Прятки с тенью - Наталья Николаевна Александрова

Собирайтесь, я заеду за вами через полчаса, мы поедем в больницу к Федору.

Я вскочила как ошпаренная, в рекордный срок приняла душ, кое-как оделась и через полчаса ждала у дверей.

Он явился точно, как по расписанию.

Машина ждала нас внизу, и ровно в одиннадцать мы подъехали к больнице.

Она была небольшая и очень приличная – новое здание, никакой суеты в приемном покое, всюду чисто и светло, деловито снуют врачи и медсестры в новенькой униформе.

Мой спутник подвел меня к двери отделения и передал с рук на руки молоденькой медсестре.

– Дальше я не пойду, – проговорил он смущенно. – Врачи говорят, что ему не надо напоминать о работе, а если он меня увидит, этой темы не избежать. Вы – другое дело…

Сестричка проводила меня до палаты.

Палата была одноместная, Федор лежал на высокой кровати с недовольным и обиженным видом. Правда, увидев меня, он заулыбался и замигал по очереди обоими глазами – видно, вспомнил первые дни нашего знакомства. Надо сказать, выглядел он неважно – бледный, заросший, под глазами лиловые круги.

– Привет, соседка! – он приподнялся на кровати, но поморщился и снова лег.

– Лежи уж, герой! – прикрикнула я на него. – Хорош, нечего сказать!

– Кто у нас герой… то есть героиня – так это ты! Ты за меня всю работу сделала! Слушай, как хорошо, что ты пришла… – он понизил голос. – Принеси мне одежду, мне здесь ужас как надоело лежать!

– Ладно тебе, – я села на стул рядом с кроватью. – Мне твой шеф велел на тебя воздействовать, убедить, чтобы ты лежал и не дергался. Но сейчас я и сама вижу, что тебе о какой-то активности и думать рано. Ты себя в зеркале-то видел? От тебя не то что люди – собаки бездомные шарахаться будут! Впрочем… – я усмехнулась. – Если ты опять собираешься изображать бомжа, то с такой физиономией это в самый раз!

– Ладно… – он вздохнул. – Сам понимаю, что рано вставать, но уж больно здесь скучно… даже читать не разрешают – говорят, нельзя зрение напрягать…

– А хочешь, я тебе почитаю? – предложила я. – Правда, у меня с собой никакой книжки нет, только тетрадка… ну, ты помнишь – та, старая, из тайника…

– О, интересно! – оживился Федя. – Так ты, значит, все же успела ее забрать!

– А как же!

Я достала из сумки черную тетрадку. Из нее выпала открытка, упала на грудь Феди. Он поднял ее, взглянул с интересом, проговорил:

– Красивая женщина! Кто такая?

– Королева Мария-Антуанетта.

– Которой голову отрубили? – оживился он. – Жалко… Все при ней, опять же драгоценности… Слушай, а я видел эти часы! – он показал на бронзовые часы, украшающие камин.

– Шутишь? – удивилась я. – Не может быть! Где ты мог их видеть? Это же Мария-Антуанетта, французская королева! И часы там где-то во Франции остались!

– Говорю тебе – видел! – настаивал он.

– Может быть, просто похожие?

– Говорю тебе – именно эти! У меня, знаешь, наблюдательность профессиональная!

– Ну, может быть, – согласилась я, чтобы не раздражать больного человека. – И где же ты их видел?

– В одном богатом доме на Крестовском острове. Роскошный особняк в стиле модерн, зимний сад размером с Нижний парк Петродворца, библиотека – как Большой зал филармонии…

– И глобус посредине, – ляпнула я, вспомнив особняк, где я побывала на съемках.

– Точно! – подтвердил Федя и взглянул на меня удивленно. – Слушай, а откуда ты знаешь про глобус?

– Была я там, на съемках. А ты там что делал?

– Да там хозяин какую-то важную встречу проводил и нанял нас для обеспечения безопасности. Так вот эти часы стояли в маленькой комнатке рядом с библиотекой… там дверь такая, резного дуба, а на ней – рыцарский герб…

– А хозяина зовут Андрей Константинович? – уточнила я.

– Он самый, Щукин Андрей Константинович, – Федя посмотрел на меня с интересом. – Надо же, как мир тесен!

– Это точно, – кивнула я. – Ну что, почитать тебе эту тетрадку? Только я не с начала буду читать…

Пятнадцатого августа кардинал де Роган собирался служить мессу в дворцовой часовне.

Он был растерян: после приобретения ожерелья королева ни разу не встретилась с ним, не написала ни одного письма. Более того, если он попадался ей на глаза в залах или коридорах дворца, Мария-Антуанетта смотрела на него с равнодушием и даже, пожалуй, с неприязнью. Но самым непонятным, самым необъяснимым и пугающим в этой истории было то, что она ни разу не появилась на придворных балах и праздниках в новом ожерелье!

Этого кардинал никак не мог понять.

Королева любила наряды и украшения, почему же она не надевает такое великолепное ожерелье? Ожерелье, подобного которому не было ни у одной особы в мире! Ни одна женщина на ее месте не удержалась бы от такого искушения.

В довершение ко всему, Жанна де Ламотт, которая прежде поддерживала кардинала, утешала его, время от времени приносила от королевы благожелательные письма, укреплявшие его надежды на милость королевы, передавала ему заверения в благосклонности Марии-Антуанетты, в самый неподходящий момент покинула Версаль и удалилась в свое поместье.

Кроме того, неумолимо приближался срок следующего платежа ювелирам.

Время шло, но король и королева все не появлялись.

Вдруг на пороге часовни появился лакей в ливрее королевских цветов и почтительно проговорил:

– Ваше преосвященство, его величество король просит вас пожаловать в его кабинет.

Кардинал кивнул и последовал за лакеем.

В душе его росло беспокойство.

Наконец он вошел в кабинет короля.

Сам Людовик XVI сидел за столом, перед ним лежали какие-то бумаги. Мария-Антуанетта стояла рядом с ним в роскошном платье бледно-голубого шелка, расшитом бриллиантами. Перья на пышной прическе королевы покачивались, колеблемые легким сквозняком. Такими же перьями был украшен веер, которым она обмахивалась. Но лицо королевы составляло контраст с ее ослепительным нарядом. Оно было мрачно. Неприязненно и презрительно она взглянула на вошедшего кардинала. Тот низко поклонился и почтительно обратился к королю:

– Вы хотели видеть меня, сир?

– Да, это так, любезный кузен, – проговорил король с таким выражением лица, как будто вместо трюфеля съел половинку лимона. – Скажите мне, что это за история с ожерельем?

Кардинал почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Чтобы выиграть немного времени, он переспросил:

– С ожерельем, сир?

– Именно! – король повысил голос. – Что за история с ожерельем, которое вы приобрели якобы по поручению королевы?

В голосе Людовика, обычно мягком и снисходительном, на этот раз зазвучал металл.

Кардинал взглянул на Марию-Антуанетту.

Лицо королевы выражало презрение и неприязнь.