Врата Шамбалы - Наиль Ахметшин

Русский путешественник Пржевальский неоднократно наблюдал перевозку китайского чая в Кяхту: "Чайные караваны составляют весьма характерное явление Восточной Монголии. Ранней осенью, то есть в начале сентября, со всех концов этой страны направляются в Калган (кит. Чжанцзякоу. — Н.А.) длинные вереницы верблюдов, отгулявшихся летом на свободе степи и теперь снова оседланных для того, чтобы тащить каждому на своей спине, через пустыню, по четыре чайных ящика, то есть целых 12 пудов. Этот вьюк обыкновенный для монгольского верблюда, но на более сильных из них прибавляется еще пятый ящик. Монголы подряжаются везти чай или прямо в Кяхту, или только до Урги (совр. Улан-Батор. — Н.А.), так как далее горы и часто глубокие снега страшно затрудняют верблюдов. В последнем случае чай доставляется из Урги в Кяхту на двухколесных подводах, запряженных волами.

Средняя цена за провоз одного ящика из Калгана до Кяхты равняется трем ланам (лян, китайская денежная единица. — Н.А.), так что каждый верблюд зарабатывает в один курс 12 лан, то есть 25 рублей на нашу звонкую монету. Обыкновенно же, в течение зимы, караван успеет сходить из Калгана в Кяхту два раза, следовательно, хозяин верблюдов получает по 50 рублей за каждого из них. Погонщиков для ухода и вьюченья полагается по два человека на двадцать пять животных, так что расходы перевозки в сущности очень невелики, и подрядчик пользуется огромным чистым барышом даже в том случае, если в течение зимы у него пропадет несколько верблюдов от усталости или от худого корма…

Сухопутная транспортировка чая из Ханькоу (город на территории современной провинция Хубэй. — Н.А.) в Кяхту так дорога, что цена кирпичного чая, потребляемого исключительно монголами и сибирским населением, увеличивается одной доставкой втрое против его стоимости на фабриках. Время, потребное на переход каравана от Калгана до Кяхты, простирается от 30–40 дней, смотря по уговору с подрядчиком монголом. При перевозке чая из Ханькоу в Кяхту каждый ящик обернут в толстую шерстяную попону; в Кяхте эти попоны сбрасываются, чайные ящики обшиваются невыделанной кожей и отправляются в Европейскую Россию на телегах или санях, смотря по времени года".

Субботин о той же дороге в 90-х гг. XIX в. писал: "Монгольский путь, как и другие пути по северному Китаю, представляет большие неудобства в отношении правильности и своевременности доставки; летом частые засухи, а зимой — снежные заносы, отчего быки и верблюды падают или обессиливают настолько, что не могут идти; при неурожае трав скот падает от бескормицы. В таких случаях движение чаев прерывается, так как монголы-возчики поневоле оказываются несостоятельными, откочевывают в более удобные места" складывают чай в степи, где он и лежит по несколько месяцев — пока узнают об этом отправители да приищут средства двинуть его дальше к месту назначения. С монгола-возчика часто бывает нечего взять, ибо все достояние его заключается в тех животных, кои погибли от неблагоприятных климатических условий степи. Чаще бывает так, что отправители теряют только время, ибо монголы настолько честный народ, что, сложивши чаи, постараются вывезти их, когда явится к тому возможность, — и верблюды останутся целы. Было много случаев, что чаи, сложенные зимой, вывозили весной, когда верблюды успеют отдохнуть и оправиться".

Чай в Россию, как уже было сказано выше, поступал и из северо-западных районов Китая. Известный казахский ученый и просветитель, а также офицер по особым поручениям при генерал-губернаторе Западной Сибири Ч.Ч. Валиханов (1835–1865 гг.), совершивший в 1856 г. поездку в город Кульджа (Или) на территории Синьцзяна, отмечал: "Торговля с Западным Китаем началась у нас с давних времен. Купцы троицкие и семипалатинские и торгующие азиатцы выменивали на нанку (хлопчатобумажная ткань из толстой пряжи. — Н.А.) чай и продавали на Нижегородской ярмарке. С основанием консульства положено было более прочное основание торговле".

