Хей, Осман! - Фаина Гримберг

   - Шейх не позабыл твоего гостеприимства.

   - Да, он ел и пил в моей юрте, был моим гостем. И я ни о чём не спрашивал его, как и положено по канонам гостеприимства!..

   - Я говорил с ним об ахиях. То, что он сказал, пришлось мне по душе! Хотел бы я сделаться одним из них!.. Что ты скажешь мне на это моё желание?

   - Скажу, что тебе не следует делать этого. - Эртугрул насупился. - Я при жизни своей сделал тебя вождём наших людей. А твоя душа, стало быть, стремится, тянется к подчинению-послушанию?

   - Нет! Отчего ты подумал такое?

   - А ты разве не знаешь, куда стремишься? Ты был гостем в обителях, созданных Султаном Веледом и Хаджи Бекташем. Но для того, чтобы вступить в эти обители полноправно, следовало подчиниться шейхам, сделаться мюридом... То же и у ахиев. А тебе ли становиться чьим бы то ни было мюридом! Если тебе и впрямь нужен мой совет, то я советую тебе: если хочешь, езди в Итбурну, слушай речи шейха; бери из его слов то, что найдёшь полезным... Но в сообщество ахиев не вступай!..

   - Я поступлю по твоему совету! - сказал Осман решительно.

Ему сейчас хотелось быть очень откровенным с отцом:

   - Отец, помнишь я рассказывал тебе о старом имаме из Силле?

   - Как забыть!

   - Так вот, я просил его сына, мюрида Султана Веледа, поехать со мной в наше становище! Мне хотелось, чтобы и у нас были свои мудрецы, свои сподвижники основателей новых учений. Я хотел, чтобы к нам пришли и люди из обители Хаджибекташ. Но все отказались. И старый имам отказался.

   - Не горюй. Оно к лучшему. Люди наши ещё не дозрели до такого разнообразия мудрости. Хорошо, что ты привёз молодого имама.

   - Это ведь старик из Силле, он направил меня на хорошую дорогу...

   - Хотел бы я повидаться с ним...

   - Так поедем!..

   - Да нет! - отвечал Эртугрул уклончиво...

И внезапно Осман понял:

«Отец болен! Не хочет никуда отлучаться из становища. Уж не мыслит ли он о своей возможной смерти?..»

Осман уже понимал, что да, отец именно об этом мыслит, о смерти! Но далее сам думать о таком Осман не желал!

Он невольно приложил ладони к ушам, будто возможно было замкнуть свой внутренний слух и не слышать более мыслей страшных!..

   - Быть гази - воином за веру правую - почётно и прекрасно, - сказал Эртугрул, - но я не хотел бы видеть тебя мюридом, чьим бы то ни было сподвижником! - Эртугрул помолчал, затем решился произнести: - Даже и сподвижником, подчинённым самого Пророка Мухаммада! - Голос Эртугрула звучал твёрдо.

   - Да благословит Его Аллах и приветствует Его! - прибавил Осман, не задумавшись.

   - Ты хорошо усвоил наставления старого имама! - Эртугрул смягчился.

   - Отец, я буду всегда следовать твоим советам!

   - Меня радуют твои слова. А теперь ступай. Мне спать хочется...

Осман вышел из юрты отцовой встревоженный. И с той поры частенько задумывался о здоровье отца. В молитвах Осман просил Аллаха сохранять Эртугрула живым и здоровым как возможно долее. Очень хотел Осман послать к отцу хорошего лекаря, который лечил многих в становище. Лекарь этот по сути являлся шаманом, хотя и напоказ отказался от этого. Но все ведали, что он втайне творил заклинания и даже и приносил в жертву языческим духам лисиц. Осман понимал, что лекаря подобного отец не примет...

Уже несколько раз Осман приезжал в Итбурну и беседовал с шейхом Эдебали. Но о вступлении в сообщество ахиев Осман более не заводил речь и, конечно же, понимал, что и шейх не открывает ему многого в действиях и канонах ахиев... Тем не менее беседы продолжались. Но в Итбурну уже знали, что сын Эртугрула ездит сюда и по иной причине. И вскоре причина эта сделалась необычайно важна для Османа...

Как-то раз, возвращаясь от шейха, Осман ехал по улице предвечерней. Случилось ему проезжать мимо распахнутых ворот одного дома. Летний день длится долго и потому было ещё совсем светло. Со двора доносились весёлые молодые голоса, смех... Осман подъехал поближе. Он увидел, что во дворе расположились на коврах юноши и девушки. Юноши по одну сторону, девушки - по другую. Они не приближались друг к другу, но пересмеивались, обменивались нарочитыми колкостями. Один из юношей заметил подъехавшего Османа и принялся звать его:

   — Иди к нам, Осман-бей! Сегодня у нас праздник. Мололи зерно в белую муку. Завтра девушки замесят крутое тесто и будут раскатывать скалками. Высушат это тесто, нарежут, а зимой будут варить. У вас такое делают ли?

