома наших подданных, присвоив их имущество и товары». В-третьих, французскому королю вменялось в вину то, что, совершая враждебные действия, «в это же самое время он через своих министров вел в Англии переговоры о заключении договора о нейтралитете и добрососедстве в Америке».[655]

Как видим, правительство Вильгельма III уже в начале войны официально заявляло о своих притязаниях на весь Ньюфаундленд, а косвенно — и на все побережье Гудзонова залива, хотя ни один из этих регионов никогда не находился под английским контролем полностью. Положения этой декларации ясно показывают, какие именно районы Нового Света интересовали Лондон больше всего. Характерно, что в этом документе не была упомянута Акадия — Новая Шотландия, где, как мы помним, между подданными двух держав также происходили весьма острые столкновения.

Однако главной целью английского правительства в начавшейся войне, несомненно, было сохранение европейского равновесия путем ослабления Франции, а также защита протестантизма, а отнюдь не борьба за расширение заморских владений.[656] Колонии рассматривались в Лондоне как сугубо второстепенный театр военных действий, куда никто не собирался перебрасывать крупные силы.

Вскоре после объявления войны состоялось заседание лордов торговли, на котором, в частности, обсуждалась ситуаций в Северной Америке. В итоге было вынесено следующее решение: первое — отправить военный корабль к берегам Ньюфаундленда для борьбы с французскими рыбаками; второе — назначить нового губернатора, который возглавил бы одновременно Новую Англию, Нью-Йорк и Нью-Джерси; третье — дать лордам-собственникам инструкции по поводу организации обороны их владений. Кроме этого было высказано абстрактное пожелание правительству предпринять в Северной Америке какие-либо наступательные действия против французов.[657]

Как мы помним, во второй половине 1680-х годов отношения между англичанами и французами в Северной Америке обострились. К тому моменту, когда известие о начале войны между метрополиями пришло в Америку, на границах их колоний уже фактически велись боевые действия (правда, пока, в основном, силами индейцев). Абенаки тревожили рубежи Новой Англии, а ирокезы нападали на французские поселения.

Представители английской и французской колониальной администрации отдавали себе отчет в том, что набеги индейцев в значительной степени вызваны подстрекательством их европейских партнеров и покровителей. В первую очередь это относилось к той разрушительной «малой войне», которую вели против индейских союзников Новой Франции племена Лиги ирокезов, щедро снабжавшиеся англичанами оружием и боеприпасами и рассматривавшиеся ими в качестве главного инструмента своей оборонительной и наступательной политики. В свою очередь, в Квебеке понимали, что, до тех пор пока не будут установлены более или менее четкие и взаимно признанные границы между английскими и французскими колониями, а Союз пяти племен не перестанет получать моральную и материальную поддержку из Нью-Йорка, Канада, находясь постоянно в состоянии военной тревоги, будет лишена возможности нормально развиваться, а пушной промысел, составляющий основу ее экономики, попадет в руки англичан.

В ситуации, когда ни карательные операции против ирокезов, ни переговоры с ними, ни уступки им не приносили желаемого результата, но только разжигали их враждебность, единственным действенным средством, с точки зрения французов, оставалось нападение непосредственно на колонию Нью-Йорк, главный источник военной и политической мощи Союза пяти племен (как мы помним, мысли о целесообразности установления французского контроля над долиной Гудзона высказывались и в предшествующие десятилетия д'Авогуром и Талоном). План такой операции был разработан в январе 1689 г. губернатором Монреаля Л.-Э. де Кальером, находившимся в это время в Париже. В записке, направленной тогдашнему морскому министру Ж.-Б. Кольберу де Сепьеле, он совершенно справедливо указывал на то, что «недавняя революция в Англии изменит лицо американских дел», в связи с чем «становится необходимым принять полностью новые меры для обеспечения безопасности Канады перед лицом большой угрозы, которая нависла над ней».[658]

Кальер совершенно справедливо замечал, что не следует ожидать того, что колония Нью-Йорк останется верной Якову II, поскольку большинство ее населения составляют протестанты; скорее всего, она признает Вильгельма III, а это будет означать, что ее власти «не только будут подстрекать ирокезов продолжать войну против нас, но даже присоединятся к ним» для того, чтобы уничтожить французскую пушную торговлю, а затем попытаться приобрести всю Канаду.

