Любовь не кончается: Эйлит - Элизабет Чедвик

Слегка растерявшийся от неожиданности Рольф рассматривал миниатюрную лошадиную фигурку, лежащую на его широкой ладони. Это был Слипнир, жеребец бога Одина. Подарок растрогал Рольфа до глубины души. Испытывая одновременно чувство гордости и смутные угрызения совести, он шагнул к Эйлит и поцеловал ее в щеку — губы ощутили бархатистую, прохладную кожу.

— Боюсь, что я не заслужил такого щедрого подарка.

Подошедшая к ним Фелиция забрала у Рольфа Бенедикта и кивнула в сторону броши.

— Разве она не хороша? Как только Эйлит ее увидела, то сразу же решила купить.

Хороша? Нет, у Рольфа нашлось бы другое, более сильное слово, чтобы описать изящные линии могучего лошадиного тела. Однако он промолчал и лишь кивнул головой в знак согласия.

— Кстати, пока мы торговались с продавцом, мимо проходил Вульфстан с новой женой, — сказала Фелиция.

— С новой женой? — Рольф, чуть не поперхнувшись от одного упоминания имени мастера золотых дел, удивленно округлил глаза. Его рука невольно потянулась к горлу, которое когда-то сжимали мертвой хваткой пальцы разъяренного соперника. Он мгновенно вспомнил искаженное злобой лицо Вульфстана и слюни на его бороде. — Однако он довольно быстро оправился от разочарования.

— О, пострадало его тщеславие, но не сердце, — мрачно заметила Фелиция и без улыбки погрозила Рольфу указательным пальцем. — Он злопамятен и не забудет тебя. После отъезда Эйлит в Улвертон он даже не здоровается с нами.

— Не велика потеря, — хмыкнул Оберт.

— Так ты говоришь, он уже женился? — уточнил Рольф.

— Да, еще осенью. На дочери другого мастера золотых дел. Судя по всему, она забеременела в первую брачную ночь, потому что сейчас уже стала круглой как бочка. А Вульфстан, в свою очередь, раздувается от важности, с гордостью демонстрируя столь наглядный результат своей удали.

— Вы разговаривали с ним? — спросил Рольф, рассеянно поглаживая себя по нижней губе.

— Он даже не заметил нас, — ответила Эйлит. — Увидев его, мы сразу отвернулись и прикрыли лица платками. Честно говоря, мне искренне жаль его несчастную жену. Вульфстан навешал на нее столько своих массивных украшений, что она, бедняжка, едва дышала. Как представлю, что на ее месте могла оказаться я… — сказав последнюю фразу, Эйлит поежилась.

— Но это не случилось, — мягко проговорил Рольф. — Теперь вы надежно защищены от него и ему подобных.

— Я бы выразился иначе. Ты, Эйлит, попала из огня да в полымя, — сказал Оберт, желая развеять неожиданно воцарившуюся в комнате гнетущую тишину.

Покраснев, Эйлит суетливо извинилась и принялась сосредоточенно разбирать покупки. Краем уха она слышала, как Рольф бросил в адрес Оберта что-то язвительное, но не расслышала, что именно. Ответный смех Оберта сменился надрывистым кашлем.

Спустя некоторое время, когда Рольф и Эйлит остались вдвоем, он подошел к ней и негромко сказал:

— Я собираюсь на несколько месяцев отправиться на север.

— На север? — Оторвавшись от разложенных на столе вещей, Эйлит подняла голову. — Но куда?

— В Дарем. С Робертом де Комминжем. Он получил графский титул и поместье, ранее принадлежавшее Госпатрику. Я слышал, что в Мерсии[9] и Нортумбрии[10] можно разводить хороших вьючных лошадей.

Сердце Эйлит сжала холодная рука отчаяния.

— Но на севере опасно. Мои братья говорили, что люди, живущие за рекой Хамбер, питали старую вражду к королю Гарольду. Они поддерживают норвежцев, говорят на их языке и совсем не похожи на нас.

— Знаю, — беззаботно бросил Рольф. — Мои предки были викингами. Мой прадед свободно говорил не только на французском, но и на норвежском.

Эйлит понурила голову.

— Вы подвергаете свою жизнь смертельной опасности.

— Не больше, чем тогда, когда я решил присоединиться к войскам и отправился в Англию.

Сурово поджав губы, Эйлит резко отвернулась и принялась укладывать рулоны купленной материи в сундук.

— В конце концов, у вас есть голова на плечах. Если вам наплевать на собственную жизнь, я не буду настаивать на своем мнении, — заявила она, не оглядываясь.

Рольф удивленно фыркнул.

— Бог мой! Сейчас вы похожи на мою жену!

— Не собираюсь мешать вам идти на поводу своих прихотей и капризов, — сухо добавила Эйлит. — Боюсь, что во время поездки вам не раз придется молиться о том, чтобы ваша добыча окупила ваши потери.

— Что вы имеете в виду? — Схватив Эйлит за руку, Рольф развернул ее к себе лицом. Эйлит раздраженно высвободилась.

— Глупец! Неужели вы не понимаете, что по другую сторону любого зеленого холма может оказаться трясина? — Бросив на Рольфа сердитый взгляд, она с силой захлопнула крышку сундука и удалилась.

Не ожидавший такой резкой отповеди, Рольф застыл на месте как вкопанный. С одной стороны, дерзкий тон Эйлит задел его, с другой — он, со свойственным ему упрямством, еще больше утвердился в решении отправиться на север.

Больше всего на свете Рольфу сейчас хотелось сжать Эйлит в объятиях и впиться губами в ее губы. Острое желание, разочарование, тоска по горячему женскому телу терзали его душу.

Рольф стоял на месте, невидящими глазами глядя на сундук. Интуиция подсказывала ему, что следует прислушаться к мнению Эйлит и отказаться от рискованной поездки.

Внезапно он почувствовал резкую боль в ладони и разжал кулак. Булавка на новой броши расстегнулась и вонзилась в кожу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Севернее Йорка, расположенного в двух днях езды от Дарема, Рольф расстался с высокомерным Робертом де Комминжем и его отрядом. Его порядком раздражало поведение спутников, при котором контакт с местным населением на предмет покупки лошадей и пони становился форменно невозможным.

Норманны рассматривали земли, по которым продвигались, как военную добычу, и действовали соответственно, по праву завоевателя железной рукой присваивая все, что можно. Любая попытка к сопротивлению немедленно каралась огнем и мечом. Отряд де Комминжа, набранный в основном из наемников, оставлял за собой пожарища и дымящиеся пепелища. Чем дальше они углублялись на север, тем ярче горели костры и тем враждебнее встречали завоевателей местные жители. Почти все местные господа имели англо-датские корни и являлись вассалами английских графов Эдвина, Моркара и Вальтера, сына великого Сиварда Нортумбрийского. После битвы при Гастингсе эти могучие и гордые рыцари были вынуждены преклонить колени перед королем Вильгельмом, хотя на деле предпочли бы плюнуть ему в лицо.

— Мы должны показать им железный кулак, чтобы эти ублюдки сразу поняли, кто теперь их хозяева, — заявил Комминж Рольфу. — Если они хоть на мгновение усомнятся в нашей силе, то набросятся на нас, как стая оголодавших волков.