Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями - Джон Диксон Карр

духе Вэнса – романтическое бегство влюбленных! Наверняка куда-нибудь в Гретна-Грин?[33] Надеюсь, это законно, потому что милому ребенку еще нет двадцати одного года. В любом случае, сэр Генри, вы сами признали, что на мое положение это не повлияет, поскольку Вэнс не менял завещания.

– Не менял, – согласился Г. М. – Ему это было не нужно. Почему бы вам не спросить мужа, что его так рассмешило? Миссис Дервент, боюсь, я должен сообщить вам неприятную новость. Да, Китинг никогда не менял своего завещания. Его поверенный, который ест у вас с рук, мигом сообщил бы вам, если бы он попытался это сделать. Так что завещание действительно превосходное, за исключением того, что оно абсолютно бесполезное. Согласно закону, когда завещатель вступает в брак, его предыдущее завещание автоматически теряет силу. Вот такой казус. Так что, если вы замешаны в этом деле хоть каким-то боком и помогли совершить одно из самых отвратительных преступлений в моей практике, все ваши старания были напрасны. Вы не получите ни единого пенни.

– Джереми, – помолчав, тихо спросила миссис Дервент, – то, что он говорит, – это правда? Есть такой закон?

– Истинная правда, дорогая.

– Возможно, вам будет интересно узнать, – продолжал Г. М., не отводя от нее взгляда, – как Китингу удалось сыграть с вами эту маленькую изящную шутку. Потому что он задумал именно шутку. И все это солидное завещание было не более чем фарсом. Вот почему изобретательный мистер Китинг женился на Френсис Гэйл в тайне. Не то чтобы она страстно его любила. Она вышла за него замуж в истерическом мстительном порыве, так как открыла свои чувства мистеру Рональду Гарднеру, а тот не ответил ей взаимностью. Гарднер никогда с ней не заигрывал и, надо отдать ему должное, никогда не станет, даже если выяснится, что она богата как Екатерина Великая. А ей только-только исполнилось двадцать, и деньги ее не волнуют. Она еще недостаточно взрослая, чтобы понимать их ценность.

Теперь слушайте меня внимательно, миссис Дервент: это завещание и этот тайный брак были оружием, которое использовалось против вас. Китинг был буквально одержим желанием, о котором вы были хорошо осведомлены. Он страстно хотел провести с вами ночь, даже если эта ночь станет последней в его жизни. Вы старательно вертели перед ним хвостом, миссис Дервент, и провалиться мне на месте, если он не воспринимал это однозначным образом. Он знал, что вы согласитесь на что-то только в обмен на брачное предложение. Но, добившись своего, собирался сказать вам, что уже женат, благодарю покорно, а вы провели месяцы в наркотическом бреду пустых обещаний и добились завещания, годного лишь для растопки камина, так что – всего хорошего, дорогая, и будь ты проклята…

Лучше зажмите ей рот, Мастерс, – хмуро добавил Г. М. – Она сейчас закричит.

Но она так и не закричала, хотя действительно уже открыла рот. Джанет Дервент сидела в кресле, выпрямив спину, и Полларду казалось, что она никогда еще не была такой красивой, потому что именно теперь в ней появилось какое-то величавое достоинство, пусть это было всего лишь величие бесчестья. За последние пять минут она пала так низко, как и представить себе не могла, и неожиданно стала вызывать даже сочувствие.

– Послушайте, Мерривейл, – вмешался Дервент, – мне кажется, это зашло слишком далеко.

– Я знаю, – угрюмо кивнул Г. М. – Стоит мне сесть и пораскинуть мозгами, как я тут же оказываюсь в центре какой-нибудь свистопляски, не так ли? Абстрактные криминальные загадки вдруг становятся слишком личными. Встречаешь людей из плоти и крови, а не анализируешь переменные в уравнении – и чувствуешь себя, как если бы на званом обеде плюнул в суп или дал пощечину хозяйке. Вы думаете, я получаю от этого удовольствие?

– Можно только порадоваться, что вам не чужда элементарная порядочность, – заметила миссис Дервент, теперь уже безо всякой аффектации в голосе. Она поднялась с кресла. – Если позволите, я пойду…

– Нет, – отрезал Г. М.

Его голос был мрачным, но спокойным. В этот момент словно что-то щелкнуло на мировых весах – и все вещи пришли в равновесие. На лице Джанет Дервент мелькнуло какое-то хитрое, неприятное выражение, и ей не удалось его скрыть. Она повернулась к мужу.

– Джереми, – протянула она, – Джереми, дорогой, увези меня отсюда. Ох, ради бога, ну давай же! Я сделаю все, что ты захочешь, все, что угодно, только защити меня, не слушай всех этих людей и забери меня, прежде чем…

– Минуточку, Джем, – вмешался Г. М. – Здесь есть кое-что еще. Теперь вы догадываетесь, не правда ли, в какой момент Китинг планировал взорвать свою маленькую петарду, сообщив о завещании и браке? Он собирался сделать это вчера, когда думал, что окажется в святилище «Десяти чашек» и встретит там вашу жену. Именно поэтому ей придется объяснить свою роль в этом деле независимо от того, виновна она или нет. Для чего Китинг отправился на Бервик-Террас – за ритуалом племени мумбо-юмбо, или на свидание, или чтобы узнать, где и когда свидание состоится, – я не знаю. Да это и не важно, потому что нам известно, что никакого тайного общества чайных чашек не существует. Мы знаем, что инсценировка на Бервик-Террас была ловушкой, мистификацией, обыгрывающей убийство Дартли, и она должна была заморочить голову Китингу и отвести глаза полиции. Что получил в этом доме Китинг? Сломанный позвоночник и пробитый череп. Но это еще не конец, сынок. Потому что, видишь ли, сегодня вечером злодей снова на сцене. По крайней мере, был.

– Злодей? – переспросил Дервент.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Бэнкс, за которым следовали Сагден и Райт. Холл за их спинами был теперь ярко освещен.

– Сэр, – отрапортовал Мастерсу сержант, – мы только что закончили. С ожидаемым результатом. Каждая комната в доме освещена – из отеля доставили коробку электрических лампочек. Мы простучали все стены, заглянули в каждую щель – но как не было никого, так и нет. Надеюсь, эту комнату вы обыскали сами?

– Да, я осмотрел ее, как полагается, – мрачно подтвердил Мастерс. – Ладно, проверьте еще раз. Прочешите ее мелким гребнем.

– Тихо, вы все! – приказал Г. М. – Просто наблюдайте за ними.

Молча, не бросив ни одного любопытного взгляда на людей, находящихся в комнате, трое полицейских начали обыск – хотя это казалось довольно бессмысленным занятием. Шкафов в комнате не было. Простукивание стен не выявило никакой секретной дверцы. Они подняли ковер, сдвинули столы, даже заглянули под диван (который возвышался над полом на три дюйма) и сдернули защитные чехлы с незанятых кресел. И за все это время никто не проронил ни