Остров на краю света - Джоанн Харрис

Я игнорировала вопрос.

— Но почему Ле Салан? Почему бы тебе не сидеть спокойно в Ла Уссиньере, занимаясь своим делом?

Он скривил губы.

— С Бриманом непросто. Он хочет, чтобы все было под его контролем. Он меня не с распростертыми объятиями принял, знаешь ли. На все это понадобилось время. Планы. Труд. Он мог держать меня в подвешенном состоянии годами. Его бы это вполне устроило.

— Значит, ты нам позволял о себе заботиться, а сам тем временем использовал нас, чтобы взять верх над Бриманом.

— Я за все расплатился! — Кажется, он был по-настоящему зол. — Отработал. Я никому из вас ничего не должен.

Он рубанул воздух здоровой рукой, и стая вспугнутых чаек взлетела, пронзительно крича.

— Ты не знаешь, каково мне пришлось, — повторил он, уже потише. — Я полжизни прожил в бедности. Моя мать…

— Но ведь Бриман посылал вам деньги, — запротестовала я.

— Деньги на… — Он прервался и закончил фразу безжизненным голосом: — Мало. Слишком мало.

Я презрительно посмотрела на него, и он встретил мой взгляд с вызовом.

Облаком опустилась тишина.

— Ну так что? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал безо всякого выражения. — Когда это случится? Как скоро ваши люди демонтируют Ле Бушу?

Он растерялся.

— Кто тебе сказал, что это должно случиться?

Я пожала плечами.

— Это же совершенно очевидно. Все должны Бриману деньги. Все рассчитывают на хорошую прибыль от летнего сезона. Будет куча денег, и они расплатятся с долгами. Но если не будет рифа, людям придется продать землю задешево, чтобы расплатиться; еще год, и тут все будет принадлежать Бриману. Тогда ему останется только подождать, чтобы приливы опять разнесли эту часть острова, и приступить к постройке паромного порта. Я верно угадала?

— Достаточно верно, — признал он.

— Сволочь, — сказала я. — Это ты придумал или он?

— Я. Точнее, ты. — Он пожал плечами. — Если можно украсть пляж, то почему не деревню? Почему бы не целый остров? Бриман и так уже владеет чуть не половиной острова. И, можно сказать, управляет второй половиной. Он уже произвел меня в компаньоны. А теперь…

Он увидел мое лицо и осекся.

— Мадо, не надо на меня так смотреть, — сказал он. — Все не так плохо, как ты думаешь. Для любого, кто хочет сделать выбор, есть выбор.

— Какой?

Флинн повернулся ко мне, сверкая глазами.

— Ах, Мадо, ну неужели ты в самом деле думаешь, что мы такие изверги? — сказал он. — Ему нужны рабочие. Подумай, что значит для острова паромный порт. Работа. Деньги. Жизнь. У всех саланцев будет работа. Лучше, чем все, что у них было до сих пор.

— Не за так, я полагаю.

Мы оба знали, каковы будут условия Бримана.

— Ну и что? — Кажется, голос его наконец зазвучал так, словно он оправдывается. — Что в этом плохого? Все будут при деле — хорошие деньги, оживление в торговле. Сейчас тут сплошной раздрай, каждый тянет в свою сторону. Земля пропадает без дела, потому что некому финансировать, некому возглавить предприятие. Бриман мог бы все изменить. И вам это прекрасно известно; только гордость и упрямство не дают вам это признать.

Я уставилась на него. Просто не могла ничего поделать: он будто и вправду верил в то, что говорил. На миг он меня почти убедил. Так заманчиво — порядок из хаоса. Дешевый прием, мимолетное обаяние — словно краткий блик солнца на воде, что цепляет глаз, лишь на долю секунды, но достаточно, чтобы проглядеть скалы прямо по носу, и это иногда оказывается смертельно.

— А как же старики? — Я заметила брешь в его рассуждениях. — Те, кто не сможет внести свой вклад или не захочет?

Он пожал плечами:

— Есть же еще «Иммортели».

— Они саланцы. Они на это никогда не пойдут. Я знаю, что не пойдут.

— Думаешь, у них будет выбор? — Флинн увидел мое лицо и улыбнулся. — Скоро мы это так или иначе узнаем. Сегодня собрание, в баре у Анжело.

— Да, чем быстрее, тем лучше, пока береговая инспекция все еще здесь.

Он посмотрел на меня с восхищением:

— А, ты, значит, видела судно.

— Без него ты бы вряд ли осмелился демонтировать Бушу, — презрительно сказала я. — Но, как ты мне сам когда-то объяснял, это незаконное сооружение. Оно построено без плана. Оно принесло вред. Только словечко шепнуть кому надо, а потом сидеть и смотреть, как бюрократы сами за вас все сделают.

