Долгий сон - Ричард Райт

— Да, что поделаешь, теперь мы должны позаботиться о том, чтоб приготовить ложе…

И он извлекал красочно изданный каталог с цветными снимками гробов и указателем цен.

— Выбирайте, какой вам больше подходит, у нас имеются в наличии любые, я покажу вам.

Новая роль кружила ему голову, давая ощущение власти. Он был полномочным представителем Тайри, и ему это страшно нравилось. Тайри поручал ему заказывать стеклянные кружки и шприцы, канистры с жидкостью для бальзамирования, искусственный дерн для могил, гробы разных сортов, косметику для усопших, женские платья, мужские костюмы и так далее. Кроме того, ему вменялось в обязанность следить, чтобы Джейк и Гьюк не упивались до бесчувствия, пока не справятся с работой.

Всю зиму и весну Рыбий Пуп, забросив занятия, не переставал встречаться с Глэдис. Он знал, что провалится на экзаменах и вынужден будет остаться на второй год. Как-то утром, сидя в «Пуще» с Глэдис и потягивая пиво, он услышал, как открылась дверь черного хода, и, охваченный недобрым предчувствием, повернул голову. Вошли Тайри с Глорией, и его пальцы невольно сжали пивную бутылку. Опасаясь, что его ждет позорное разоблачение при всем народе, он сидел, глядя в одну точку, и старался держаться как можно более независимо. Тайри, нахмурясь, прошел мимо и стал рядом с Глорией у стойки. Рыбий Пуп вздохнул свободней. Он давно ждал минуты, когда откроется его обман, — что ж, вот наконец и выплыло наружу, что он пропускает школу. Слава Богу, что Глэдис не знакома с Тайри и ничего не заметила.

Над столиком навис с непроницаемым лицом Брюхан.

— Тебя просят подойти к стойке.

Рыбий Пуп непринужденно прошествовал через зал. Тайри стоял у стойки, глядя в пивную кружку.

— Здравствуйте, — сказал Рыбий Пуп Глории. — Привет, папа.

— Здравствуй, Пуп. — Глория улыбнулась.

— Ты отсюда куда собираешься? — холодно цедя слова, спросил его Тайри.

— В заведение, пап. Как всегда, — с улыбкой отвечал Рыбий Пуп.

— Чтобы к пяти часам был на месте.

— Само собой. — Он старался говорить как ни в чем не бывало. — Это все?

Тайри не ответил. Ясно, теперь ему выдадут. Он вернулся к своему столику.

— Что-то твой приятель не больно тебе обрадовался, — заметила Глэдис.

— Нет, просто у него дело ко мне, — улыбаясь, соврал Рыбий Пуп.

Спустя немного Тайри вышел, пропустив вперед Глорию.

— Господи, вот мне бы так одеваться, — сказала Глэдис.

— Хороша, правда?

— А этот, кавалер ее, он кто?

— Так, один папин знакомый. — Что ему оставалось, как не врать дальше?

— Не знала, что среди здешних негров есть такие богачи.

— Водятся и у негров денежки, — проворчал он.

Не перестанет ли теперь Тайри давать ему на карманные расходы? Не попросит ли доктора Бруса, чтобы его больше не пускали в «Пущу»?

— Что ты улыбаешься, мой хороший? — спросила Глэдис.

— Да ничего, — сказал он с улыбкой.

— Я тебя знаю, Пуп. Когда ты улыбаешься, что-то не так.

— Почему, все так, — сказал он, продолжая улыбаться.

Он досидел в «Пуще» до четырех часов и медленно побрел в похоронное бюро. Войдя к отцу, он увидел, что Тайри и Джим сидят за письменным столом, склонясь над конторскими книгами.

— Хватит на сегодня, Джим, — сказал Тайри. — Кончим завтра утром. Сейчас мне надо потолковать с сыном.

— Есть, Тайри. — Джим встал. — Пуп, здорово.