Чтобы избежать «этих несчастий», Кальер предлагал опередить англичан и немедленно организовать экспедицию, которая должна была двинуться из Канады к Олбани, взять его с хода, а затем направиться к Нью-Йорку, куда к тому времени должны были подойти два французских фрегата, чтобы захватить город комбинированной атакой с моря и с суши. Для осуществления своего замысла Кальер рассчитывал использовать регулярные войска, уже имеющиеся в Канаде, и отряды колониальной милиции (из метрополии он просил прислать только 400-450 человек). В его записке было детально рассчитано количество боеприпасов и продовольствия, которые потребуются французским войскам во время похода, причем особо подчеркивалось, что это не потребует больших дополнительных расходов. Вся операция должна была быть осуществлена в июле-сентябре 1689 г.

Кальер был убежден, что эта экспедиция «сделает Его Величество абсолютным хозяином всех ирокезов, которые получают из этой колонии [Нью-Йорка. — Ю. А.] оружие и амуницию для ведения войны против нас <… > и которых мы сможем разоружить и установить среди них такие порядки, которые будут угодны Его Величеству».[659] В свою очередь, это должно было позволить французам установить контроль над другими индейскими племенами, захватить в свои руки всю пушную торговлю на Западе, распространить среди аборигенов, которые окажутся под двойным давлением, (из Канады и из долины Гудзона), католичество, обезопасить французский рыболовный промысел. Наконец, по словам Кальера, захват Нью-Йорка «даст Его Величеству одну из лучших гаваней в Америке, доступную почти во все времена года (за исключением одного месяца) для очень легкой навигации», а также «одну из лучших стран в Америке с более благодатным климатом, нежели Канада, откуда можно будет получать различные продукты и товары, полезные для подданных Его Величества».[660]

На тот случай, если бы жители колонии Нью-Йорк остались верпы Стюартам, Кальер предлагал сообщить о готовящейся операции Якову II и добиться от него издания приказа, адресованного властям Олбани и Нью-Йорка и предписывающего передать эти форты французам для того, чтобы не допустить их перехода в руки узурпатора Вильгельма. Соответственно, если бы они отказались исполнить волю своего законного государя, у французов были все основания заставить их подчиниться силой.

Записка заканчивалась выводом о том, что предлагаемая операция является «единственным средством обеспечить безопасность Канады, прочно утвердить религию, торговлю и власть короля во всей Северной Америке».[661]

В дальнейшем Кальер продолжал настаивать на своем предложении. Месяц спустя он писал Сеньеле, что если король не желает осуществлять эту операцию, пока война с Англией официально не началась, то все равно к ней следует готовиться, чтобы начать действовать сразу же после объявления войны. Кальер указывал на то, что в любом случае хотя бы локальный «разрыв между нашей колонией и колонией Нью-Йорк неизбежен вследствие того, что англичане из этой колонии продолжают помогать ирокезам вести войну против нас». Кроме того, по его мнению, военные приготовления могли хотя бы немного устрашить Союз пяти племен.[662]

Двор достаточно пассивно отнесся к идее Кальера. В Версале признавали, что администрация Нью-Йорка не соблюдала условий договора о нейтралитете и не выполняла инструкций Якова II. Однако, поскольку разрыв с Англией еще не произошел, губернатору Новой Франции Денонвилю было приказано ограничиться активной обороной колонии и по возможности потеснить ирокезов. Правительство обещало в случае объявления войны «изучить» план Кальера, но вместе с тем сразу заявляло, что на его осуществление могут быть выделены дополнительно только очень незначительные средства.[663] В дальнейшем Людовик XIV откровенно писал губернатору и интенданту Новой Франции, что «самое верное средство — сокрушить ирокезов одним ударом, имея трех- или четырехтысячное войско, однако сейчас не время думать об этом; силы Его Величества слишком заняты в различных местах, и в современном положении нет ничего более важного и более необходимого, чем немедленно заключить мир с ирокезами, так как Его Величество не расположен брать на себя какие-либо расходы для продолжения этой войны». Для того чтобы склонить ирокезов к миру, король даже обещал освободить их соплеменников, отправленных рабами на галеры. В то же время Денонвилю и Шампиньи было приказано в случае начала войны не только обороняться, но и атаковать, не допуская утверждения англичан в районе Великих озер.[664]