Спецназовец. Взгляд снайпера - Андрей Воронин

– Кто размахивал? – испугался Арсеньев. – Я?

– Нет, не ты, – утешил его Басалыгин.

– Я?! – не поверил Молоканов. – С ума сойти. Чувствую, нам эту ночку еще долго будут припоминать.

– Да, доказать, что вы спите врозь, теперь будет непросто, – согласился полковник. – Но это – алиби, и благодарите Бога за то, что оно у вас есть. Я ведь еще не все сказал. Дело в том, что Щеглов, как вы знаете, был левша. Он даже кобуру носил справа, под левую руку. А застрелился почему-то правой. Само по себе это, конечно, ничего не доказывает, тем более что, по данным экспертизы, в момент смерти он действительно был мертвецки пьян. Но! Во-первых, на лбу у него ссадина. Вы скажете: упал в пьяном виде и расшиб лоб. Соседка, к слову, слышала шум падения, так что бог с ней, со ссадиной. Но вот на затылке у него обнаружили гематому характерной продолговатой формы, как от удара резиновой дубинкой. Эту шишку он тоже мог набить где угодно, но и это еще не все. После выстрела свидетельница Фролова отчетливо слышала щелчок замка на входной двери и шум лифта. Она пыталась посмотреть в глазок, ничего не увидела и решила, что на лестничной площадке перегорела лампочка. А прибывший по ее вызову наряд обнаружил, что дверные глазки всех квартир на площадке, за исключением, как вы понимаете, квартиры Щеглова, залеплены пластилином. Да и патологоанатом сказал мне по секрету, что, когда он вскрыл желудок вашего Щегла, оттуда запахло не водкой, а дорогим виски. В официальном заключении этого, конечно, не будет, тут слишком велика вероятность ошибки, но из песни слова не выкинешь: похоже, водку за него выпил кто-то другой. А может быть, не выпил, а просто вылил в раковину…

– Ай да Зулус, – с кислой миной произнес Молоканов. – Просто диву даешься, как много он о нас знает! Интересно, откуда?

– Мне тоже, – сдержанно отозвался Басалыгин.

– Ну, например, такая версия, – задумчиво теребя распухшую переносицу, сказал майор. – Если предположить, что наш Василий так или иначе был связан с Зулусом и сливал ему оперативную информацию, все отлично сходится. От Щеглова Зулусу становится известно, что круг подозреваемых сузился до размеров нашего отдела. В отличие от Василия, земля ему пухом, Зулус – далеко не дурак и понимает, конечно же, что от разоблачения его информатора отделяет один шаг. На первом же допросе мы с Димой гарантированно раскололи бы Щегла, и он поднес бы нам Зулуса на блюдечке с голубой каемкой. Тогда Зулус убивает одним выстрелом двух зайцев: устраняет следователя, который ведет это дело, а заодно избавляется от Щеглова, который уже исчерпал себя как источник полезной информации и представляет для него реальную угрозу. И неважно, убил он Терентьева сам, а потом подкинул Щеглу диктофон или заставил это сделать его, – результат-то один! Терентьева нет, информатора нет, и все ниточки опять оборваны. Короче, лыко-мочало – начинай сначала…

– Действительно, все сходится, – задумчиво согласился Басалыгин. – Ха, кто бы мог подумать!.. Да, версия правдоподобная, но пока это всего лишь версия. Придется тщательнейшим образом проверить все окружение Щеглова, раскопать и проследить все его связи, даже случайные. Хорошенько расспросите соседей, особенно эту пенсионерку, как ее… Фролову. По-моему, она из тех бабусь, у которых, что называется, на каждого месье имеется досье. Проверьте его баб, его стукачей – ну, словом, все, что поддается проверке. Зулус не с неба свалился, это живой человек, обладающий достаточным количеством свободного времени и свободой передвижения, чтобы не только убивать, но еще и зарабатывать себе на хлеб с маслом и отсыпаться после ночных похождений.

Молоканов встал, захлопнув блокнот и с шумом отодвинув стул.

– Разрешите идти?

– Ступайте, – проворчал полковник Басалыгин. Он подождал, пока за подчиненными закроется дверь, потом выждал еще немного и только потом негромко, но с большим чувством произнес: – У, волки!

Глава 12

– С ума сойти, – обессиленно падая на свой стул под плакатом с изображением милиционера, выдохнул Арсеньев. Он посмотрел на пустующий стол Щеглова и горестно покачал головой. – Эх, Васька, Васька! Ну, и что мы теперь будем делать? – спросил он, обращаясь непосредственно к Молоканову.

– Действовать по плану, – пожав покатыми плечами, сказал тот. – Выполнять приказ руководства, отрабатывать связи Щегла.

– Ты сам-то веришь, что Щегол работал на Зулуса?

Молоканов скроил кислую мину.

– Я тебе уже сто раз повторял: верят в Бога, а нам с тобой полагается плясать от фактов. Хотя, признаться, мне это кажется маловероятным. Будь это так, мы бы его давно вычислили. Он же лопух… то есть был лопух, да весь вышел. Но проверить надо, – добавил он гораздо громче и увереннее – так, словно хотел, чтобы его услышали в коридоре. – Пойдем-ка покурим на свежем воздухе.

Перекур на свежем воздухе обернулся непродолжительным визитом в ближний продовольственный магазин, после чего напарники расположились на скамейке в сквере. Молоканов ловко откупорил пивную бутылку при помощи одноразовой китайской зажигалки и с явным наслаждением сделал могучий глоток.

– Не люблю пиво, – перехваченным голосом сообщил он. – Но бывают моменты, когда без него хоть в петлю полезай.

– Эликсир, – поддакнул Арсеньев. Он ударом о край скамейки сбил жестяную пробку и отсалютовал майору бутылкой, из горлышка которой буйно выпирала пузырящаяся пена. – Ну, за здоровье! Жалко, что Щеглу оно уже не понадобится.

– Шутки шутками, – вытаскивая сигарету из лежащей между ними пачки, сказал Молоканов, – а дело это какое-то гнилое.

– Ясно даже и ежу, – с видом знатока поддакнул капитан. – Я знаю, о чем ты думаешь.

– Еще бы! Это ведь ты ко мне прямо с ножом к горлу приставал: давай позвоним Гунявому!

– Но я ведь не звонил, – посасывая пиво, вскользь заметил Арсеньев.

– То-то, что не звонил. Ты все время был у меня на глазах, с выключенным телефоном.

– А ты у меня, – кивнул капитан.

– А я у тебя. Видишь, какая история! Обеспечивали себе алиби на время смерти важняка, а пригодилось совсем для другого дела. Теперь, по крайней мере, можно считать установленным, что Зулус – не ты и не я.

– Ну, где-то так, – задумчиво вертя ладонью в воздухе, неуверенно протянул Арсеньев, –