Опороченная (Карнавал соблазнов) - Сандра Хилл

— Идит, ты всегда меня донимаешь.

Хорошо еще, что Эйрик не заметил ни ее долгого взгляда, ни последовавшего смущения. Он беспечно поглядел на нее, голубые глаза недовольно пошарили по простыне, которую она натянула до самого подбородка.

— Я чувствую себя, как в печке, — снова проворчал он.

— Что я могу с этим поделать? — огрызнулась она и тут же пожалела о своих словах.

— Убери все простыни. Все до одной.

Идит едва не задохнулась.

Эйрик заворочался, пытаясь устроиться поудобней. Взмахнув рукой, он случайно провел по ее груди, и она ощутила это даже через ткань. Тогда она повернулась к нему спиной, но его колено прижалось на какое-то мгновение к ее ягодице.

Она затаила дыхание. Однако вскоре расслабилась, понимая, что прикосновение могло быть случайным. Он часто говорил ей, что ее фигура, лицо и манеры отталкивают его. И впрямь, единственным, что в ней, казалось, обладало какой-то привлекательностью для этого невозможного мужчины, была родинка над верхней губой. Благословенная Святая Бригитта! Этот мужчина был извращенцем. Если он еще хоть раз скажет, что хотел бы сделать языком с ее родинкой, она его просто придушит.

С другой стороны, он не собирается завершать их брачные обеты. Хмм.

Внезапно Идит поняла, что позволила мужу снова отвлечь ее внимание от главного — от признания. Она резко вскочила и села на постели, едва успев натянуть простыню, которая мгновенно съехала с ее плеч.

Глаза у Эйрика расширились и едва не вылезли из орбит. «Кажется, кое-что он видит достаточно хорошо».

— Эйрик, я настаиваю, чтобы ты выслушал меня. Перестань ерзать и слушай…

— Может, мы завершим наши обеты, — немедленно перебил он ее. — Прямо сейчас.

— Сейчас? — воскликнула она. Боже, этот человек вгоняет ее то в жар, то в холод.

— Да, если бы ты кое в чем мне помогла, то я, возможно, и справился бы, — заискивающим тоном предложил он. Идит почудилось, что она заметила усмешку, искривившую уголки его твердых губ, но поручиться не могла: если он улыбнулся, то лишь на короткий миг.

— Мне кажется, что твое тесто уже и так подошло, — сухо заметила она, слишком хорошо памятуя, как его мужской орган выглядел всего несколько минут назад. Она махнула рукой в его сторону, не решаясь удостовериться воочию. — Тебя трудно назвать поникшей лилией.

— Ах, так ты заметила. Однако, как видишь, опара снова опустилась. Взгляни сама.

«Нет, не буду, даже если бы от этого зависела моя жизнь!» Идит вскинула подбородок и поглядела вместо этого на противоположную стену, но ожившая перед глазами картинка заставила лицо ее вспыхнуть.

Он издал странный, кудахтающий звук.

— Конечно же, если бы ты попыталась сделать кое-что… мы, пожалуй, сумели бы оживить его опять.

— Что? — подозрительно спросила она, бросая на него взгляд через плечо.

— Ну, я знал в свое время одного человека…

— Только не надо мне рассказывать снова про этого дерьмового калифа!

— Идит! Укроти свой язык! Ай-ай-ай! Нет, то был другой мужчина, не калиф. Торговец шелком из Миклегаарда, да, кажется, оттуда. — Он махнул в воздухе рукой. — Тесто этого мужчины тоже не хотело подниматься. Несомненно, из-за того, что лицо его жены напоминало скорей зад мула. — Он с душевным сочувствием посмотрел на Идит.

Идит внутренне сжалась, когда ее супруг так уничижительно оценил достоинства ее наружности… или их отсутствие.

— Однако жена старалась изо всех сил, надо отдать ей должное, — продолжал он. — Он рассказывал, что часто она готова была стоять у кровати на четвереньках, лишь бы воспламенить его. Голая, разумеется. Ее длинные волосы свисали вниз, прикрывая некрасивое лицо. И мужчина говорил, что это всегда приносило свои плоды. Детей у них было с десяток, не меньше. Я не думаю…

— Никогда! — взвизгнула Идит и перекатилась на бок, подальше от несносного мерзавца. Конечно же он лжет. Женщины не делают подобных вещей. Идит просто была уверена, что не делают.

«А вдруг?»

К ее глубокому возмущению, Эйрик снова перевернулся на спину и перестал обращать на нее внимание. Не то что ей хотелось, чтобы у Эйрика появилось к ней желание. Может, так-то оно и лучше, уговаривала она себя.

Тогда почему она чувствует себя странно обделенной?

На следующее утро она проснулась и услышала, что Абдул бушует во всю мочь. Эйрик стоял перед птичьей клеткой полностью одетый, в черных штанах, башмаках и в нижней рубахе из толстой материи, вероятно намереваясь отправиться вместе со своими людьми на ристалище. Он держал перед голодной птицей кусочек хлеба.

— Противный чурбан! Авк! — скрипела птица голосом, сильно напоминавшим голос Идит. — Надоедливый ублюдок! Безмозглый негодяй! Лорд Дубина! Авк!

Эйрик оглянулся на нее и оскорбленно поднял бровь.

— Может, у тебя слишком много времени, Идит?

— Поцелуй меня в зад.

— Я не учила его этому, — заверила его Идит, когда он снова насмешливо поднял брови.

— Вялая лилия. Вялая лилия. Вялая лилия.

Глаза у Эйрика прищурились, в них сверкнула угроза, ведь птица повторила слова Идит, прозвучавшие в прошедшую ночь.

Идит почувствовала, как щеки ее вспыхнули от смущения.

— Хммм. Может, тебе нужен урок, моя леди супруга? — произнес Эйрик шелковым голосом, протянул руку к клетке и подобрал длинное зеленое перо, которое обронила птица. Задумчиво покосившись на Идит, он подошел к кровати, присел на краю, и сквозь укрывавшую ее простыню она ощутила своим боком тепло его бедра.

Коснувшись кончиком пера родинки, он хрипло произнес:

— Когда-нибудь… когда-нибудь, Идит, мы восхитительно позабавимся при помощи этого перышка.

Она уставилась на него, завороженная учащенным пульсом, забившимся у него на шее, пылкой чувственностью в светлых глазах, полнотой великолепных губ. И как только мог этот мужчина переходить от полного отсутствия интереса к пламенной страсти в течение нескольких мгновений? А Идит совершенно не сомневалась, что в этот миг он желал ее — так, как только мужчина может желать женщину. И могла бы поклясться, что сейчас в его тесных штанах нет никаких проблем с готовностью к любви.

Пристально глядя ей в глаза, он начал водить перышком по ее губам, по линии подбородка, по обнаженному плечу и, о Пресвятая Мария, по кончикам прикрытых простыней грудей. Через тонкую ткань они оба увидели, как ее соски затвердели.

У Эйрика вырвался резкий вздох.

У Идит по телу пронеслось новое, восхитительное ощущение, и она с нежным стоном закрыла глаза.

Однако глаза ее тут же широко распахнулись, когда она ощутила, что перышко провело нежную линию между грудей, миновало талию, живот и подошло к впадине между бедрами. Ткань простыни не защищала от щекочущего прикосновения. Драгоценное самообладание Идит грозило рухнуть, ей отчаянно хотелось раздвинуть ноги и выгнуться навстречу этим нежным ласкам. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы удержаться.