Ловцы душ - Наталья Загороднева

   - Я не могу вам сказать этого пока. Извините.

   - Делайте, как знаете, - обиделся он. - Я со своей стороны буду сам заниматься вашим мужем и искать свои выходы. Всего доброго.

   Развернулся и вышел. А я сказала Сереже:

   - Ну вот, ты в надежных руках. Потерпи, я скоро.

   Вышла из больницы, поежилась от холода, поглядела в высокое звездное небо. И вдруг поняла, что в мире стало удивительно спокойно. Как-то враз стало меньше пробок на дорогах, люди стали вежливее и не так часто ссориться, милицейские сводки сильно похудели, а у спасателей появилось свободное время. И про себя с печалью добавила, что за все это - на чаше весов против души дорогого мне человека. Если я открою камень, то вместе с Сережей в мир вернется Ловец, и в этот раз справиться с ним будет сложнее - он не будет так расслаблен и самоуверен.

   Позавчера его подвело чутье - он не понял, что Таня - мой Проводник. Сама она не излучает света, но может взять у меня, что и случилось. Второй раз так уже не повезет.

   И это спокойное течение жизни может быть долгим, век, а то и больше, без крупных войн, революций, природных катаклизмов. Расцветут искусство, культура, люди потянутся к прекрасному. Но... Тело Сережи долго не будет в коме, просто перестанет биться сердце, или начнется отмирание тканей. Могу я принять такое решение: подвергнуть мир новой опасности взамен на жизнь любимого?

   А если я не справлюсь в следующий раз? Я буду виной того, что мир погрязнет в войнах и несчастьях.

   Впрочем, я не знаю, как открыть камень. Я смотрю на него, и в памяти не возникает и мысли, что с ним нужно сделать. Дежурить в больнице, ожидая чьей-то смерти, и новая душа откроет артефакт? Так она сама станет его пленницей. Сейчас, как есть, он настроен на ловушку. Возможно, есть ритуал, позволяющий открыть его. И, думаю, этого нет в справочниках. Камень - обычный, без надписей и рисунков, и не излучает магии, чем он привлек внимание Ловца? О нем знали только посвященные. Значит, он из таких. И я знала. Но забыла.

   Домашние старались поменьше меня задевать, давали побыть в себе. А я и не хотела ни с кем говорить, сидела у открытой печи, подтянув коленки к подбородку, смотрела на краснеющие угольки и забывалась, погружалась в блаженный транс - без мучительных мыслей. Болели раны, а меня это даже радовало, я старалась лишний раз надавить, сесть так, чтоб тянуло и жгло, лишь бы не чувствовать другой боли...

   Вертела в руках камень, не пытаясь вспомнить, просто рассматривала каждую трещинку, каждую выемку.

   Подошла Таня. Я укоризненно посмотрела на нее, мол, зачем встала?

   Она, придерживая рукой повязку, села рядом, поморщившись от боли.

   Я понимала, что она не просто так спустилась, что-то сказать хочет.

   - Аня, - медленно, с трудом, начала она. - Я весь день думала... В общем, не знаю, поможет ли это тебе, но тогда, когда он назвал тебя Айей, и сегодня, когда ты сказала... В общем, мне в голову пришло...

   Она помолчала, а потом каким-то другим, не своим голосом произнесла:

   - Айя, рукхи кхан дару.

   Я обмерла, застыла взглядом в одной точке, оглушенная. Потом медленно ответила:

   - А ту рхан Уцце...

   Мы посмотрели друг на друга, расплакались и обнялись.

   Я поняла, что она сказала мне. Это слова о том, что наши души вместе, и я ответила, что это истинно так. Дару - душа. Но что это за имена - Айя, Уцце...

   Меня охватило странное воодушевление. Я не могла найти себе места. Что-то рвалось из глубин памяти наружу, и никак не могло прорваться. Я то сидела, зажав голову ладонями, повторяя, как магическое заклинание слова, что всплыли сами собой, то срывалась на улицу, бродила по сугробам, будто ища что-то.

   Ко сну готовилась так, будто предстоит долгая разлука со всеми - поцеловала сына, попрощалась с Таней, Глебом, тетей Машей, девочками.

   Легла в постель, положила камень на грудь, смотрела в окно на падающие снежинки и шептала: "Айя, рукхи кхан дару"...

   Мне показалось, я только прикрыла глаза, а когда открыла - вокруг раскинулся рай. По-другому нельзя назвать это место, наверное, самое прекрасное на земле. Как там оказалась? И, как это бывает во сне, я была собой - и не собой. В голове возникали слова на древнем языке, и я понимала их. Подняла руку - загорелую, позолоченную солнцем. И окончательно проснулась там...

   Я стояла на вершине высокой горы, покрытой изумительными по красоте деревьями, травами, цветами; с ветки на ветку перелетали птицы самых ярких расцветок, какие можно вообразить, над нежными бутонами цветов порхали огромные бабочки, сами похожие на лепестки. Отсюда мне было видно очень далеко. Внизу, по долине, бродили, величественно помахивая хвостами, огромные ваалы, лениво шевелили ушами, переговаривались на своем языке, высоко задирая длиннющий нос. Слева простирались горы, с них длинными прядями спускались, серебристо блестя, водопады. Позади уходила далеко в небо Великая гора, а вдалеке, за зеленым ковром ласково сверкало Большое море. Мама рассказывала, там водятся водяные Великаны, ростом с гору, и, когда они топают по морскому дну, земля трясется. А морские Змеи, плескаясь в морских просторах, поднимают волны, достающие почти до туч.

   У меня захватило дух от ароматов, высокого чистого неба, ощущения полета и свободы. Здесь, на вершине, я чувствовала себя царицей мира. Восторг переполнил меня, и, сложив руки лодочкой, приложила их к губам и закричала:

   - Я - царица Майана!

   Захохотала и понеслась вскачь по тропе вниз, раскинув руки, на бегу срывая охапки цветов, а возмущенные птицы с клекотом и жалобным писком поднялись в воздух пестрым гомонящим облаком. Я летела так до самого подножия, распугивая мелких зверьков и змей, несколько раз едва не врезавшись в огромные валуны, и как-то угадывая тропинку между ними. Вскоре заросли расступились, и за ними открылся удивительный водопад, и небольшое озерцо под ним. Вода спадала из пещеры, и была похожа на молоко, столь же белая, а внизу, у камней, парилась легким туманом. Но озеро казалось таким чистым, будто его и не было вовсе, а только тонкая прозрачная пленка над каменной чашей.

   Я, не раздеваясь, с разбегу вбежала в воду, что сначала обожгла, а потом оказалась теплой и приятной. Глубоко нырнула, опустилась почти на самое дно, от меня врассыпную бросились яркие рыбки, спасаясь в легких, нежных водорослях. На дне среди больших камней блестели россыпи огоньков: красных, зеленых, голубых. Эти камешки прозрачные и крепкие, и, если в них проделать дырочки, можно собрать на нитку и будет очень красиво, на солнце они горят как настоящие искры.

   Поднялась на поверхность, легла на воду, раскинув руки, и замерла, любуясь, как сверху падает вода, как плывут перья облаков, прозрачные, похожие на разных зверей.