Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли - А. Котенко

Боль прошла так же внезапно, как и появилась. Измученная правительница медленно поднялась на локтях и прохрипела служанке:

— Найди Сенеба, пусть соберет паланкин, я еду в город.

— Госпожа, если вы считаете себя здоровой, то я смею с вами не согласиться, — придворный лекарь придержал за руку служанку, пока не услышал в ответ:

— Это проклятье, мне срочно нужно в храм, чтобы жрица наложила на меня защитные чары.

— Вы уверены? Позвольте мне изучить мету[27].

— Господин Синухе[28], я уверена, меня прокляли, и пока не поздно позвольте мне защититься.

— Как бы не оказалось поздно потом лечиться, — с укоризной в голосе предупредил доктор.

— Все будет хорошо, мой лекарь, — она крепко обняла его, словно то был не придворный врачеватель, а ее родной отец.

И тут боль снова пронзила виски царицы. Владычица отошла к ближайшей пальме и уткнулась лбом в ствол. Немного помогло.

— Я приготовлю маковую настойку, — не унимался лекарь, понимая, что только он хоть как-то способен помочь госпоже.

— Паланкин, пожалуйста, ради всех богов, — еле шевеля губами, прошептала царица.

Ее просьбу исполнили очень быстро. Когда Анхесенпаамон садилась на подушки в паланкине, боль снова отступила, и она даже нашла в себе силы улыбнуться доктору Синухе, протянувшего чашу с крепкой настойкой.

Царицу прокляли, в этом она ни капли не сомневалась. Обычная боль, следствие закупорки мету, не возникает столь внезапно и не способна бесследно исчезать. Очевидно, не очень доброжелательный колдун то втыкал, то вытаскивал из восковой куклы медную иголку. К тому же пропали серьги. Личная вещь связывала куклу и жертву, об этом правительница прекрасно знала. Она помнила, как подобным образом закупорили мету ее старшей сестры Мекетатон, и девочка умерла не дожив до восьми лет. Позже кто-то из слуг нашел в куче мусора украшения маленькой царевны и восковую куклу с проткнутым насквозь животом.

Единственное средство от предметной магии — общение со жрицей. Только бы успеть доехать, пока болезнь не стала необратимой, и проклятье полностью не овладело телом Анхесенпаамон. Шум толпы на улице, крики глашатая с просьбой освободить дорогу, вопли ослов и мычание коров, — какофония звуков давила на уши, а в висках снова начала пульсировать невыносимая боль.

Царица ехала, прижав колени ко лбу, не выглядывая за штору. Но когда рабы опустили паланкин на землю, она нашла в себе силы самостоятельно спуститься на горячий песок площади перед храмом.

— Подождите меня тут, я скоро, — приказала она телохранителю и служанке.

Те попытались было воспротивиться, но царица одарила их таким тяжелым взглядом, что слуги решили с ней не спорить.

Осторожно ступая, не делая лишних движений, она пошла вдоль колоннады. Мерит и телохранитель переглянулись, и оба прочитали в глазах друг у друга: 'Ей очень плохо!

— Избавление от проклятья — это мистерия, — ответил на укоризненный взгляд служанки охранник. — Надеюсь, все будет хорошо.

Царица ушла уже довольно далеко, слабая боль лишь напоминала о себе все это время, но решила вернуться и помучить девушку при входе в храм. Она прислонилась лбом к раскаленной колонне-лотосу и заплакала.

— У вас болит голова, госпожа? — вдруг она услышала ласковый тоненький голосок.

Анхесенпаамон медленно повернула голову, тяжело глядя на стоявшую в двух шагах от нее девушку в дорогом платье и с талисманом богини любви. Скарабей вместе со своим сердоликовым солнышком уютно устроился на груди, как поняла правительница, одной из жриц. А кто еще мог позволить себе носить талисманы богов, как не их любимые слуги и избранники? Богиня любви живет в Бубастисе, как ее жрица попала в Фивы? Эта мысль молнией пролетела в голове царицы, на некоторое время заставив боль притупиться.

— Я жрица Исиды, — представилась девушка, склонив голову перед Анхесенпаамон, — и я, кажется, знаю, как вам помочь.

— Я должна зайти в храм и принести жертву вашей богине.

— Нет, поговорим, Ваше величество, — такого поворота событий правительница не ожидала.

Жрица оказалась какой-то странной, несмотря на амулет: кожа ее бледна как у хетта, глаза круглые, словно ее кто-то напугал, только густой парик да дорогие одежды свидетельствовали о том, что эта девушка успела немало заработать в Кемете.

— Меня прокляли, почтенная жрица.

— Кто и зачем мог это сделать? — тут же поинтересовалась девушка, приглашая царицу в сад перед храмом.

Странная какая-то, ведет прочь от обиталища богини и хочет поговорить: Анхесенпаамон заволновалась. Жрицы так не разговаривают. А что, если это и есть проклявшая ее доброжелательница… Но девушка, поймав подозрительный взгляд царицы, продолжила:

— Чем больше вы мне расскажите, тем быстрее я смогу вам помочь. Итак, у вас болит голова, и вы считаете это проклятьем. Почему?

Вряд ли она желает зла, подумалось царице. Колдунья, вонзившая иглу, не стала бы так выспрашивать. Поэтому, немного приведя мысли в порядок, Анхесенпаамон рассказала и о краже, и о подозреваемом чужестранце с севера, и о внезапных болях в голове. Когда речь зашла о заморском госте жрица вдруг встрепенулась и принялась подробнее выспрашивать Анхесенпаамон в деталях. Но Ее величество могла лишь описать странную черную одежду этого человека, изображенную на груди лысую глазастую птицу с ярким желтым клювом, и повязанный вокруг головы платок с черепом на лбу. Правда, при этом человеке не нашли пропавших украшений, да и сейчас он находился в рабочем кабинете Его величества, поэтому вряд ли мог наслать на царицу проклятье.

— А почему вас интересует этот человек?

— Моя богиня просила вам передать, — уверенно заявила жрица, — что этот человек пришел вам помочь. Ни в коем случае не причиняйте ему боль.

— Я передам любимому брату, — кивнула Анхесенпаамон. — Но помогите мне защититься от проклятья.

Девушка приложила руку к горячему лбу правительницы и покачала головой. Нехороши дела, у нее жар. Но этой беде не сложно помочь. Кому, как не служительнице храма, знать все средства от мигрени и температуры!

— Меня прокляли, — закрыв лицо руками, повторяла Анхесенпаамон, — и если не найти чародея, то он проклянет и моего любимого брата.

— Кто он? — поинтересовалась жрица. — В смысле, чародей.

Если черный чужестранец не лжет, то это высокая рыжая женщина в красном платье, способная пленять взглядом любого, встретившегося на ее пути.

— Позвольте мне, — превознемогая боль, царица опустилась на траву, кое-что вам рассказать.