Замуж в туман (СИ) - Ветрова Варвара

Тиона.

Подруга стояла поодаль и загадочно улыбалась. Я сделала шаг вперед… и столкнулась с предупреждающим жестом Магистра. Первый мужчина в цепях подошёл к краю пентаграммы.

— Душа, есть ли у тебя последнее желание?

Стандартный вопрос Жреца Ларгуса перед смертью человека. Только на этот раз Жреца нет — его с успехом заменяет Ведущий из Круга. Можно ли назвать жизнью это заточение в кулоне? Не знаю.

Я вздохнула, разом теряя интерес ко всему, кроме происходящего. А тем временем мужчина, покачавший головой в ответ на вопрос мага, начал рассыпаться золотистой пылью. В горле сам по себе встал ком, и я не знала, хотелось мне плакать или же радоваться обретшей покой душе. Тягостное ощущение будто протянуло свои холодные руки от пентаграммы к сердцу каждого в этом зале.

Я словно оцепенела и просто была здесь: находилась, существовала и смотрела, как по одному фигуры подходят к магу, чтобы выразить свою последнюю волю. Я не слышала, о чем они говорили и просили, только наблюдала за исходом каждого из них.

Наконец пентаграмма опустела. Почти. Осталась одна Тиона. Я подалась вперёд, чтобы запечатлеть последние слова своей подруги.

— Душа, есть ли у тебя последнее желание?

Тиона выпрямилась, подняла голову и вдруг лукаво улыбнулась Ведущему.

— Хочу поговорить с Даралеей д’эрр Сольн.

Не оборачиваясь, маг подал мне знак подойти.

— У вас несколько минут, — он упрямо сжал губы и отступил на пару шагов. Конечно, маги, держащие пентаграмму, уйти не могли, однако цепочка присутствующих потянулась к выходу. Тиона подождала, пока за последним из них закроется дверь, и наконец посмотрела на меня.

Я осторожно подошла к пентаграмме, протянула руку. Пальцы коснулись чего-то, отдаленно напоминающего стекло.

Подруга, наклонив голову набок, следила за моими действиями.

— Привет, — тихо прошелестел мой голос и растворился в воздухе, — я скучала.

Она улыбнулась.

— Я тоже, дорогая. Но у Вечности свои планы.

Да, знаю. И этот короткий разговор — единственное, что отделяет мою подругу от того, что неизвестно и неизведанно.

Мы молчали. Смотрели друг на друга и молчали. А затем я поняла, что нужно нарушить эту тишину.

— Знаешь, — улыбнулась, — обычно мы с тобой наговориться не могли. А сейчас и сказать нечего.

— Можем пойти по обычной программе, — подруга озорно подмигнула, — тем более я вижу, что твоё сердце наконец-то несвободно.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — я прикусила губу, чувствуя, как вспыхнули щёки.

— Да конечно! Как там его, Лойнос?

Я почувствовала на себе взгляд. Такой… Очень внимательный и даже в какой-то мере прожигающий.

Вестимо, чей.

— Нет, даже не думай, — нашла в себе силы улыбнуться.

Вот уж подставы от ближайшей подруги я не ожидала.

— Да ладно, не пыхти, — хихикнула тем временем та, — можно подумать, ты сама себе в этом признаешься. Да ты скорее лошадь съешь!

— Ну спасибо… подруга. Вовек не забуду, — я скрестила на груди руки.

Не знаю я, как в глаза ему теперь смотреть после такого-то.

Ведущий кашлянул, привлекая наше внимание, и выразительно взглянул на часы.

— Всё, прощаемся, — засуетилась Тиона, по-прежнему улыбаясь, — передай, пожалуйста, моим родителям, что они не виноваты. Пусть не убиваются.

— Передам, — кивнула я.

Такая уж моя подруга — перед лицом Вечности держать лицо собственное. И даже шутить.

— Ну вот и отлично. А с Лойносом всё-таки разберитесь, — поджала она губы и фыркнула, — нечего тебе в одиночку по жизни разгуливать, простудишься ещё.

— Тиона!

— Всё, ухожу-ухожу, — выставила она ладони вперёд и отступила на шаг.

А я поняла — вот и всё. Вот и конец нашей истории.

Столько песен и речей слагают про смерть и Обитель Ларгуса, а на деле так обыденно и… просто.

— Хорошей Вечности, Тио, — я улыбалась изо всех своих последних сил.

