Криппен - Джойн Бойн

— Вы американец? — удивленно спросил инспектор Дью.

— Родился в Мичигане.

— Никогда бы не догадался. У вас ни малейшего акцента.

Хоули улыбнулся.

— Я давно здесь живу, — сказал он. — Видимо, сгладился.

— Нам сообщили, что нет никаких документов, подтверждающих пребывание вашей жены в Калифорнии, — сказал Дью через минуту и, облизнув губы, посмотрел Хоули в лицо: нет ли каких-либо перемен?

— Как это? — спросил он.

— Иностранцы обязаны докладывать властям о своем прибытии в штат, — пояснил инспектор. — Очевидно, нет документов, подтверждающих прибытие Коры Криппен в Калифорнию.

— Нет документов? — повторил Хоули, вникая в суть этих слов.

— И к тому же нет свидетельства о смерти. Или какого-либо подтверждения похорон.

— Понимаю, — сказал Хоули, кивнув.

Вновь на пару минут воцарилось молчание, однако на сей раз его нарушил сам инспектор Дью.

— Возможно, вы проясните это, — сказал он.

— Насколько я понимаю, инспектор, — произнес Хоули, — вы говорите, нет документов, подтверждающих, что Кора Криппен прибыла в Калифорнию и там умерла.

— Совершенно верно.

— Дело в том, что жена была не совсем обычным человеком и имела несколько, как бы это сказать, псевдонимов.

— Правда? — сказал Дью, выгнув брови дугой. — А зачем они ей? Она была романистка?

— Нет, конечно нет, — рассмеялся Хоули. — Артистка. Певица мюзик-холла. И в театральном мире называла себя Белла Элмор. Так что, возможно, она пользовалась этим именем и в Калифорнии. Или даже своей девичьей фамилией — Тернер. Или, опять-таки, вполне возможно, в паспорте у нее стояло имя Кунигунда Макамотски.

— Простите?

— Кунигунда Макамотски, — повторил Хоули. — Ее настоящее имя. Понимаете, она русско-польского происхождения. Взяла себе имя Кора Тернер лет в шестнадцать, когда решила, что столь экзотическое станет помехой ей в жизни. Быть может, она была права, не знаю. Но вполне возможно, именно это имя стояло у нее в паспорте, поскольку оно, скорее всего, значилось и в ее свидетельстве о рождении. К сожалению, этого документа я никогда не видел, так что не могу быть уверен до конца. Ну вот и разобрались. Она могла там пользоваться одним из этих имен. По правде говоря, Кора Криппен — наименее правдоподобный вариант.

Дью кивнул и закрыл записную книжку.

— Полагаю, это — единственное имя, которое искали, — сказал он, удовлетворившись ответом Хоули. — Видимо, это и все, что мне было нужно узнать, так что теперь я с вами попрощаюсь. Извините, что обеспокоил и задавал вам такие личные вопросы. Несомненно, вы еще в трауре по миссис Криппен.

— Вы нисколько не обеспокоили меня, инспектор, — сказал Хоули, поднявшись и проигнорировав вторую часть замечания Уолтера Дью.

— И конечно, примите мои соболезнования в связи с кончиной вашей супруги.

Хоули ответил на это рукопожатием.

— Спасибо, — сказал он. — Но могу ли я тоже задать вам один вопрос?

Дью кивнул.

— Что заставило вас прийти сюда и об этом расспрашивать? Откуда Скотланд-Ярду стало известно о смерти Коры?

— К сожалению, я не имею права углубляться в такие подробности, доктор, — ответил он. — Могу лишь сказать: некая особа или особы опасаются, что миссис Криппен, возможно, попала в беду. Но уверяю вас, я сегодня буду говорить с указанными особами, и сомневаюсь, что мы дадим этому делу дальнейший ход.

Они прошли к двери, и Хоули открыл ее, удивившись, что это оказалось так легко.

— И последнее, — сказал Дью, перед тем как выйти из дома.

— Инспектор?

— Телеграмма.

Хоули уставился на него:

— Простите?

— Телеграмма от калифорнийских властей. С извещением о смерти вашей бедной жены. Мне просто нужно подшить ее к делу в подтверждение того, что здесь все чисто. Ну, вы понимаете.

— Телеграмма, — повторил Хоули, его лицо слегка побледнело, он облизнул губы и задумался. — Не уверен, что…

— Да полно вам, доктор Криппен, — сказал инспектор Дью дружеским тоном. — Я еще могу понять, что вы выбросили телеграмму жены с сообщением о благополучном прибытии в Нью-Йорк. Но такой важный документ вы, несомненно, должны были сохранить.

— Да, — сказал он. — Наверное, должен был.

— Тогда, пожалуйста, принесите ее мне, — попросил инспектор, закрыв дверь, и теперь они снова очутились в темном коридоре. Дью впервые осознал, что в этом деле, возможно, не все так ясно.