   - Нет, у нас не делают, - сказал Осман. И спросил: - Где привязать коня?

Другой юноша охотно поднялся со своего места и принял у Османа коня. В Итбурну уже хорошо знали Османа и полюбили его за его добрый и весёлый нрав и удаль...

Теперь Осману захотелось побыть среди юношей и девушек селения. Видя их такими весёлыми и сидящими друг против друга, видя красивых девушек с открытыми лицами, Осман и сам развеселился... Он, конечно, припомнил сердитые слова шейха Эдебали о том, что девушки селения не прикрывают лиц. Но теперь-то он вовсе не был согласен с шейхом!.. «Наши девушки тоже храбры и свободны! - подумал Осман. - И почему это шейх бранил наших кочевниц?! Что он знает о нашей жизни! Его жены и дочери сидят взаперти в хорошем доме, а наши женщины и девушки должны разбирать и ставить юрты, и ехать верхом за стадами, держа перед собой на седле ребёнка...» Он вспомнил мать и затосковал, потому что он часто тосковал при мысли о матери. Он тосковал, потому что, в сущности, любил не только отца, но и мать. И было ему тоскливо от мысли об их ссоре навсегда...

Юноши и девушки одеты были по большей части в красное. Будто маки и тюльпаны преобразились в молодых и красивых людей и собрались во дворе сельского дома. На головах юношей надеты были шапки войлочные мягкие, украшенные звёздочками парчовыми. В Итбурну юноши также не заплетали волосы в косы, а брили головы. Ведь здесь люди жили трудами на земле. Они держали овец, коз. Но самым важным для них было - выращивать ячмень и пшеницу. Весной они сеяли, осенью убирали урожай, срезали спелые колосья острыми серпами... «Они и не должны носить косы!» - говорил себе Осман... А теперь он вдруг подумал, какими глазами смотрят на него девушки Итбурну... В становище родном многие юные девичьи взгляды устремлялись ему вслед... Но его сердце не билось в ответ сильнее...

А девушки Итбурну, которых он теперь мог хорошо разглядеть, притягивали его. Они блестели кольцами, браслетами на запястьях, монетами, нашитыми на маленькие круглые шапочки. У иных шапочки украшались султанами из перьев птичьих, более всего - фазаньих. У других на лбу сверкали повязки, составленные из серебряных колечек, золотых шариков и красных кораллов. Головы нескольких девушек украшали круглые уборы из червонного золота... Осман, усевшийся рядом с юношей, позвавшим его, испытывал всё же некоторую робость; и тихо сказал соседу:

   - А ваше селение богато! Сколько золота на ваших красавицах!..

   - Селение - не бедное! - также тихо отвечал юноша. - Но многие из этих уборов переходят по наследству от бабки к внучке...

Осман сторожко оглядывался и приметил нескольких странных девушек. Девушки эти были одеты в хорошие платья, на груди поблескивали коралловые ожерелья. Но головы их украшались шапочками войлочными, сделанными наподобие мужских шапок... Это удивило Османа и он снова склонился к уху своего соседа:

   - Друг! Отчего на головах этих девушек мужские шапки?

   - Оттого что это «сатанг» - девушки, которые любят девушек!

   - Как это? - изумился Осман, повысив невольно голос.

   - Тише! - сосед погрозил ему пальцем. — Эти девушки влюбляются в девушек же, страдают от любви, складывают любовные песни и стихи... Но что они творят друг с другом, если добиваются взаимности, я и сам не знаю!..

«Ну и люди в Итбурну! - думал Осман, и насмешливая улыбка чуть растягивала губы под усами молодыми. - Ну и девушки в Итбурну! Шейху, право же, есть за что сердиться на них! Но мне нравится вот так сидеть и любоваться красавицами!..»

Осман глянул на свои сапоги. Штаны на нём были сегодня самые простые, из самого толстого домашнего полотна, а на колени нашиты кожаные кружки из кожи, выкрашенной в тёмно-красный цвет. И сапоги на нём были самые простые, лишь слегка прикрашенные опять же нашивками кожаными... А здесь парни сидели нарядные, в штанах розовых и красных, в рубахах алых... Но кто же мог знать, что сегодня позовут Османа в этот двор?!.. Знал бы, приоделся бы дома, в своей юрте...

Меж тем юноши и девушки принялись загадывать друг другу загадки. В такую игру случалось игрывать Осману и в становище родном, но только в детстве. Это считалось детской забавой, взрослые не загадывали друг другу загадок. Но здесь, в Итбурну, велось иначе.

Одна из девушек в дорогих уборах из червонного золота вдруг обратилась к Осману со своей загадкой: