Записки диверсанта (Книга 1) - Илья Старинов

-- Главным военно-инженерным управлением такой способ не утверждался, товарищ полковник, и пока я остаюсь начальником инженерных войск, утвержден не будет. Имейте в виду!

-- Разрешите объяснить, товарищ генерал?..

-- Не нужно ничего объяснять. Я дал указание прекратить минирование кочками, больше к этому вопросу возвращаться не будем.

-- Слушаюсь.

Разговор получился неприятным. Я сменил тему и доложил о тетради с загадочными формулами, найденными старшиной Репиным на Кривой Косе Таган-285

рогского залива, достал эту тетрадь и протянул Воробьеву.

Полистав тетрадь, Михаил Петрович пожал покатыми плечами:

-- Сейчас не до загадок и таинств. Передайте тетрадь в аппарат уполномоченного ГКО по науке, пусть там разбираются. А сами отдохните и приступайте к выполнению -- своих прямых обязанностей. Не смею задерживать!

Возвратясь к себе, я спрятал в сейф папку с документами, но таганрогскую тетрадь оставил на столе. Набрал номер телефона представителя уполномоченного ГКО по науке Степана Афанасьевича Балезина. С Балезиным познакомились мы в начале войны. Приехав как-то с Западного фронта в Москву, я обратился к уполномоченному ГКО по науке, председателю Комитета по делам высшей школы Сергею Васильевичу Кафтанову с просьбой предоставить минерам расчеты для изготовления кумулятивных зарядов, рецепты и технологию изготовления тестообразных, или, как их стали называть позже, пластиковых ВВ, которыми можно было заполнять емкости любой формы. Кафтанов направил к своим помощникам --С. А. Балезину и К. Ф. Жигачу. Так и встретились.

-- Балезин слушает! -- раздалось в трубке.

Я поздоровался, назвался, сказал зачем звоню.

-- Приходите, рад буду видеть!

У Балезина я провел около получаса. Химические формулы, заполнявшие тетрадь немецкого офицера, заинтересовали Степан Афанасьевича:

-- Немедленно передам это ученым!

-- Тут действительно что-то важное, ценное?

-- Подождем заключения ученых! -- улыбнулся, уклоняясь от прямого ответа Балезин.

Зачем нужен ОУЦ?

Я не воспользовался предложением начальника инженерных войск отдохнуть, поехал после разговора с Балезиным не домой, а в один из переулков за станцией метро "Сокол". Там располагался Оперативно-учебный центр Западного фронта, первое фронтовое партизанское детище. 286

В помещении средней школы, занятой ОУЦ, встретил все такой же хлопотливый, приветливый и не отвыкший от гражданского обращения Иван Петрович Кутейников:

-- Илья Григорьевич! Дорогой! Здравствуйте! Спешить в ОУЦ у меня имелись веские причины. Судьба центра тревожила. За время своего существования он подготовил и перебросил во вражеский тыл почти четыре тысячи партизан, изготовил в мастерских более двадцати тысяч различных мин и более двадцати пяти тысяч особых ручных гранат. Созданные оперативно-учебным центром партизанские школы сделали еще больше! Но теперь, к весне сорок второго, здесь царил "полный штиль", как выразился в недавнем письме Кутейников. Крайне необходимых средств центру не отпускали, все попытки получить рации оказались безуспешными, а забрасывать партизана диверсантов^ глубокий вражеский тыл без надежды давать им необходимые указания, получать нужные сведения, выбрасывать им в указанные места взрывчатку и оружие представлялось бессмысленным: сорок первый год отошел в прошлое, действовать на коммуникациях врага следовало продуманно, по плану, во всеоружии мастерства и средств борьбы!

Проходя за Кутейниковым в кабинет, я обратил внимание на одежду и обувь курсантов: обмундирование на них было зимнее. В кабинете Петр Иванович подтвердил, что летнего не выдают. И, понизив голос, доверительно сообщил:

-- Пошли разговоры, что нас вскорости вообще ликвидируют, Илья Григорьевич! Сам посуди: ребята давным-давно программу обучения прошли, а их никуда не посылают, да и одевать, похоже, не собираются.

-- И мысли такой не допускаю! Не могут центр ликвидировать!

-- Оно вроде не должно бы... А с другой стороны, штаты-то наши до сих пор не утверждены, хоть девять месяцев прошло!

Иван Петрович выглядел удрученным.

-- Будем оптимистами! -- сказал я. -- У руководства, надо полагать, хлопот без ОУЦ хватало, а мы должной настойчивости не проявили.

