Екатерина Фурцева. Женщина во власти - Сергей Сергеевич Войтиков

Как член ЦК и министр культуры Фурцева, конечно же, чувствовала себя солдатом на переднем крае большой идеологической войны со странами «капиталистического лагеря». На отчетно-выборном партсобрании Министерства культуры 23 ноября 1970 года СССР Екатерина Алексеевна заявила: «Я думаю, что не переоценю (не сгущу краски. — С. В.), если скажу, что никогда еще не была столь острой атмосфера борьбы средствами культуры, которые сейчас имеют место. Достаточно вам сказать, что некоторые интимные вещи, которые имеют место между мужчиной и женщиной, стали совершенно доступными как пройденный этап в Америке, где сплошь и рядом наблюдаются секс, патология, порнография, в Дании, где была выставка, в скандинавских странах, где также правительством разрешено проводить такие выставки. Американцы создали чудовищный фильм (остается только гадать, какой именно продукт киноиндустрии США произвел столь сильное впечатление на нашего министра культуры. — С. В.). Никогда до такого состояния не доходило искусство и культура — секс, порнография, патология. Вы понимаете, до какой степени кризис буржуазной идеологии дошел! Чем угодно занимайтесь, как угодно — лишь бы только не вдавались в политику, не занимались социальными проблемами. И это всё вы имейте в виду, дорогие товарищи. Никаким щитом не преградишь. Всё проникает, всё идет, всё течет: литературу различную привозят и другие вещи. […] Молодежь знает об этом. Радио „Голос свободной Европы“, „Би-би-си“ подобные вещи передает и создает рекламу»[519].

Фурцева признала задачей Министерства культуры не только ограждение советской молодежи от всего этого, но и влияние на развитие «прогрессивной культуры» других стран, пропаганду «хорошего, настоящего искусства, оптимизма, народности в искусстве»[520].

Немалые надежды Екатерина Алексеевна связывала с конференцией министров культуры всех стран, незадолго до этого (1969) впервые созванной ЮНЕСКО в Венеции. Однако всемирное осуждение милитаристской пропаганды и «уродливых, абстрактных, патологических произведений»[521] было откровенной утопией, и едва ли это не осознавала сама Екатерина Алексеевна.

Правда, тут следует заметить, что, по свидетельству Людмилы Зыкиной, за рубежом о Фурцевой говорили и писали как об авторитетной и эрудированной личности. У нее была удивительная способность общаться с аудиторией, располагать к себе слушателей. Людмила Георгиевна писала о фуроре, который произвела ее речь на конференции министров культуры в Венеции в 1969 году, на открытии Выставки художественного творчества народов СССР в 1972 году в США. Зыкина собственными ушами слушала жаркий спор Фурцевой с театральными и музыкальными деятелями Франции об академических традициях оперного театра, о непреходящем значении западной и оперной русской классики, о развитии музыкальной культуры в странах Западной Европы[522].

Будучи министром культуры, Фурцева была одним из организаторов международных культурных событий, проходящих в СССР.

Встреча министров культуры европейских социалистических стран. Советская делегация во время заседания; в центре — Е. А. Фурцева. София. 1968 г. [РГАКФД]

В 1972 году по предложению Советского Союза, одобренному ЮНЕСКО, впервые провели Международный год книги. Девиз его был «Книга для всех». Ставились вопросы: повышение роли книги в жизни человечества, расширение книгоиздательства во всех государствах, особенно развивающихся. Состоялись всемирные книжные ярмарки в Дели, Каире, Брюсселе, Варшаве и других городах. В это время в СССР разразился книжный бум. Книга из предмета интеллектуального стала предметом всеобщего вожделения: «Причем совершенно безразлично в каком варианте: от Гомера и Сервантеса до Анатолия Иванова и Александра Чаковского, от Пушкина до Юлиана Семенова. За ней стали гоняться, как за самым дефицитным товаром… Люди простаивали сутками в очередях за подписками, иногда прихватывая и ночи, часто без ожидаемого результата. При слове „подписка“ сердце каждого советского человека в те годы начинало отчаянно биться, а ноги сами собой несли его в ближайший книжный магазин. Книжному ажиотажу также способствовал серийный выпуск книг. Наиболее популярными у книголюбов были серии — ЖЗЛ, „Жизнь в искусстве“. Сходили также книги серии „КС“ (классики и современники) в мягком переплёте и серия „Пламенные революционеры“. Но вообще в тот незабвенный период хватали любую книгу в твердой обложке, часто и не подозревая, что за автор притаился там. Более того, появились бутафорские переплёты особо дефицитных книг. Недаром же популярна стала шутка: Гоголя от Гегеля книголюбы еще отличали, а вот Гегеля от Бебеля — едва ли. Появилось дьявольское изобретение — книжные талоны на макулатуру, к тому же пошла мода на мебельные стенки, которые надо было чем-то заполнять. Сформировался новый тип советского человека, которым так гордились коммунисты и который Солженицын метко назвал образованщиной. Приобретение книг, стояние в очередях за подписками — всё это в какой-то степени создавало видимость духовной жизни и немного отодвигало „вечные“ проблемы советского человека — добывание продуктов, одежды, квартирный вопрос. А власти то увеличивали, то снижали тиражи книг, вводя советского человека то в ажиотаж, то в апатию, зорко следили за самиздатом и тамиздатом, распределяли по макулатурным талонам вожделенную приключенческую литературу и надувались от гордости за самую читающую страну в мире»[523].

Председатель Национального оргкомитета СССР по проведению Международного года книги Е. А. Фурцева открывает торжественное собрание общественности столицы, посвященное Международному году книги. [ЦГА Москвы]

Екатерина Алексеевна была председателем Национального оргкомитета СССР по проведению Международного года книги[524].

Невозможно обойти вниманием встречи Фурцевой с иностранными делегациями и деятелями культуры и искусства в СССР.

Кто только не перебывал в кабинете Екатерины Алексеевны, какие только коллективы не выступали в столице Советского Союза!

Артисты румынского театра «Джулешть» беседуют с Е. А. Фурцевой во время своих гастролей в Москве. 1973 г. [ЦГА Москвы]

Е. А. Фурцева и государственный министр по делам культуры Франции Андрэ Мальро на приеме в Министерстве культуры СССР. 1968 г. [ЦГА Москвы]

Во время приема Е. А. Фурцевой министра культуры, туризма и национальной ориентации Сирийской Арабской Республики С. Газзи. 1968 г. [ЦГА Москвы]

Многочисленные фотокадры, а также кинохроника запечатлели пребывание в СССР делегации Революционного совета Бирманского Союза во главе с министром информации и культуры Бирмы полковником Со Мъинтом в СССР в 1963 году. Члены делегации посетили Москву, Ташкент, Киев, Ленинград, Кишинев, Сочи, осмотрели музеи и достопримечательности, промышленные и сельскохозяйственные предприятия городов. Члены делегации встретились с министром культуры Е. А. Фурцевой, руководителями Узбекистана, заместителем председателя Совета Министров СССР К. Н. Рудневым, А. А. Громыко, Р. Я. Малиновским, Н. С. Хрущевым[525].

Деятелям «партии и правительства» неоднократно приходилось принимать в нашей стране оригинального композитора Бенджамина Бриттена. Он побывал в СССР трижды: в 1963, 1964 и 1971 годах. Он проявлял большой интерес к русской культуре. Например, Бриттен писал: «Моя заветная мечта — создать такую оперную форму, которая была бы эквивалентна чеховским драмам»[526]. Во Второй и Третьей сюитах