Опороченная (Карнавал соблазнов) - Сандра Хилл

— Скажи мне, Идит, сколько этих самых пчел сейчас у тебя в моем саду?

— Что… что?

— Пчелы… по-моему, их тут уже просто невероятное количество. Ты можешь примерно сказать, сколько их у тебя?

Она подняла плечи, прикидывая.

— Может, сто тысяч.

— Сто тысяч пчел! — Вкрадчивая участливость Эйрика сменилась возмущением. — Ты с ума сошла, женщина? Да они сожрут все мое поместье.

Идит улыбнулась.

— Нет, сотня тысяч — это немного. Просто колония с одной пчелиной маткой, в которой более пятидесяти тысяч рабочих пчел и две тысячи трутней. А у меня дюжины колоний.

Глаза у Эйрика удивленно расширились.

Впервые супруг проявил какой-то интерес к ее делу, и это ее невероятно обрадовало. Испытав прилив гордости, она даже не стала отнимать рук, которые он все еще нежно держал в своих. Даже когда начал отрешенно гладить шершавой подушечкой большого пальца оставшийся после помолвки шрам на ее запястье, посылая трепет удовольствия вверх по руке.

— Да и вообще, Эйрик, — продолжала она на удивление ровным голосом, пытаясь подавить волнение, — пчелиная матка откладывает по две тысячи яиц каждый день с марта по октябрь.

Он недоверчиво покачал головой:

— И что мы будем делать со всеми этими пчелами? Превратим замок в гигантский улей?

— Ты не дал мне договорить. Процесс этот не бесконечен. К примеру, пчела-мужчина, то есть трутень, умирает, после того как они… — Идит оборвала фразу, когда поняла, куда завели ее слова.

— После того как они… что? — упорствовал он.

— Спариваются, — сказала она тихим голосом.

Эйрик разразился громким хохотом:

— Ах, Идит, разве не так устроен мир? Мужчины развратничают так, что после этого умирают. А женщины, ну, женщины просто перелетают после этого к другому… цветку. — И он подмигнул ей.

Идит изо всех сил пыталась подавить улыбку, но это ей не удалось, не удержало даже предчувствие, что сейчас последуют плохие вести. Эйрик выпустил одну ее руку и дотронулся кончиками пальцев до губ.

— Тебе нужно чаще улыбаться. Тогда у тебя не такое скучное лицо.

Скучное лицо! Идит оцепенела от его многозначительного комплимента, затем подозрительно прищурилась, заметив озорной блеск в его голубых глазах.

— Не всем же относиться к жизни так легкомысленно, как ты. По-моему, сам-то ты смеешься слишком много.

— Ну, тут я должен с тобой не согласиться, жена. Еще несколько часов назад мне казалось, что теперь я не смогу смеяться очень долго.

Она оттолкнула его руку от своих губ и с силой выдернула другую ладонь.

— Избавь меня от своих загадок. Что случилось сегодня?

— Стивен сжег все твои ульи в Соколином Гнезде, — без обиняков объявил он. — И теперь до самого Равеншира не осталось ни одной пчелы.

Идит ахнула, слезы брызнули у нее из глаз.

— Кто-нибудь пострадал? — прошептала она.

— Нет, но переполох поднялся немалый — пришлось тушить огонь и расчищать потом пожарище. Огонь охватил по крайней мере целый надел земли.

— И почему Стивен такой жестокий? Я никогда не делала ему ничего плохого. Совершенно ясно, что эта новая его подлость направлена против меня.

Эйрик покачал головой:

— Нет, не только против тебя. Он сделал это как предупреждение всем нам, но ты не бойся, миледи. Я обещаю тебе, что сумею защитить тебя и твоего сына.

Идит была тронута его словами, прозвучавшими с сердечной искренностью, и уже собиралась сказать ему об этом, когда он заговорил вновь:

— И я помогу тебе заменить все проклятые ульи, даже если мне самому придется надеть на себя эту чертову сетку.

Идит вытерла глаза и попыталась улыбнуться.

— Ну, зрелище получится такое, что слуги от страха испустят дух. Представь себе, мы с тобой бредем вдвоем по этим сумрачным залам, укутанные в прозрачную сетку.

— Особенно если под ней ничего не будет, — добавил он, сверкнув на нее дьявольски обольстительной улыбкой.

Слишком потрясенная, чтобы возмутиться, Идит задержалась в комнате и после того, как он ушел в спальню мыться. Гм, голышом в сетке… Разве женатым парам свойственны такие извращения? А ведь это извращение, разве не так?

Эйрик лежал в большой деревянной лохани, расслабив усталые мускулы, хотя вода уже давно остыла. Милостивый Христос! Как ему хотелось встретиться со Стивеном лицом к лицу и положить конец его злодеяниям! Уж наверняка Бог не осудит его за это.

И наверняка весь благочестивый мир будет благодарен.

А Идит? Насколько она лжива? Как с нею быть, позволить признаться в своем двуличии, чего ей так явно сейчас хочется? Или продолжать свой собственный обман, пока не выяснятся ее истинные мотивы?

Сомнений нет: она была потрясена и убита тем, что Стивен сжег сегодня ее ульи. Разве что…

В каком-то отношении очень уж ловко все совпадает: Идит отдала ему как приданое изрядное количество своих драгоценных пчел и сумела вывезти их из Соколиного Гнезда до пожара. Сомнения точили Эйрика, и он не находил готовых ответов. Однако был полон решимости прояснить тайну. И в скором времени.

Все еще лежа в воде, он послал Вилфрида за Сигурдом. Его надежный друг из норвежских земель внимательно выслушал наказы. Эйрик велел Сигурду побывать в Соколином Гнезде, в соседних деревнях, даже в Йорке и разведать все, что удастся, про Идит и ее отношения со Стивеном из Грейвли в последние несколько лет. Если обнаружится, что Идит находится в тайных сношениях со Стивеном, это станет огромной уликой. Напоследок он наказал Сигурду возвращаться как можно скорей.

Помимо опасности, нетерпение Эйрика подстегивала еще одна причина. Внезапно ему мучительно захотелось осуществить брак со своей законной женой. Уже много-премного недель он не спал с женщиной, и его тело тосковало по удовлетворению, такому, какое можно получить только между женских ляжек. Но не с какой угодно женщиной, как он вдруг с раздражением осознал. Ему хотелось заняться любовью именно с этой злюкой Идит. Кто бы мог подумать, что Ворон, знаменитый своими победами над женскими сердцами, воспылал страстью к собственной верной жене? Не к той невзрачной воробьихе, какой она прикидывалась, а к яркой птичке, укрывающейся под мерзкими балахонами.

В течение всего дня Эйрик возвращался мыслями к ее обнаженному телу, лежавшему в его постели прошедшей ночью, гадая, как она будет выглядеть без золы на лице и уродливых платьев, когда отмоет волосы от жира. Лежа под ним и извиваясь от страсти. Как и накануне ночью, на ощупь, вслепую, он начал познавать ее женскую натуру. За холодным фасадом скрывалась любительница театрального действа, и он заподозрил, что внутри нее угли жаркой чувственности ждут лишь подходящего мужчины, который бы заставил их запылать.