Генофонд нации - Владислав Виноградов

Единственное, о чем сейчас Гайворонский мимолетно пожалел, что толкнул вчера портативную видеокамеру. Впрочем, как пришла, так и ушла. О том, как она ему досталась, Иван предпочел бы не вспоминать. Но – издержки производства – не давало забыть плечо, пропоротое в Питере тем мелким хорьком, который в кофр с этой камерой вцепился мертвой хваткой.

Камера была маленькая, но сильно навороченная, явно профессиональная. Нормальные деньги за нее могли дать только понимающие люди. Поэтому, когда вчера в гостинице поселилась съемочная группа из Москвы, какие-то смахивающие на педиков уроды, Иван предложил им камеру через горничную – свою агентессу и по совместительству любовницу.

Наверное, она продешевила, согласившись на две штуки, но у себя оставлять эту игрушку было бы все же стремно. И Гайворонский отдал все скопом – камеру и целую сумку кассет.

Сегодня он мельком видел тех московских педрил в клубе…

«Клозет» тем временем входил в привычный для элитного клуба градус веселья. В приглушенном свете полуобморочно качались танцующие пары, на сцене задушевно мычала певица, за столиками зло сплетничали члены областного правительства. Редкие оставшиеся в строю иностранцы сидели как свадебные генералы, объевшись икрой и согласные прямо сейчас голосовать в Совете Европы за перемещение российской столицы в Саратов, как это чуть было не сделали в 1941 году сами господа большевики.

Ивана Гайворонского значительно больше интересовало сейчас перемещение по залу Ноздри и Чуя. Внешне оно выглядело хаотичным, но Гайворонский был уверен: наркотическая парочка с кем-то здесь должна пересечься. Поскольку для серьезных переговоров обстановка неподходящая, это, скорее всего, «моменталка», когда подтверждаются время и место передачи груза. И уж если в роли полевых игроков выступают сами боссы, речь может идти только о крупной партии. Очень крупной. Возможно, о первой продукции тех самых героиновых лабораторий, для которых Ноздря и Чуй закупали по весне химреактивы.

Между тем, они вели себя вполне естественно. Выпили по стопке текилы у стойки бара, закадрили двух телок. Одну Гайворонский знал – она была из постоянного контингента, тусовавшегося в «Клозете», другая выглядела необстрелянным новобранцем, попавшим на передовую. Постоянно крутила головой, нервно вздрагивая всякий раз, когда Чуй дружески гладил ее по чахлой попке.

Вот она тоже выпила бокал темного вина, вот пошла между столиками – прямая спина, ножки-палочки, сущее дитя с незажженной сигаретой в тонких пальцах.

Гайворонский понял: началось – и не ошибся. Девушка из интеллигентной семьи проследовала к столикам с хлыщами из областного правительства, наклонилась, чтобы зажечь сигарету, и пошла к выходу. Через несколько минут из-за того же столика поднялась нескладеха с лошадиными зубами, в который всякий бы за километр узнал американку, и двинулась вслед.

Гайворонский выскочил в коридор. Здесь тоже была толчея. Но Иван, чувствовавший себя здесь как рыба в воде, не церемонился и догнал гостью из США почти у дверей дамской комнаты.

Здесь у всех на глазах произошел маленький инцидент. Неловкий подвыпивший мужчина споткнулся и, смешно взмахнув руками, выбил у американки сумочку. Впрочем, он же ее и поднял, пробормотав неразборчивое «сорри!».

Не нужно говорить, что тем пьяницей с нетвердой походкой был Иван Гайворонский. Не в первый раз он использовал этот нехитрый прием, чтобы «начинить» клиента «жучком» – микрофоном на булавке. Теперь оставалось только ждать и слушать.

Прямо в коридоре, Гайворонский достал мобильный телефон. Чего таиться – у каждого болтается на поясе такая игрушка. Такая да не такая: в корпус радиотелефона оперативника был встроен приемозаписывающий блок «Спутник».

Нетерпеливо нажав кнопку с греческой буквой «эпсилон», Гайворонский скривился: в мембране захлюпала манная каша английской речи.

Глава седьмая Делу Павлика Морозова верны!

1. Халат из Акмолы

Разговор двух девушек, воспринимаемый Иваном Гайворонским как нечленораздельное шамканье, музыкой звучал для Альбины Павловны.

Она была опрятной пожилой женщиной с лицом, как румяное печеное яблоко, служившей в должности, громко именуемой «смотрительница туалета». Двести долларов, регулярно получаемые в «Клозете», не шли ни в какое сравнение с эпизодическими восьмьюстами пятьюдесятью рублями Саратовского пединститута, которые она имела прежде. (Правда, была еще пенсия, но пенсия до копеечки шла Кирочке на книжку – к совершеннолетию).