Я не могла не признать, что это элегантное решение. Саланцы боятся чиновников, власть внушает им священный трепет. Скрепка для бумаг победит там, где динамит был бы бессилен.

— Мы не собирались ничего делать так рано, но потом нам все равно понадобился бы предлог, чтоб их вызвать, — сказал Флинн. — Нашествие медуз было достаточно подходящим предлогом. Жаль только, что жертвой оказался я.

Он поморщился и показал перевязанную руку.

— Ты будешь на сегодняшнем собрании? — спросила я, игнорируя его слова.

Флинн улыбнулся.

— Вряд ли. Я, может быть, вернусь на материк: буду оттуда управлять своей частью бизнеса. Боюсь, саланцы мне будут не особенно рады, когда Бриман расскажет им, кто я.

Мгновение я была совершенно уверена, что он позовет меня уехать вместе с ним. Сердце трепыхалось, как умирающая рыба, но Флинн уже отвернулся. Я ощутила смутное облегчение, что он меня не позвал; по крайней мере, четко дал понять, что все кончено, и перестал притворяться.

Молчание легло между нами океаном. Далеко за отмелями шипели волны. Удивительное дело, я почти ничего не чувствовала; я была пуста, как высохший полый кусок пла́вника, легка, словно пена. Облачная дымка опоясала солнце блестящей лентой. Щурясь в обманчивом свете, я, кажется, увидела лодку, далеко на Ла Жете; я подумала про «Элеонору-2» и пригляделась внимательнее, но на том месте уже ничего не было.

— Все будет хорошо, честное слово, — сказал Флинн. Его голос словно встряхнул меня и рывком вернул в самое себя. — Для тебя всегда найдется работа. Бриман поговаривает о том, чтобы открыть для тебя художественный салон в Ла Уссиньере, а может, и на материке. Я прослежу, чтобы он нашел тебе хороший дом. Тебе там будет лучше, чем когда-либо было в Ле Салане.

— Тебе-то что за печаль? — бросила я ему в лицо. — Ты, кажется, и без того хорошо устроился!

Он поглядел на меня, и лицо его замкнулось.

— Да, — сказал он наконец жестким, бодрым голосом. — Я в порядке.

8

На собрание я опоздала. К девяти уже все кончилось, если не считать крика, впрочем, его и до этого хватало. Голоса на повышенных тонах, топанье ногами и грохот по столам было слышно еще с Атлантической улицы. Заглянув в окно, я увидела Бримана — он стоял у бара с рюмкой колдуновки в руках и выражением лица снисходительного учителя в расшумевшемся классе.

Флинна не было. Я и не думала, что он будет — его присутствие, без сомнения, довело бы и без того разозленную толпу до восстания или убийства, — но я ощутила, как от его отсутствия у меня странно сжалось сердце. Я разозлилась сама на себя и стряхнула это чувство.

Еще кое-кто отсутствовал: не было Геноле и Просажей — видно, до сих пор обшаривают остров в поисках Дамьена, — а также Ксавье и Жана Большого. Если не считать их, тут, кажется, собрался весь Ле Салан, даже жены и дети. Люди стеснились толпой; дверь подперли в открытом положении, чтобы освободить еще немного места; столы шатались, потому что на них напирала толпа; у бара люди стояли в шесть рядов. Неудивительно, что у Анджело был ошалелый вид: сегодня ему светила рекордная выручка.

Снаружи прилив почти достиг высшей точки; шквалистые каракули багровых туч закрыли горизонт. Ветер тоже слегка переменился; отклонился к югу, как часто бывает перед бурей. Похолодало.

Я все еще стояла у окна, пытаясь разобрать отдельные голоса, — мне не хотелось входить внутрь. Я видела неподалеку Аристида, Дезире была с ним и держала его за руку; рядом с ними я приметила Филиппа Бастонне и его семью, включая даже Летицию и пса Петроля. Я не видела, чтобы Аристид говорил непосредственно с Филиппом, но в позе старика было меньше агрессии, он чуть обмяк, словно из него вынули главную подпорку. С тех пор как до старика дошли новости о Мерседес, он стал не так самоуверен, вид у него был растерянный и жалкий, несмотря на всю его обычную грубость.

Внезапно с ручейка позади меня донесся шум. Я повернулась и увидела Ксавье Бастонне и Гилена Геноле — они спускались с дюны, очень спеша, вместе, с мрачными лицами. Они меня не видели, но сразу направились к ètier, сейчас разбухшему от соленых вод прилива, к месту швартовки «Сесилии».

— Неужто вы собрались выходить в море? — крикнула я, видя, что Ксавье начал выбирать швартовы. Гилен, мрачный, присоединился к нему.

— У Ла Жете видели лодку, — кратко сказал он. — В тумане ничего не разберешь, надо туда идти.