Золотая Ладья - Дмитрий Смирнов

Охранять драконы Олав Медвежья Лапа оставил два десятка братьев во главе с Храфтом Черным. Монах Августин уверенно ступал рядом с Энундом, впереди хирдманнов. На бледном заостренном лице его нельзя было углядеть и тени сомнений. Отстав на полшага, за Энундом шел Агнар Земляная Борода с большим луком. За спиной его постукивал щит, кованый пояс оттягивали по бокам топор и меч.

— Если христосник заведет нас в западню, — шепнул он, улучив случай, Раздвоенной Секире, — подохнет первым от стрелы в затылок.

И снова Энунд видел вокруг себя густой гардский лес, стебли которого цеплялись за его ноги, а ветви колотились о щит. Птицы, что еще недавно оголтело перекликались между собой, умолкли и забились в тень, напуганные обилием чужих людей, одетых в железо. Перелесок вскоре спустился в глубокую и длинную ложбину, покрытую дерном, где лиственницы и клены свисали со склонов, образуя округлый свод над тропой. До слуха Волков Одина донеслось журчание водяных струй.

— Это Крапивный Ручей, — обернулся к хирдманнам Августин. — Вдоль него мы доберемся до рощи, примыкающей к Горе Сварога.

Ручей, проступивший за порослями молодого ивняка, был совсем мелок, однако холодные воды его, бегущие по щебню и белым камням, звучали громко и раскатисто, создавая переливы, похожие на людскую многоголосицу. Приминая ногами пролеску и сныть, Волки Одина ступали краем потока, присматриваясь по сторонам.

Энунд ощущал тревогу, скользя по ветвям глазами. Напряжение было написано и на лицах Братьев. Желваки Торольва Огненного Быка ходили, как жернова, Хумли Скала шумно дышал носом. Хирдманны нисколько не опасались вражеской дружины, но колдовские пущи гардского края действовали на них угнетающе.

— Смотрите! — выкрикнул Бови Скальд, указывая на верхушку одинокого ясеня, тугой струной вытянувшегося на склоне. — Это Хугин[142], упившийся кровью.

Волки Одина в холодном молчании воззрились на зловещую птицу, точно сошедшую с их боевого стяга. Энунд сразу узнал крупного ворона, отливающего металлическим блеском, которого он уже видел у Ратного Круга близ Жар-Ручья. Только теперь длинный изогнутый клюв его был густо запачкан кровью.

Августин, заметив волнение Братьев, поспешил заговорить с ними громким невозмутимым голосом.

— Отважным воинам не стоит беспокоиться из-за какой-то птицы, — заверил он. — Силой божьего слова я могу разрушить чары словенских магов и лишить их власти. Они не смогут помешать вам.

— Это тебе нужно беспокоиться, — недобро бросил Олав Медвежья Лапа. — Если не сдержишь своего слова и не приведешь нас к логову князя радимичей. Так что молись своему богу.

Почва под ногами Волков Одина становилась все более хлипкой. Кусты крапивы теперь были повсюду, а в ветвях деревьев слышались постоянные шорохи. Идти стало труднее, но хирдманны неуклонно продвигались вперед. Неожиданно ручей расширился и загудел еще сильнее, чем вызвал недоумение финов. Вода, потемнев и сгустившись, стала непрозрачной. Она струила плотным потоком, который иногда выбрасывал на берег колючие брызги. Тойво на миг приостановился, пытаясь высмотреть дно, но тут прямо перед его носом из воды выскочило что-то большое и быстрое, почти сразу вновь погрузившись в шумный ручей.

— Вот так рыбина! — обомлел Инту.

— Это не рыбина, — возразил Тойво. — Какой-то гардский зверь.

Хирдманны уже начали спорить между собой, однако ручей вновь взбурлил. На берег вырвалось существо, от вида которого Братья оторопели. Оно было похоже на огромного лохматого пса с шерстью черной, как сажа. На миг хирдманны растерялись от неожиданности, но фины быстро пришли в себя и принялись стрелять в зверя из луков. Ни одна стрела не причинила ему вреда. Пес скрылся в кустарниках.

— Да эта тварь железнобокая, — заметил Агнар Земляная Борода, бледнея.

Волки Одина неподвижно застыли, хмуря брови. Олав Медвежья Лапа оглядел их и мгновенно понял причину их беспокойства. Неведомый зверь был воспринят Братьями, как порождение Локи и Ангрбоды, чудовищный пес Хельхейма Гарм, которому было предначертано погубить в день Последней Битвы могучего Тюра.

— Ярл, — Хегни Острие Копья поднял глаза на Олава с виноватым видом. — Если мы пойдем дальше, он утащит нас в мир мертвых.

Заметив смятение в рядах хирдманнов, поспешил вмешаться Августин.