В конце XIX в. чайная торговля по северо-западной границе Китая, прилегавшей к юго-западной части Сибири и среднеазиатским владениям России, имела свои особенности. Еще во времена кяхтинской монополии, когда чай в Среднюю Азию шел из Кяхты долгим и утомительным путем, возникла мысль о кратчайшем маршруте в Китай. Правда, в 1768 г. были определены два пункта в двусторонней торговле — города Кульджа и Чугучак, но в экономическом плане они были очень слабы. По мере заселения Сибири и территории современного Казахстана русские купцы все настойчивее пытались проникнуть в Северо-Западный Китай. Для активизации пограничного товарообмена правительство царской России в 1852 г. предоставило соотечественникам ряд льгот: была разрешена торговля купцам третьей гильдии и крестьянам, освобождались от пошлин привозимые и вывозимые товары, за исключением чая. С 1861 г. к двум упомянутым пунктам торговли в Синьцзяне добавился город Кашгар.

Тем не менее объемы торговли чаем, как, впрочем, и другими товарами, в последующие десятилетия оставались здесь на невысоком уровне. Отчасти это было обусловлено действиями китайских властей и конкуренцией англичан, возросшей во второй половине XIX в. По мнению дипломата А.В. Тужилина, написавшего книгу "Современный Китай", большим препятствием для торговли в Синьцзяне было также то обстоятельство, что "представителями ее являются малокультурные элементы — сарты или татары (очень условные этнонимы. — Н.А.), русские подданные, которые часто руководствуются удобным моментом наживы, мало заботясь о будущем".

Развитию морской чайной торговли с Китаем на протяжении ряда лет мешало весьма распространенное в России убеждение, что такие перевозки оказывают вредное воздействие на качество чая. Поэтому торговцы подвергали его усиленной поджарке. В результате возникал своеобразный замкнутый круг: чай, доставленный по морю, действительно оказывался хуже по качеству. Этот предрассудок в 70-е гг. XX в. потихоньку был преодолен. Объем морских перевозок значительно увеличился, но вскоре возникла новая проблема. Торговцы перестали чрезмерно поджаривать чай, вследствие чего из-за быстрой доставки и более легкой укупорки на внутренних рынках России он появлялся слишком свежим или уже немного выдохшимся, без того своеобразного аромата и чуть затхлого вкуса, к которым привыкли потребители кяхтинских чаев.

Со временем русские чаеторговцы оценили преимущества морской торговли в полной мере: чай доставляли оперативно, дешево и безопасно; капитал обращался в течение двух-трех месяцев, т. е. в четыре — шесть раз быстрее, чем при поставках через Кяхту; расчеты производились намного точнее; риск был сведен к минимуму. К тому же условия перевозки по суше в течение 150 лет оставались практически неизменными, а морской транспорт с каждым годом совершенствовался, на верфях строили новые и более крупные транспортные суда, резко возросла конкуренция между грузовыми перевозчиками, что способствовало заметному снижению фрахтов и сокращению сроков доставки.

Субботин в начале 90-х гг. XIX в. утверждал: "Конкуренция чаев морской доставки с кяхтинскими и соотношение между ними до сих пор представляет большой вопрос; можно сказать, что наши чайные деятели разбились на три партии: одна за морскую отправку, другая за сохранение Кяхты, третья нейтральная — допускающая отправку чая и по тому, и по другому пути, смотря где выгоднее. Надо признать тот неотразимый факт, что кяхтинские торговцы не успели приспособиться к новым условиям чайного рынка, а потому должны были уступить пред их натиском".

В морской торговле между Россией и Китаем даже до начала Русско-японской войны 1904–1905 гг. возникали определенные проблемы, которые, однако, имели лишь косвенное отношение к процветавшему в те годы чайному бизнесу. В конце XIX в. специалисты говорили о том, что "успешность официальных мероприятий, направленных на расширение русско-китайской морской торговли, будет в значительной степени зависеть от образа действий нашего тамошнего купечества (отечественные предприниматели, обосновавшиеся в Китае. — Н.А.), ныне не вполне отвечающего условиям современной торговой конкуренции на Востоке" (И.Я. Коростовец). Так, русский консул в Тяньцзине в своем отчете писал: "Исполнение комиссии по закупке и переотправке чаев при незначительном труде и без всякого риска со стороны комиссионеров вознаграждается слишком хорошо, чтобы они вздумали пуститься на какое-нибудь новое предприятие. Отчасти невозможность получения с ввозимых товаров той прибыли, какую дает вывоз чая в Россию, отчасти же нежелание раздвоиться в своих занятиях были главными причинами того, что наши купцы до сих пор не пытались завести в портах Китая более или менее правильной торговли русскими товарами. Особенная небрежность в этом отношении замечается в последние года, когда поручения по покупке или продаже на рынках Китая какого-нибудь другого товара, кроме чая, являются таким редким исключением, что на исполнение подобных поручений чайные комиссионеры привыкли смотреть как на любезность своему доверителю".