Герцогиня поневоле, или Проклятье Зверя - Евгения Александрова

двери, за которыми вдали оставались люди. Попыталась удержать его, уперлась обеими ладонями ему в плечи, впилась ногтями. – Пожалуйста, Рей. – Ее голос стал ломким, хриплым.

Рей… От звучания краткого имени в ее интонации пробежала дрожь. Рейнард и сам чувствовал, как бешено стучит сердце и кровь прилила к лицу.

В конце концов, в королевской Мацуре, откуда она родом – если это правда, – и родился этот обычай консумации брака. И настоящая леди Найрин должна это знать.

Глава 33

Я не она

Я чтото слышала про эти обычаи в Средних веках, но даже не думала… что брак легко расторгнуть при невступлении в супружеские отношения. Король наверняка счел, что без подтверждения Рейнард может получить титул и развестись, чем породит новые враждебные настроения, а факт близости… будет доказательством, что отношения были и брак настоящий.

Рей – ужасный гад!.. Он должен был сказать! Но мысли шевелились с трудом, сердце билось шумно, щеки горели.

Новоиспеченный муж закрыл меня спиной от возможных взглядов сквозь узкую щель, сжал ладонью бедро, провел вверх, скомкав подол рубашки. Смотрел, сощурившись, будто снова проверял, хоть в его глазах медленно тлело желание. Балдахин был темнобордовый, почти целиком защищающий нас от чужих взглядов, но двери оставались открыты, и пожилая служанка осталась внутри.

Чертовы извращенцы!.. Нет. Я не подписывалась на такое, но они подловили меня на слабости после вина. Внутри всё смешалось в ком страстей, я ещё пыталась выбраться изпод Рейнарда, но он удержал и будто попытался успокоить.

– Разве не у вас так принято? – склонился он ко мне.

– Нет, не знаю. Рей, стой, – прошептала я снова, когда он забрался под край рубашки, провел ладонью по середине живота – мои мышцы сжались от откровенного касания – и потом потянул подол. Я сражалась за то, чтобы не дать ему это сделать.

Наверное, эту борьбу со стороны, сквозь шторы балдахина, можно было принять за любовную игру. Мы уже были без одежды в источнике, так недавно, еще ближе, чем сейчас, но тут всё иначе. Я осталась обнажена, Рейнард скинул и свою рубашку. Вокруг тихо трещали свечи, полумрак гулял у Рейнарда на лице, и он казался пугающим. Страшный, одержимый Зверем. Как и я. И это уже не игра.

Он притягивал меня, а я поддавалась. Склонялся, прижимаясь к губам поцелуем, обжигающе, ненасытно, до боли, а вино и жар ударяли в голову. Я тонула в мягкой постели и уже не так ясно понимала, что происходит, хоть и пыталась слабо сопротивляться.

Медленная, сладкая пытка. Я чувствовала, как внутри разгорается пламя, и остро понимала, что мы не одни. Жажда его ласк мешалась с желанием скрыться, спрятаться, не слышать голоса.

Я впилась пальцами в его спину, когда он прильнул близко, провела ногтями по его шее, по стриженым волосам на висках, чувствуя силу его желания, но еще удерживаясь на краю. Этот невозможный бандит, невыносимый демон довел меня до такого, что я уже не боюсь, только шепчу из последних сил:

– Я буду кричать, Рей. Я не смогу…

Он стиснул со всей силы меня ладонями за талию, опустившись между моих бедер, и выдохнул жарким шепотом на ухо:

– Кричи.

Но сам удерживал себя на пределе. Только склонился ниже, сипло дыша, ходила ходуном грудь, а тело его трясло от напряжения. Не желал сдаться полностью и уничтожить свои принципы, но смотрел, как я горю от желания, дышал этим – демон! На дьявольски красивых губах померещилась улыбка, а на шее возле метки Зверя билась набухшая венка. Он только дразнит!

Кажется, я различила голос Эльда, но тут же всё стихло. Послышались скрип двери и глухой стук, которую ктото явно прикрыл.

Голоса стихли. Мы остались одни.

Рейнард оглянулся:

– Ушли.

Ничего не было. И может ничего не быть…

Спектакль окончен!

Мы прижимались к другу другу тесно, чувствовали жар, в комнате было натоплено так, что кожа покрылась испариной. Я обхватила Рея за плечи и смотрела в его темные, глубокие глаза с отблесками адского пламени. Он желал меня, но сражался с собой до последнего.

Не я ли боялась войны в постели? Безнадежная борьба! Мои губы тоже изогнулись в нехорошей улыбке. Я знала… знала, что не отпущу. Что хочу этого. И пусть он выпустит на волю свое безумие!

Обеими руками я изо всех сил сжала его широкую спину, прогнулась, подаваясь всем телом вперед, коснулась его груди, откинула назад голову. И в этот миг Рей не удержался, прорычал и соскользнул со мной в эту пропасть. Впился губами в мою обнаженную шею, рывком подхватил под поясницу и наконец завершил начатое.

О… боже. Я ждала этого и не ждала одновременно. Мы уже были обнажены, были так близко, знали друг друга и испытывали на прочность. Но сейчас весь мир пронзило ослепительноярким чувством его проникновения, силы и страсти, Рей прикусил меня за губу, снова вызвал вскрик сильным толчком. И снова, до предела.

Я пыталась не дышать, но не удавалось, и вновь и вновь он срывал с моих губ тихие крики, двигаясь всё сильней, размашисто и неумолимо, и накрывал рот поцелуем, заглушая мой стон. Я обхватывала его лодыжками, скользила по крепким бедрам, точно пытаясь немного удержать и зная, что это невозможно.

Мы оба так долго жаждали этого, что теперь словно окончательно потеряли разум, время исчезло, мир исчез, остались только мы двое и это сумасшествие между нами. Когда всё внутри свело и я сходила с ума от накатывающей волной страсти, он перевернул меня на живот, ухватил и прижал к себе неистово, со всей силы, чтобы после тоже простонать от удовольствия.

Меня трясло и будто знобило, и Рей прижал сильнее, впиваясь поцелуем в шею, плечо, обхватывая ладонями со всех сторон, проводя по животу и снова возвращаясь к груди. Вжимал в себя, будто хотел уничтожить и насладиться напоследок.

Я чувствовала его злость и его упоительную жажду, два этих чувства переплетались так тесно, что не отличить, только гладят тело жесткие пальцы. И сердца бьются в унисон, гулко, оглушающе.

– Ненавижу тебя, – прошептал он бессильно и нежно, нехотя выпуская из объятий.

Я завернулась в край покрывала, увидела, как он болезненно уткнулся лицом в постель, будто не хочет признавать то, что сейчас произошло.

Бедный, проигравший и такой невероятно привлекательный герцог Киранийский, поправший честь своих родных ради меня. Я ничего не знаю о его традициях и законах, я человек другой эпохи и обычаев, но на это мгновение