— Доверьтесь мне, — проговорил он. — Я покажу вам, как велика сила Божьего слова.

И он принялся читать молитву приглушенным голосом: «Именем Господа нашего…»

Олав Медвежья Лапа внимательно наблюдал за монахом и видел, что тот меняется на глазах. Расправив плечи и растопырив пальцы, он словно врос в землю. Лицо его сильно побледнело, вены выступили на лбу. Через прикрытые веки проглядывало яркое сияние очей.

«А монах-то и впрямь непрост, — вдруг осенило ярла. — Видно, изрядно поднаторел в магическом искусстве…»

Олав только теперь осознал, что проводник хирда может представлять для него не меньшую опасность, нежели жрецы радимичей.

«Неизвестно еще, куда может повернуть эта сила в будущем», — подумал Олав и тут же перехватил устремленный на него взгляд проповедника. Августин явно читал его мысли, каким-то неуловимым образом пролезая в самую душу. Медвежьей Лапе стало неуютно.

— Не сомневайся, ярл, — произнес монах. — Ты получишь то, зачем отправился в этот поход.

— Мы можем идти дальше? — спросил Олав, стараясь выглядеть бесстрастным.

— Да. Преграды колдунов Званимира не остановят вас.

— Что ж, поглядим, — ярл оглянулся на своих боевых товарищей.

Те все еще выглядели неуверенно.

— Агнар, Хумли! — обратился к ним Медвежья Лапа. — Разве не вы говорили не раз, что ваша мечта — встать рядом с Отцом Богов в Последней Битве? Докажите, что достойны этого. Даже если мы встретим в этом проклятом краю детей Локи и служителей Хозяйки Мрака, они не помешают нам добыть великую славу во имя наших богов.

Волки Одина молча согласились со своим ярлом. Продолжили двигаться вдоль ручья, который скоро почти пересох. Зато земля стала еще более хлипкой, продавливаясь под ногами. Множились, жались вниз тяжелые ветви многочисленных ив. Они громоздили перед хирдманнами настоящие завалы, через которые нужно было подчас пробираться, низко согнувшись. Немилосердно хлюпал ил, затягивая стопы. Братья глухо ворчали под нос, но не останавливались. Только растянули цепь еще сильнее, чтобы не задевать друг друга оружием. Больше всего хлопот доставляли длинные копья.

С каждым шагом становилось все тяжелее идти. Теперь кустистые ветви вязались между собой тесно и неразрывно. Пришлось пустить в дело топоры, чтобы прорубать себе просеку.

— Ты не говорил, что дорога будет такой неудобной, — укорил монаха Олав Медвежья Лапа.

— Она не была такой, — отозвался тот задумчиво. — Боюсь, что край этот имеет свойство меняться…

Августин прислушивался к чему-то очень напряженно, на лицо его легла тень. Внезапно он остановился и придержал за руку Инту. Фин посмотрел на него сердито.

— Дальше не пойдем, — огорошил всех проповедник. — Надо перейти на другую сторону ручья.

— В чем дело, монах? — недовольно пробурчал ярл. — Почему нельзя идти прямо?

— Мне был голос, — неопределенно ответил Августин. — Голос Господа нашего Иисуса Христа. А он меня никогда не подводит.

— Что за чушь ты мелешь? — загудел Альв Бешеный. — Какой еще голос?

— Обожди, Альв, — Олав Медвежья Лапа протиснулся вперед и вперил взгляд в непроглядную стену ветвей. — А ну, дай мне копье.

Ярл взял у Бешеного тяжелую пику, отвел плечо и метнул копье в тесные заросли. Хирдманны услышали звук падающего оружия, уходящий куда-то глубоко вниз — глухой деревянный постук.

— Срубите-ка несколько сучьев снаружи, — распорядился Олав. — Только, во имя Фрейи, делайте это без спешки.

Волки Одина выполнили приказание, расчистив достаточно большой просвет. Перед ними обнажился округлый проем в толще земляного холма.

— А ты был прав, проповедник, — заметил ярл. — Как я понимаю, холма здесь тоже не было?

— Видит Бог, нет, — признал Августин.

— И ты не знаешь, что в его чреве?

Монах на мгновение задумался.

— Когда-то мне приходилось слышать, что на юге земель радимичей осталось немало ходов, прокопанных и укрепленных бревнами глубоко под землей племенами, которые жили здесь в древности. Так они спасались от своих врагов. Но этот нежданный холм — явно порождение дьявола или его слуг. Он возник для того, чтобы мы попали в сети лукавого.

— Ярл! — окликнул Олава Тойво, всматриваясь в глубины провала. — Оттуда исходит свечение и слышны звуки.

— Клянусь Мегингьердом, поясом неустрашимого Тора, это и есть вход в Нифльхейм, — убежденно проговорил Гудред Ледяной Тролль. — Мир мрака и смерти.