Обретая тебя - Лена Хендрикс

Линкольн

Я понял, что она избегала меня, поэтому в течение трех дней я намеренно менял свой распорядок дня — стригся, каждый вечер ужинал вне дома, ходил за продуктами в середине недели — делал все, что приходило мне в голову, чтобы хоть мельком увидеть Джоанну. Когда я увидел взъерошенные волосы и длинные ноги, шагнувшие в кофейню, я сразу же перешел улицу, замедлил шаг и попытался рассчитать время ее ухода.

— Джоанна, — промолвил я, когда она врезалась в меня. Я попытался скрыть комок в горле, и мои слова прозвучали более агрессивно, чем я собирался.

Ее глаза расширились, а милый пухлый ротик приоткрылся в удивленном «О». Я уставился на ее губы и облизал свои.

Ты так хорошо ощущаешься в моих объятиях. Мне жаль. Я совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Я тосковал по ней, но подавлял мысли, которые вырывались на поверхность. Отпустить Джоанну было единственным способом, с помощью которого она могла вести счастливую жизнь.

Опомнившись, Джоанна моргнула и пошевелила плечом, высвобождаясь из моих объятий.

— Привет, — сказала она. Ее голос был отчужденным.

Когда она двинулась, чтобы пройти мимо меня, я шагнул влево, преграждая ей путь. Ее глаза снова встретились с моими, но на этот раз удивление сменилось огнем.

Вот мой воин. Мое сердце забилось в груди.

— Что ты делаешь, Линкольн?

Я нахмурил брови, так как понятия не имею, что делаю.

Разочарованно вздохнув, она переместилась, чтобы снова пройти мимо меня.

— Если тебе нечего мне сказать, мне нужно идти.

На этот раз я позволил ей пройти, мои ноги приросли к земле. Я хотел сказать ей все — что я облажался, что я люблю её, что я хочу жениться на ней, воспитывать наших детей и сделать все, что в моих силах, чтобы сделать её счастливой, — но я застыл. Она заслуживала гораздо большего, чем я когда-либо мог быть для нее.

Она сделала несколько быстрых шагов от меня, прежде чем повернуться через плечо, ее глаза блестели от непролитых слез, которые разрывали мое сердце.

— Пожалуйста, перестань оставлять те вещи в коттедже.

Когда она отвернулась, расстояние между нами увеличилось, и я наблюдал, как моя душа покидает меня.

Я тогда ещё не знал, что всего через несколько дней после этой встречи, она уйдет из моей жизни.

· · • ✶ • • • · ·

— Ты грёбаный трус, чувак, — Финн покачал головой и плюхнулся всем телом на барный стул, пока я хмуро смотрел на свое пиво.

Он хлопнул меня по плечу, но я с ворчанием стряхнул его.

Сделав глубокий глоток пива, он внимательно посмотрел на меня.

— Я серьезно, мужик. Ты сделал это с собой, ты знаешь.

— Думаешь, я этого не знаю? — я выплюнул слова в его сторону.

— О, я знаю, что ты знаешь. Но моя работа как твоего брата и ее друга — убедиться, что ты знаешь, какой ты тупица.

Я поморщился и сделал еще один большой глоток.

После того, как я случайно столкнулся с Джоанной за пределами кофейни, я еще больше погрузился в хаос. Мои кошмары были непрекращающимися — каждую ночь я просыпался в поту и дрожал. Быть дома перестало быть утешением. Все напоминало мне о ней, и я всегда был на грани панической атаки.

Отвлечение себя было единственным известным мне способом справиться с ощущением полного собачьего дерьма. Итак, сегодня вечером я слушал Колина и местную группу, выпивая немного пива. Пытаясь забыть о мыслях, «что, если» и о сложных чувствах.

— Ну ладно, если ты собираешься тянуть всю эту хрень с хандрой, мне нужно еще выпить, — Финн подал сигнал нашему официанту для еще одной порции.

— Я не хандрю, — солгал я.

— Черт возьми, это не так, — усмехнулся он. — Посмотри на себя, — Финн с отвращением указал на меня.

Мне действительно не хотелось говорить об этом с Финном. Я знал, что он заботится о ней, и он, зная всю глубину моей любви к Джоанне, только усугубит беспорядок в дымящейся куче дерьма, которой была моя жизнь.

— Слушай, она…

Я перебил его.

— Я не хочу знать о ней ни черта. Ты понимаешь? — я пригвоздил его взглядом, лед побежал по моим венам. Но всё же я не мог удержаться. — Просто скажи мне… с ней всё в порядке?

Пульсация в висках была невыносимой, когда Финн посмотрел на меня со смесью отвращения и жалости.

— Знаешь, что, я думаю, ты видишь, когда смотришься в зеркало, Линк?

Господи, ну вот. Я уставился перед собой.

— Я думаю, все, что ты видишь — это темное, ошеломительное одиночество, простирающееся перед тобой, — сказал Финн.

Мощь правды в его словах зазвенела у меня в ушах.

— Что ты хочешь сказать?

Группа начала играть веселую песню, и мои ноги дернулись, чтобы убежать.

— Я хочу сказать, брат, ты чертовски не прав.

Я покачал головой, глядя на Финна, и начал рубить сплеча:

— Ты не можешь понять. Я увел её у тебя из-под носа. Ты осознаешь это? Что за мужчина делает такое со своим младшим братом? Что за мужчина почти убивает кого-то голыми руками, потому что не может себя контролировать? Такого ли мужчину заслуживает Джоанна? — мой голос усиливался с каждым вопросом, вызывая настороженные взгляды из-за соседних столиков.

— Так вот что это такое?! — в голосе Финна сквозило недоверие. Из его груди вырвался короткий смешок. — Линкольн, ты не уводил её у меня.

— Я знал, что у тебя есть чувства к ней, ещё до того, как сделал ход. Это непростительно, и я…

— Какого чёрта, чувак? Я гей, — Финн махнул рукой в мою сторону, и люди за соседним столиком повернулись с отвисшей челюстью и слишком жаждущие слушать. — Ты так глубоко засунул голову себе в задницу, что даже не видишь истину перед собой!

Я был ошеломлен признанием Финна.

Финн гей? Что? О, черт, Финн гей.

Не теряя ни секунды, он продолжил:

— То, что ты думаешь, что у меня были какие-то права на нее, это просто отговорка. Отговорка наказать себя за то, что чувствуешь что-то настоящее. За то, что веришь, что ты недостоин любви.

Я взял себя в руки и уставился на свою пивную бутылку.

— Я не мог смотреть, как она бросает свою жизнь. Она заслуживает гораздо большего, чем я мог бы дать ей.

— Тоже чушь.

— Финн, это… слишком, — я выдохнул, но напряжение в спине не уменьшилось.

— Ага, ну, я не совсем так собирался тебе сказать, но ты не оставил мне выбора. Я должен был кое-что сказать,