Они постояли минуту, затем Хоули оторвал взгляд от ковра и посмотрел инспектору в лицо.

— Мне кажется, — медленно произнес он, — лучше сказать вам правду.

— Да, доктор, — ответил тот, и у него по спине пробежала дрожь удивления. — Мне тоже так кажется.

— Видите ли, вы меня подловили на лжи.

— Может, нам лучше вернуться в комнату? — предложил Дью: теперь его интерес несколько подогрелся. Неужели она действительно попала в беду и он сейчас услышит неожиданное, внезапное признание?

Они вернулись в гостиную и уселись. Хоули никогда не продумывал свою легенду до этого момента, но как только сел, в голову пришла одна идея, и он стал лихорадочно перебирать в уме объяснения, проверяя, есть ли в них какая-то логика. Инспектор же Дью наблюдал за ним с некоторым сочувствием. Хотя они общались очень недолго, инспектор уже мысленно дал доктору оценку. Он казался безобидным, вежливым и кротким человеком — слишком далеким от тех выродков, с которыми Дью приходилось иметь дело ежедневно. Он сомневался, что этот мужчина способен на преступление, в котором его подозревали миссис Луиза Смитсон и миссис Маргарет Нэш.

— Моя жена, — начал Хоули, глубоко вздохнув, а затем продолжил: — Понимаете, инспектор, моя жена вовсе не умерла.

Дью поднял брови и вновь вынул из кармана блокнот.

— Не умерла, — повторил он монотонно.

— Нет. На самом деле она жива и здорова.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, доктор Криппен, — сказал Дью. — Разве не вы сказали ее подругам, что она умерла?

— Совершенно верно.

— Тогда, возможно, вы объяснитесь?

— Кора и впрямь уехала в Америку, — сказал Хоули. — Хотя в Калифорнии она или где-нибудь еще, я не знаю. Если бы я занимался прогнозами, то склонился бы в пользу Флориды, но это не более чем догадки.

— Флорида? Но почему Флорида?

— Потому что он сам оттуда, понимаете.

— Он?

Хоули закусил губу и отвел взгляд, печально покачав головой.

— Это так стыдно, инспектор, — сказал он. — Поэтому я и не хотел никому говорить.

— Прошу вас, доктор, если вы просто скажете мне правду, это значительно все упростит.

— Она ушла к другому, понимаете. Как я уже вам говорил, моя жена была певицей мюзик-холла и познакомилась с этим человеком однажды вечером на представлении. Он был богатым американцем и путешествовал по свету. Англия — его последняя остановка перед возвращением на родину. Короче говоря, она изменила мне с ним и забеременела.

— Понятно.

— А потом сказала мне, что любит этого человека и он заберет ее с собой в Америку. Естественно, меня это убило. Я очень любил свою жену, инспектор. Правда. Хотя мне кажется, мой образ жизни казался ей неинтересным, и она стремилась к чему-то другому. Часто обвиняла меня, что я ее сдерживаю. Полагаю, этот другой мужчина предложил ей нечто большее. Деньги, роскошь, новую жизнь в Америке. Я сказал, что прощу ее и воспитаю ребенка как своего собственного, но это на нее не подействовало. Вечером она была еще здесь, инспектор, а наутро упаковала чемоданы и навсегда уехала из Лондона. Я не знал, что мне делать. Если бы об этом стало известно, разразился бы скандал. Я — врач, и чтобы зарабатывать на жизнь, мне нужны пациенты. Если б они узнали, моя практика лопнула бы в одночасье. И… — В этом месте Хоули утер слезу — вид у него был потерянный. — Если уж говорить начистоту, я должен признаться, что был в панике. Понимал, что буду выглядеть не мужчиной, а тряпкой. Я не мог этого вынести, инспектор. Мне наставил рога земляк! Это было выше моих сил.

Инспектор Дью протянул руку и похлопал Хоули по плечу: меньше всего ему хотелось выступать в роли жилетки, но он видел, как страдает этот человек, и не мог остаться глухим к страданиям ближнего.

— Извините, доктор Криппен, — сказал он. — Я вижу, как вам больно.

— Нет, это я должен извиниться, — возразил тот, быстро покачав головой. — Мне с самого начала не нужно было выдумывать такую запутанную историю. Это моя ошибка. Мне кажется, в глубине души я желал: лучше б ты не бросила меня, а подохла. Ужасная мысль, правда?

— По-моему, это вполне можно понять, — произнес Дью.

— Нет, это непростительно. Наверное, она была со мной несчастна.

— Вы не вправе себя винить.

— И все же я себя виню, инспектор. Посмотрите, сколько я причинил хлопот. Меня допрашивает полицейский из Скотланд-Ярда, и теперь правда обязательно раскроется. Все ее узнают. Меня будут жалеть и в то же время презирать. А во всем виноват лишь я сам.