— Здравствуй, Джим.

— Как дела в школе?

— Ничего, нормально, — посмеиваясь, соврал Рыбий Пуп.

— Учись, старайся. Дело требует.

Проклятье, даже Джим знает…

Джим вышел. Рыбий Пуп сидел, улыбаясь, — он ничего не мог с собой поделать. Он был напуган и понимал, что сейчас умней всего притвориться, будто он согласен на все, чего бы ни потребовал Тайри. Свесив голову, Тайри все так же сидел за столом. Наконец он резким, пружинистым движением повернулся к сыну.

— Слышал, что сказал Джим?

Не зная еще, велика ли грозящая ему немилость, Рыбий Пуп решил на всякий случай прикинуться дурачком.

— Насчет чего, пап?

— А я думал, на тебя можно положиться, — сурово сказал Тайри.

— О чем ты, папа? — по-прежнему вилял Рыбий Пуп.

— Неужели ты не видел, что я никаких расчетов не делаю без Джима? — беспомощно разведя руками, спросил Тайри жалобным голосом.

— Как же. Видел. Да, он работает на тебя…

— Я не о том говорю, и ты это очень хорошо знаешь!

— А-а… — Рыбий Пуп сделал вид, будто до него только теперь дошло. — Он тебе помогает…

— А ПОЧЕМУ? — загремел Тайри.

Рыбий Пуп знал почему, но говорить об этом вслух было неловко.

— Потому что я неученый! — гневно признался Тайри. — Я плачу ему деньги, чтобы он читал заместо меня…

— Я буду вместо тебя читать, папа.

— Молчи ты! — крикнул Тайри. — Ты понимаешь, о чем разговор! Я-то надеялся, что в скором времени передам дела сыночку, а сыночек знай себе гоняется за девками! Что с тобой творится, Пуп? — Тайри вплотную приблизил к нему лицо. — Ты что, без бабы уже дня прожить не можешь?

От страха Рыбий Пуп лишился и красноречия, и бойкости.

— Могу.

— Ты с каких пор повадился в «Пущу»?

— Тебе про все уже доложил Брюхан, я не собираюсь отнекиваться, — убито сказал Рыбий Пуп.

— Далеко у вас зашло с этой Глэдис?

— Просто она моя девушка, вот и все.

— Не начинил ты ее, случаем, или еще что?

— Нет. Она хорошая, пап, чистоплотная и…

— Она подстилка, только и всего! — загремел Тайри. — До нее мне дела нет! Мне до сына моего есть дело, до тебя! — Тайри встал и надвинулся на него. — Сколько раз ты прогулял школу?

Рыбий Пуп окончательно смешался — он давно потерял счет пропущенным урокам.

— Хватает, — неопределенно пролопотал он. И поспешно прибавил: — Да я наверстаю.

— Елки зеленые, Пуп! — Тайри сплюнул. Он подошел к окну, посмотрел в него, стоя спиной к сыну, круто обернулся. — Я хотел, чтобы ты получил образование…

— Я получу, папа, — оправдывался Рыбий Пуп.

— Где? В «Пуще»?

— В «Пуще» — навряд ли, — честно сказал Рыбий Пуп. — Это я так, для разрядки. — Он пристыженно засмеялся, отводя глаза.

— Посмейся мне, я тебе шею сверну, паршивец!

— Я не смеюсь, пап. Я виноват. — Он заискивающе улыбнулся и тут же стал серьезным. — Но я возьмусь за ум.

— Пуп, не запускай, Христа ради, учение из-за девчонок, — умоляюще сказал Тайри. — Я тебя стараюсь вывести в люди, а ты топчешься на месте. И тут на белых валить не приходится, сам себе вредишь. Я нанимаю людей думать за меня, а ты этим временем ухлестываешь за бабьем. Я считал, что ты умней… Неужели у тебя нет охоты чего-то добиться в жизни?