Зато здесь Альбине Павловне не хватало интеллектуального общения. Звуков английской речи не хватало недавнему доценту! Звуков благородного языка Шекспира, Байрона и Оскара Уайлда.

Последний, кстати, несколько мирил Алину Павловну с «голубыми», нечасто, но мелькавшими в ночном клубе. Взять хоть сегодняшний пример с двумя приличными с виду молодыми людьми, запершимися в одной кабинке мужского туалета. Но сегодня дежурство Альбине Павловне выпало конкретно сумасшедшее. Мало того, что народу набилось, как в последний день сдачи экзамена, так еще напарница по женскому туалету досрочно выбыла из строя, перебрав дармовой водки.

Сам погибай, а товарища выручай. Альбина Павловна поспевала на два фронта, поглядывая на часы. И вот ровно в половине третьего в дамской комнате зазвучала английская речь, пролившись как бальзам на измученную душу.

Она не слишком вникала в смысл того, о чем говорили девчонки. Чуткое ухо доцента улавливало ошибки в произношении, неправильное употребление глаголов. Как ни странно, больше промахов было у зубастой конопатой девушки явно импортного вида и происхождения, даже со скидкой на ее ужасный американский сленг. Вторая, стройненькая, изъяснялась на чистейшем Саратовском педвузовском английском, и ее Альбина Павловна понимала лучше.

Речь шла о халате из Акмолы. Американка должна была его приобрести перед тем, как ехать в аэропорт, в вестибюле гостиницы. Там всегда продают сувениры на нескольких столиках. Торговец свернет халат и положит в фирменный пакет, который следует взять в салон самолета, пройдя через «зеленую зону»: вся американская делегация будет освобождена от процедуры таможенного досмотра. Но все равно надо быть внимательной – халат будет тяжелым, килограммов десять.

Американка переспросила, сколько это будет в фунтах, еще раз подтвердив всем известный тупизм тамошнего обывателя.

Хотя тема разговора была самая безобидная, обе девушки волновались. Альбина Павловна пожалела в первую очередь свою недавнюю студентку. Мыслимое ли дело, чтобы приличная на вид девушка в половине третьего ночи в уборной предлагала сверстнице из Америки какой-то паршивый халат!

Впрочем, собственной дочерью, хотя и работавшей в банке, Альбина Павловна тоже едва ли могла гордиться. Да и сама – кто она сейчас? Не суди, да не судим будешь! Видно, время такое, такое тяжелое.

Но даже при всем этом Альбина Павловна и не подозревала, что сохранилось такое социальное зло, как фарцовка, и что фарцуют приличные молодые девушки не чем-нибудь, а халатами из Акмолы.

Странно, предельно странно!

Иван Гайворонский же, уловив в мешанине английских слов несколько раз повторенное название нового столичного города сопредельного государства – Акмола, стопроцентно уверился в первоначальной рабочей версии. Ноздря и Чуй сварганили-таки героин в своих лабораториях и выходят с новым товаром «Made in Чуй» на международный рынок. Нескладеха из Штатов, видимо, наркокурьер. А девчонка-тростиночка, бойко лопочущая по-английски, нанята, чтобы установить с американкой контакт, ибо Ноздря и Чуй свои университеты проходили на чуйских «планах», зонах и в следственных изоляторах. А там по-английски не ботают.

Как, впрочем, и в ментовке. Благо телефон Гайворонского имел память на 180 часов разговора. Хорошо бы сейчас пустить «ноги» за нашей девчонкой, а там и поговорить с ней по душам, – заодно бы перевела, о чем они трендели с иностранкой. Да и ее. Американскую страшилу, тоже хорошо бы попасти немножко.

Но люди, люди! Где взять столько людей, причем быстро, причем квалифицированных?

Сунув в карман трубку, Гайворонский вышел из-за угла коридора, тут же на месте убедившись, что команда противоположной стороны не испытывает недостатка в игроках. У дамского туалета фланировала тройка бронзоволицых бойцов Чуя. Едва переводчица вышла из туалета, они грамотно взяли ее в клещи – тонконогую девушку из интеллигентной семьи.

Американку вели с большей деликатностью…

Четверть часа спустя Иван Гайворонский заканчивал доклад. Сначала он изложил факты, затем свою версию происходящего, а теперь переходил к плану неотложных мероприятий:

– Пустить «ноги» за Ноздрей и Чуем, одновременно взяв под колпак американку. Переводчице подкинуть наркоту, браслеты на ласты, и – в «аквариум» к знакомым ребятам: под утро рыбка запоет…