Штамм 3. Вечная ночь - Гильермо Торо

Озриель был разорван на семь частей, его ноги, руки и крылья бросили в отдаленные уголки земли и глубоко захоронили, остались только его голова с горлом. Поскольку мозг и рот Озриеля были самыми оскорбительными Богу, эта седьмая часть была брошена далеко в океан и погруженная в воду на много километровую глубину. Похоронена в самом темном иле и самом черном песке на дне. Никто и никогда не мог коснуться останков. Никто не мог их извлечь. Там они будут находиться до Судного дня, до конца дней, когда вся жизнь на земле будет призвана перед Создателем.

Но, на протяжении веков, кровь просачивалась из похоронных кусков и родила новые сущности. Древних. Серебро, ближайшее вещество в крови, которую они пили, навсегда окажет негативное воздействие на них. Солнце, ближе всего к лицу Бога на земле, будет всегда зачищать их и сжигать их, и как их прародитель, они будут оставаться в ловушке между движущимися массами воды и никогда не смогут пересечь их без посторонней помощи.

Они не знали бы любви и могли размножаться только, беря жизнь. При этом никогда ее не давая. И должен быть мор их крови, вечно распространяющейся без контроля, гибель их придет от голода в ихнем виде.

Мистер Квинленд смотрел различные глифы и координаты, которые сигнализировали о местоположении интернирований.

Все места происхождения.

Торопливо, он записал их. Они идеально соответствовали местам, которые посетил Борн, собирая пыльные остатки Древних. Большинство из них имели атомные электростанции, построенных над ними и саботировались группой Stoneheart. Владыка, конечно подготавливал эти перевороты очень тщательно.

Но седьмое место, самое важное из них всех, появилось как темное пятно на странице. Отрицательная форма в северо-восточном Атлантическом океане. С ним, два слова на латыни: Oscura. Aeterna.

Другая, странная форма была видна в водяном знаке.

Падающая звезда.

Владыка послал вертолеты. Они видели их из окон своих машин, медленно едущих на юг, обратно в Манхэттен. Они пересекли реку Гарлем от Мраморного Холма, избегая бульваров, оставив свой транспорт около Могилы Гранта и затем пробиваясь через непрерывный ночной дождь как обычные граждане, проскользнули на заброшенный кампус Колумбийского университета.

В то время как другие пошли ниже, чтобы перегруппироваться, Гас пересек Low Plazа в Buell Hall и поехал в сервисном кухонном лифте на крышу. Там у него были клетки с почтовыми голубями.

Его “Джерси экспресс” вернувшись обратно, сидел на нижнем шесте, который сделал Гас.

“Ты - хороший мальчик, Гарри”, сказал Гас, после того как он развернул сообщение, небрежно написанное красной ручкой на полоске бумаги. Гас сразу же признал капитальный почерк Крима, а также привычку его бывшего конкурента зачеркивать О наподобие цифры ноль.

ЭЙ МЕКСИКАШКА

ТУТ ХЕРОВО - ЖРАТЬ НЕХЕРА. ВОТ БЫ ЗАЖАРИТЬ

ПТИЦУ КОГДА ОНА ПРИЛЕТИТ ОБРАТНО.

ПОЛУЧИЛ ТВОЁ СООБЩЕНИЕ ПРО ДЕТОНАТОР. ЕСТЬ У МЕНЯ ОДНА ИДЕЯ

ДАЙ МНЕ СВОЙ АДРЕС И ПРИГОТОВЬ КАКОЙ-НИТЬ

СРАНОЙ ЕДЫ. КРИМ ЕДЕТ В ГОРОД. ДО ВСТРЕЧИ.

Гас съел записку и нашел карандаш который лежал рядом с кукурузным кормом и клочьями бумаги. Он писал в ответ Криму, соглашаясь встретится, дав ему адрес на окраине территории кампуса. Он не любил Крима, и он не доверял ему, но жирный Колумбиец имеет связи на черном рынке в Джерси, и может быть, только “может быть”, он cможет помочь им.

Нора была измождена, но она не могла отдохнуть и расслабиться. Она рыдала уже достаточно долго. Дрожа, она иногда захлебывалась от собственного плача.

Когда она наконец смогла унять истерику, она провела рукой по своей бритой голове и почувствовала легкое покалывание. В определенном смысле, подумала она, ее старая жизнь, сама она прежняя - та, что была рождена ночью на кухне, рождена в слезах - сейчас умерла. Родилась в слезах и умерла же от них.

Она чувствовала волнение, пустоту и одиночество … и еще какое-то возрождение. Кошмар их текущего существования, конечно, не шел ни в какое сравнение с заключением в лагере свободы.

Фет был полностью на ее стороне, внимательно слушая ее. Хоакин сидел около двери, прислонившись к стене и опираясь на больное колено. Эф оперся о дальнюю стену, скрестив руки на груди, и поглядывал на нее и пытался понять, что она видела.

Нора подумала, что сейчас Эф догадывается о ее чувствах к Фету. Это можно было понять исходя из его позы, и его положения напротив них в комнате. Пока об этом никто не говорил, но правда витала над комнатой, как грозовая туча.

Вся эта энергия и переполнявшие ее эмоции заставляли Нору говорить быстро. Она все еще была под очень тяжелым впечатлением от посещения лагеря для беременных в родильной зоне. Это впечатление было даже сильнее чувств от потери своей матери.

“Они там оплодотворяют женщин, стремясь производить B-положительное потомство. Дают им взамен пищу и комфортные условия.И они… похоже, они привыкли к этому. Я не знаю почему это так тревожит меня. Может я слишком требовательна к ним. Может инстинкт самосохранения не такая исключительно возвышенная вещь, какой мы её себе представляем. Может быть все это значительно сложнее. Иногда выживание представляет собой компромисс. Немыслимый компромисс. Сопротивляться достаточно трудно, когда ты борешься только за себя. Но когда внутри тебя зарождается другая жизнь… или даже маленький ребенок…” она посмотрела на Эфа. “Я пытаюсь сказать, что лучше осознала это сейчас. Я знаю как разрывает тебя изнутри.”

Эф кивнул, принимая её извинение.

“Тем не менее” - сказала Нора, “Мне хотелось, чтобы ты встретил меня в офисе суд-медэкспертизы, как ты и должен был. Моя мать всё ещё была бы здесь.”

“Я опоздал,” сказал Эф, “Я признаю это. Я был в подвешенном состоянии…”

Дома у твоей бывшей жены. Не отрицай этого.

“Я и не собирался.”

Но?

“Только то, что вас нашли здесь, не моя вина.”

Нора повернулась к нему, удивлённая вызовом. “Как ты себе это представляешь?”

Я должен был быть там. Все было иначе если бы я оказался там вовремя. Но я не приводил стригоя к вам.

Нет? А кто тогда?

Ты.