Ободрить Кутейникова ободрил, но на свою по-прежнему пустую квартиру возвратился встревоженный, обеспокоенный. Развернул карту, долго сидел над ней. Линия фронта все еще в шестистах-тысяче километров от западной государственной границы. Оккупанты хозяйничают на территории, занимающей, по самым скромным подсчетам, площадь в миллион квадратных километров! Но ведь минимум четвертая часть этой площади находится вне контроля фашистских войск и фашистской администрации, а растянутые на многие сотни километров коммуникации врага проходят через леса и непролазные болота, по партизанским краям и районам!..

Еще в тридцать восьмом году я предлагал наркому обороны создать спецчасти для минирования и разрушения вражеских путей сообщения. Даже штаты таких частей разработал. Возвращался я к идее создания спецчастей не раз и во время войны. А поскольку от Пономаренко не было ни слуху ни духу, подумал, что сейчас сформировать специальные части можно из курсантов ОУЦ и различных партизанских школ, из испанских добровольцев, и сформировать быстро, без особых трудностей! А уж кадровые-то войска всем необходимым наверняка обеспечат!

Я разыскал альбом с фотографиями, запечатлевшими результаты действия минеров в Испании, сделал кое-какие выкладки и на следующий день пошел к генералу Воробьеву.

Однако генерал охладил мой пыл.

-- Поймите меня правильно, -- сказал Воробьев. -- Я не противник действия минеров в тылу врага. Я за самые активные действия инженерной разведки, за посылку минеров на вражеские коммуникации, за широкое применение во вражеском тылу мин замедленного действия! Следует, видимо, включать в оперативны мероприятия штабов фронтов и армий операции инженерных войск по разрушению вражеского тыла. Но...

Он даже руками развел:

-- Ведь нарушением работы тыла противника призваны заниматься части Отдельной мотострелковой бригады особого назначения! И неуместно мне, начальнику инженерных войск, ставить перед руководством вопрос о создании для этой же цели еще и специальных инженерных частей! Согласны вы с этим? Идея OMCBQHa принадлежит Павлу Судоплатову из НКВД. Омсбоновцы (ребята -орлы, кровь с молоком! Сам видел) должны были громить тыловые части и гарнизоны противника. К их счастью, бригаду так и не удалось укомплектовать полностью. В тыл врага забрасывались отдельные группы и отряды.

-- Однако наши мины, товарищ генерал, могли бы парализовать вражеский транспорт!

-- Меня убеждать не надо, сами видите!.. Забирайте альбом, может пригодится, и -- за штаты специальных инженерных бригад, товарищ полковник! Сейчас прежде всего -- эти штаты! Спуститесь наконец с облаков на землю.

На землю я спустился, над штатами инженерных бригад специального назначения работал вместе с другими товарищами самым добросовестным образом, но мысль о создании частей для нарушения работы вражеских путей сообщения не оставлял: ведь штаты инженерных бригад необходимых средств для действий в тылу врага не предусматривали.

И тут осенило: нынешний заместитель наркома обороны, начальник артиллерии Красной Армии Николай Николаевич Воронов, в бытность свою старшим советником республиканской армии Испании, очень лестно отзывался- о подразделениях минеров, действующих во франкистском тылу! Может, не забыл, может, держится прежнего мнения о минерах?!

Добился приема у Воронова. Высокий, худощавый, он остался таким же, каким был в Испании: моложавым, подчеркнуто вежливым и любезным.

-- Разрешите, товарищ генерал, обратиться по вопросу, далекому от артиллерийских дел. Я пришел за советом.

-- Пожалуйста. Слушаю.

. Я снова выложил испанский альбом, повторил то же самое, что говорил генералу Воробьеву.

-- Да, вы правы, это очень далеко от артиллерии, -- кивнул Воронов, -Лучше поговорить с командующим воздушно-десантными войсками генералом Глазуновым.

-- К сожалению, я с генералом Глазуновым не знаком.

-- Это поправимо! -- улыбнулся Воронов и поднял трубку телефона.

-- Василий Афанасьевич! Здравствуйте! -- сказал Воронов, соединившись с командующим воздушно-десантными войсками. -- У меня находится сейчас полковник Старинов, знакомый по Испании. Нет, не артиллерист. Минер, диверсант. У него предложения по твоей части. Ты не найдешь времени принять Ста-ринова?.. Да, полагаю, сможет. Спасибо.

Воронов опустил трубку на рычаги аппарата:

-- Глазунов просит вас зайти сейчас же. Я сказал, что зайдете.

-- Благодарю, товарищ генерал-полковник!

-- Не за что. Ни пуха вам ни пера! А альбом, если он не единственный, не уносите, пожалуйста. Может, удастся при случае кое-кому показать.