Зелье для принцессы - Эми Маккаллох

но ничего хорошего ждать не приходилось. Я доверилась Зейну против собственных убеждений. «Умоляю, подтверди, что это ошибка», – обратилась я к телевизору.

Телевизор ожил, подчиняясь нажатию кнопки. Там как раз заканчивался обзор мировых новостей: случилось землетрясение где-то на краю света.

«А сейчас переходим к национальным новостям. После осложнений, потрясших Дворец прошлой ночью, состояние принцессы Эвелин несколько ухудшилось. Нам сообщили, что правительство обсуждает планы эвакуации Кингстаунского холма. А после череды неудач, из-за которых выбыли почти все участники Охоты, есть опасение, что время для сердца нашей нации на исходе».

– Ох, нет, – вырвалось у меня. – Что случилось с Эвелин?

Анита махнула на меня, призывая слушать. Я замолчала и приклеилась к экрану. Я просто не могла бы отвернуться даже после того, как в ушах загрохотали слова следующей ведущей:

– Сын генерального директора корпорации «ЗороАстер» и близкий друг принцессы, Зейн Астер, был принят ею накануне и выступил с шокирующим заявлением.

– Я говорил с принцессой Эвелин и могу подтвердить, что принятый ею яд – это приворотное зелье, которое она приготовила для меня, – говорил Зейн, не обращая внимания на щелчки и вспышки фотокамер и выкрики репортёров.

– Зейн, Зейн, скажи нам, почему принцесса Эвелин решила, что ей понадобится приворотное зелье? Разве её чувства не взаимны?

Я отлично видела, как хмурится Зейн, не в силах скрыть сожаление.

– Я не знаю, почему Эви прибегла к приворотному зелью, – его голос прерывался, и острие кинжала пронзило моё сердце. – Я всегда любил принцессу Эвелин. Люблю её сейчас. И я готов на что угодно ради её спасения. Команда ЗА делает всё, чтобы победить в Охоте, и мы уверены, что получим противоядие – лишь бы не стало слишком поздно. – Он был не похож на самого себя. Казался старше, серьёзней. Спустившись по парадной дворцовой лестнице, он покинул сцену.

Ведущая вернулась в кадр с таким видом, будто сама готова разрыдаться.

– Вся команда канала «Новости-21» желает Зейну успеха в исцелении принцессы. Мы знаем, что эти двое созданы друг для друга.

Раздался щелчок: Анита переключила канал. Там тоже показывали новости, но в формате обсуждения Охоты с четырьмя комментаторами в студии. Одним из них оказался Дэн, но по его понурому виду и бледному лицу я сразу догадалась, что он проигрывает дебаты. Дама с таким густым загаром, что её кожа отсвечивала оранжевым, упомянула моё имя.

– Эта Сэм Кеми, – заявила она, – явно пыталась всеми способами соблазнить Зейна, чтобы отвлечь его от спасения принцессы.

– Это неправда, – возразил Дэн. – Она…

Но дама прервала его довольно грубо:

– Поскольку вы не были на той горе, мы больше не можем доверять вам как «очевидцу», Дэн. А я бы только сказала этой выскочке из простецов: «Настоящая любовь побеждает всё, мисс, так что не лезьте, куда вас не просят».

Анита запоздало выключила телевизор. Она взяла меня за руку, но я даже не заметила. Я оцепенела. Пыталась как-то это осмыслить. То, что Зейн сказал про Эвелин, про свои чувства, про то, что он чувствовал ко мне… это всё оказалось ложью? Каждое его слово?

Я поверить не могла, что позволила себе в него влюбиться.

Какая безнадёжная дура. А теперь ещё и медиа примутся меня травить. Но на них мне плевать. Всё, о чём я могла думать, – Зейн.

Родители были правы. Он успел разнюхать, каким будет последний ингредиент, когда мы ночевали в отеле, и принял меры, чтобы я не смогла добыть его сама. Он хитёр. Знал, как заставить меня влюбиться. И я повелась. Но на этот раз меня не ждала спасательная сеть. Только полный, безнадёжный крах.

Я лежала на кровати у Аниты. Она гладила меня по голове и приговаривала:

– Мне ужасно жаль, милая.

Я прокляла себя за то, что вообще посмела поставить под угрозу нашу дружбу. Я хотела просто сжаться в комок и позволить потоку чувств омывать меня, как речную гальку.

– Подумать только, что сделала с нами эта Охота. Папа в отчаянии из-за своей мастерской, – сказала Анита. Её пушистые волосы щекотали мне щёку. – Он думает, что её невозможно восстановить. Наверное, уйдёт на пенсию раньше, чем собирался, или сменит профессию, или…

– Всё будет хорошо. – Я резко села. Она улыбнулась, сама на грани слёз:

– Всё будет хорошо, если Охота оправдается. Если ты победишь. Но как ты обойдёшься без единорога?

– Я всё время чувствую себя так, словно на шаг отстаю. Я не знаю, будет ли хвост единорога последним ингредиентом или нужно что-то ещё. Кажется, мы приближаемся к концу, но ведь не хватает жасмина.

Глаза Аниты радостно сверкнули.

– За мной, – она заставила меня поднять подбородок и потянула за руки. – Я покажу тебе кое-что полезное.

– Что такое? – Я не представляла, что могло исправить ситуацию. Разве что какой-то новый тоник для избирательной потери памяти.

Мы вернулись вниз и прошли через кухню, где исходил ароматным паром небольшой чайник.

– Налить вам по чашечке? – предложила мама Аниты.

– Не сейчас, мама, – ответила за нас обеих Анита, увлекая меня в сад.

В дальнем его углу притаилась небольшая теплица.

– Это здесь, – сказала она.

Я подняла запор на двери, и меня обдало волной влажного жара. Повсюду меня окружала сочная густая зелень. В которой мелькнул ярко-розовый всполох.

Розовый жасмин.

Я обернулась к Аните, вошедшей в теплицу следом за мной.

– Что? Как?

– Ага, так ты заметила.

– Как я могла не заметить? Я думала, что Эмилия весь его спалила!

– Она спалила. Но, как я бы непременно тебе сообщила, если бы ты не спешила так удрать на мотоцикле, она не успела выжечь всё до корней. Мне удалось спасти корешок и вырастить его здесь. Я несла его тебе, когда ты уехала.

Воспоминание больно ранило меня. Чёрный отпечаток руки Аниты на моём рюкзаке. Чёрный, потому что она испачкалась в земле и саже, пытаясь спасти корень.

– Что тут говорить, – Анита пожала плечами. – Я тебя простила, тебе он понадобится, чтобы закончить зелье, а мы всё равно вышли из соревнования. И тебе как никогда необходимо обойти Зейна. Так что он твой.

Мои глаза снова наполнились слезами. Я прижала подругу к груди.

– Спасибо тебе за всё! Я всем расскажу, как ты мне помогла. Теперь надо дождаться, когда родители договорятся с Ищейками насчет хвоста единорога.

И тут же зажужжал мой телефон – как по команде. Я вынула его из кармана, и у меня упало сердце. Это звонил не он, чтобы извиниться или хоть как-то объяснить свои поступки, как я слабо надеялась. Потому что я оставалась для него никем,