Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

мы добрались до полевой станции в конце длинной красной песчаной дорожки, окруженной пыльным и с виду мертвым лесом. Станция оказалась маленькой – деревянная хижина, служившая кухней, и пристройка, которая выполняла практически все остальные функции, но все-таки она была больше, чем те, что мы видели за последние несколько часов. Появление женщины лет сорока, одетой в весьма практичную одежду, говорившую о полевых изысканиях, очень меня обрадовало. Это была моя хозяйка, доктор Ребекка Льюис, адъюнкт-профессор биологической антропологии в Техасском университете в Остине и ведущий эксперт по вопросу доминирования самок у лемуров.

Льюис помогла мне разбить палатку на небольшой поляне, прежде чем увести поглубже в лес, чтобы показать своих подопечных до того, как они отправятся на ночь спать. Когда мы с хрустом пробирались сквозь засохшие листья, устилавшие наш путь, я почувствовала нарастающий трепет от предстоящей встречи. Льюис изучает сифаку верро, Propithecus verreauxi, которые только недавно попали в мою десятку видов, которых обязательно нужно увидеть. Задолго до того, как я узнала, что у них доминируют самки, я хотела познакомиться с этими странными пучеглазыми, белоснежными просимианцами из-за того, как они двигаются: сифаки не ходят, а танцуют.

Лиственный лес, где они обитают, состоит из самых живучих растений на планете, способных выдерживать месяцы без дождя, – мир вдали от величественной плодородности тропических лесов. Там царит серая путаница из тонких деревьев, которые недостаточно прочны, чтобы выдержать вес этого лемура, сравнимый с кошачьим, из-за чего они не могут передвигаться по ветвям или перепрыгивать с дерева на дерево, как делают их собратья-обезьяны.

Сифаки решили эту проблему, развив большие ступни и руки, чтобы обвиваться вокруг стволов деревьев и цепляться за них, а также длинные ноги для прыжков. Сифаки проделывают блестящую работу: они прыгают, как мячики в пейнтбольном автомате; их мощные удлиненные бедра перебрасывают их на высоту до тридцати футов от одного ствола к другому. Их скелетно-мышечная система обнаруживает недостатки только тогда, когда сифаки оказываются на земле: их длинные ноги, короткие руки и гигантские ступни делают невозможным хождение на четвереньках. Вместо этого они должны подпрыгивать в стороны, вытянув руки для равновесия. Это отличный пример того, почему эволюция верна – ни один бог не придумал бы такого безумного способа передвижения, если бы у него не было по-настоящему злого чувства юмора.

«Для меня они как Чудо-женщина – отличные прыгуны со своей суперсилой», – говорит Льюис о лемурах.

К тому времени, как мы догнали сифак, они уже наигрались в прыжки и танцы на весь день и приступили к отдыху. Тем не менее даже в их отдыхе были намеки на превосходство самок. Сифаки живут небольшими семейными группами от двух до двенадцати особей, обычно состоящими из матриарха, ее потомства и одного или двух взрослых самцов. Матриарх стаи, с которой я познакомилась и которую Льюис назвала Эмили, уютно устроилась со своими детенышами на верхушке дерева, готовясь к предстоящей холодной ночи. Тем временем Мафия, взрослый самец, сидел под ними в одиночестве – часто наблюдаемая физическая демонстрация ранга – и не мог ни к кому прижаться. Ночью температура может упасть до десяти градусов по Цельсию, и Льюис сказала мне, что часто видит самцов, оставленных на холоде одних.

Самцы сифаки – граждане второго сорта, вынужденные отказываться от самых удобных и солнечных мест для сна и лучшей еды ради альфа-самки. Любое сопротивление пресекается ее твердой рукой. По словам Льюис, я прибыла в лучшее время года, чтобы увидеть, как самки проявляют свою власть. В эти иссушающие зимние месяцы большинство деревьев сбросили свои листья, превратив Киринди в бесплодную пустыню древесных скелетов. Я никогда не видела тропический лес таким безжизненным и таким пугающе тихим – ни стрекота насекомых, ни пения птиц, только шорох наших шагов по опавшим листьям нарушал тишину. Лемуру, питающемуся листьями, да и любому другому животному, в это время питаться явно нечем. «Зимой сифаки теряют 15–20 % массы своего тела. Эта пора для них по-настоящему тяжелая», – сказала мне Льюис.

Деревья баобаба являются для сифак местом для пропитания. Эти голиафы корневого мира запасают воду в своих толстых стволах-бочонках, а когда остальная часть леса почти погибает, они плодоносят: зеленые бархатные шарики размером с апельсин, содержащие богатые липидами высококалорийные семена, свисают с чахлых ветвей баобаба, как рождественские украшения. Единственная проблема заключается в том, что скорлупа плода твердая, а зубы у сифак – нет. Их резцы срослись в тонкий зубной гребень, приспособленный для ухода за мягкой шерстью, а не для раскусывания древесины.

«Самец будет бесконечно вгрызаться в плод, чтобы пробиться сквозь древесную оболочку к маслянистым семенам внутри, – сказала мне Льюис. – Они тратят на это уйму времени, повреждая свой хрупкий зубной гребень, и когда самец наконец разделывается с оболочкой, самка бьет его по голове и говорит: “Большое спасибо. Я это забираю!”».

На следующее утро я лично увидела подобную сцену. Мы отправились в лес около девяти часов утра, чтобы застать сифак, пока они еще спят на дереве. Это было на удивление поздно, совсем не похоже на наш рассветный патруль при изучении других приматов. После холодной ночи в лесу сифаки двигались медленно. Немного позагорав, они отправились в заросли трутовика на поиски завтрака, и Эмили шла впереди. Сифаки передвигались по густому лесу гораздо быстрее нас, и к тому времени, когда мы догнали их у баобаба, я уже слышала громкую перебранку с высоких ветвей и безошибочно узнаваемый чирикающий звук подчиняющегося самца. Следующее, что я помню, – Мафия, взрослый самец, рыскал по земле, роясь в опавших листьях в поисках кусочков ярко-оранжевой мякоти баобаба с еще прикрепленными к нему семенами, выброшенных с пиршества наверху. Льюис сказала мне, что это довольно распространенное явление. После того как у самца украли несколько плодов баобаба и он достаточно долго терпел побои, если он достаточно сообразителен, он спустится на землю в поисках объедков.

«Честно говоря, я не знаю, почему самцы остаются, – сказала она. – Их постоянно бьют, и они не получают хорошей еды. Это нелегкая жизнь».

Агрессивное доминирование самки лемура интересует ученых с тех пор, как было впервые обнаружено в 1960-х годах молодым ученым американского происхождения по имени Элисон Джолли. Джолли, скончавшаяся в Англии в 2014 году в возрасте семидесяти шести лет, является одной из не самых известных женщин-провидиц приматологии. Она стала пионером экологического активизма, который помог защитить бóльшую часть уникальной дикой природы Мадагаскара, и выдвинула идею о том, что более высокий интеллект приматов развился для управления сложными социальными отношениями, а не для изготовления вспомогательных