Ведь это её выбор — всё воспринимать с улыбкой.

Подруга кивнула и, будто разом потеряв ко мне интерес, отступила вглубь пентаграммы. Кивнула ожидавшему своего часа Ведущему.

И лишь за миг до того, как рассыпаться золотистой пылью, она всё-таки повернула ко мне голову. Короткая незамысловатая фраза сорвалась с её губ, так и не зазвучав.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но я услышала.

“Поговори с ним”.

***

Когда пентаграмма погасла, я не спешила уходить. Стояла, прислонившись к колонне, и наблюдала, как неспешно собираются маги. Торопиться я не собиралась, да и некуда было: гонка последних дней просто-таки вынуждала замедлиться и оценить жизнь вокруг. Собственно, именно ценности времени и были посвящены мои мысли: тягучие, неспешные, словно горячий шоколад, они заставляли обдумывать всё не спеша.

Как долго мы живем? Для чего мы живем? В чем смысл нашего существования?

В Академии я над этим не задумывалась, после — тем более. А надо было…

Лёгкое прикосновение к плечу заставило меня вынырнуть из своих мыслей и обернуться.

— О чем ты думаешь? — Лойнос улыбнулся.

— Так… о разном, — я посмотрела на дознавателя, ловя себя на мысли, что впервые за эти дни я воспринимаю его… ровно. Без всяких лишних мыслей, без образов…

Даже то, что он слышал наш разговор с Тионой, не смущало.

— Дара, я…

— Хотел поговорить, — я кивнула, — знаю. Но не хочу.

— Почему? — он недоуменно поднял бровь.

— Просто, — зачем-то пожала плечами, — я не вижу смысла.

После разговора с Тионой меня обуяла странная апатия.

— Сейчас или вообще? — прищурился Аверис.

И тут я совершила непростительную, бездумную ошибку.

— Сейчас.

— Что ж, — он отступил на шаг, — тогда поговорим позже.

Я кивнула.

***

— Лорр Аверис заходил, — Лори присела в реверансе.

Да, знаю. Как раз в то время, когда он заходил, я пряталась за колонной, изо всех сил стараясь не попасться ему на глаза.

— Спасибо, Лори.

Вместо того чтобы удалиться, горничная осталась на месте. Опустила глаза и изо всех сил комкала передник.

— Что ещё?

— Может, вы с ним всё-таки поговорите?

Я удивленно подняла брови. Нет, в общении с Лори у нас были свои вольности, но ни разу не было такого, чтобы девушка посягнула на моё личное пространство.

— Это ещё с каких та… зачем?

— Лои Дара, вы меня простите, что вмешиваюсь, — горничная чуть ли не плакала, — но просто он волнуется, переживает. И он смотрит!

— Ну да, очень ценное наблюдение — у него есть глаза, — хмыкнула я, отворачиваясь.

Как ни крути, а Лори была права. И причин не прислушаться к её просьбе не было никаких.

Вот только…

Я боялась. Непонятно чего, безрассудно, без видимых причин, но боялась. И, видя Лойноса, обязательно сворачивала в какой-нибудь из маленьких боковых коридорчиков, коих в замке было в изобилии. Понимала, что поступаю глупо, понимала, что буду жалеть, но ничего с собой поделать не могла. И дело даже не в пугающем меня разговоре, а в том…

… а в том, что я действительно не могла понять свои чувства.

— Лои Дара, ну так что? — горничная просительно смотрела на меня. Воистину, она явно задалась целью наладить мою личную жизнь.

Я вздохнула. Расстраивать девушку не хотелось, да и пора поставить в этой ситуации точку. Пора.

— Хорошо, Лори. Я поговорю с ним. Завтра.

Но всё решилось иначе. И быстрее.

Вечером я все-таки закончила книгу по виррским рунам, ту самую, что позаимствовала из библиотеки, и, взглянув на часы, поняла, что не прочь почитать ещё. Вспомнила, что на той же полке видела тонкую брошюру по руническим связкам и тут же возжелала её заполучить.

Сказано — сделано.

Я набросила палантин поверх тёплого домашнего платья: из тех, что отслужили своё давно, но их ещё продолжают носить, пригладила не высохшие после мытья волосы и осторожно выскользнула за дверь, подсвечивая себе путь магическим светильником.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И тут же остановилась, наткнувшись на испытывающий взгляд русоволосого мужчины.