Любовница Волка (ЛП) - Маклеод Саманта

Я стиснула зубы от жара возбуждения, нахлынувшего между ног.

— Я не это имела в виду.

Его пальцы прошлись по моей щеке, заставляя встретиться с ним взглядом. Его глаза мерцали и горели в колеблющихся волнах алого и красного цвета, которые кружились вокруг его тонкого черного зрачка.

— Ты пришла сюда без всякого плана, — прошептал он. Его губы почти касались моих, когда он говорил. — Понятия не имею, чего мы ожидали.

Его пальцы опустились, танцуя по коже моей шеи. Я задрожала и зажмурилась, блокируя его напряженный взгляд, который заставил меня почувствовать, что я вот-вот растаю.

— Я здесь, — выдавила я из себя. — Чего бы это ни стоило. Я здесь.

Нидхёгг рассмеялся, и пол заскрипел, когда он отступил назад. Когда он отошел, в комнате стало еще холоднее, и я попыталась подавить дрожь. Когда я открыла глаза, Нидхёгг снова стал женщиной, и она внимательно смотрела на меня, подперев рукой подбородок.

— У тебя хорошие бедра, — сказала она. — Ты очень сильная. Ты из правильного рода. Да, ты прекрасно справишься.

Я моргнула, думая, что, должно быть, ослышалась. Неужели дракон, живущий в корнях Мирового Древа, только что упомянул о моих бедрах?

Нидхёгг сжал полные губы в тонкую линию.

— Только не говори, что ты до сих пор ничего не поняла. — Ее мелодичный голос был полон неодобрения.

Во рту у меня пересохло, поэтому я просто покачала головой.

— Циклы, — вздохнул Нидхегг. — Мы спим, мы просыпаемся. Мы едим. Мы наблюдаем, как миры вращаются в бытие и исчезают в небытие.

Я кивнула один раз, очень медленно, стараясь создать у Нидхёгга впечатление, что я следую за ним.

— А потом мы рождаем детей, — сказала она, широко улыбаясь. Это была такая приветливая улыбка, что я почувствовала, как уголки моего рта приподнялись в ответ. Мой разум был медленным и расплывчатым, будто он был завернут в толстую шерсть.

Нидхёгг снова стал мужчиной, совершенно неожиданно, и его улыбка стала дикой и голодной. Он странно двигался, его бедра извивались, как у змеи, пока между нами почти ничего не осталось. Я попыталась отвернуться от его горящих глаз, но усилие было слишком велико. Мои мысли вернулись к последним словам, которые он произнес, что-то о детях. В этом не было никакого смысла. Впрочем, это не имело никакого значения: ведь я пришла сюда умирать, не так ли?

Нидхёгг склонился надо мной, прижимая к прохладному граниту столешницы.

— Ты, — прошептал он. Его зубы были очень близко к моей шее, его дыхание было горячим, и мою кожу покалывало. Воздух между нами горел огнем. — Ты будешь носить нашего ребенка. А потом мы снова будем спать, пока он не достигнет совершеннолетия.

— Подожди, что? — взвизгнула я.

Я отскочила назад, ударившись головой о кухонный шкаф. Сильно. Перед моим взором вспыхнули белые пятна. Нидхёгг придвинулся ближе, его губы прошлись по мочке моего уха. Его бедра двигались, водя всей длиной его огромной эрекции около тепла между моих ног. Мое тело ответило потоком горячего возбуждения, намочив нижнее белье так тщательно, что я была уверена, что он это почувствовал.

— Как… как это вообще работает? — пробормотала я, запинаясь.

Нидхёгг рассмеялся мне в шею.

— Ты ведь биолог, не так ли? Разве ты не знаешь, как делаются дети?

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь думать. Ребенок. Это то, что я потеряла, когда подписывала ту стопку белой бумаги, не так ли? Эти страницы означали расторжение брака и утрату всякой надежды иметь семью. А теперь…

Руки Нидхёгга задрали мою рубашку и схватили меня за бедра, разрушая ход моих мыслей. Жар его тела нахлынул на меня, настойчивый и неоспоримый. Это не имело никакого смысла — ничего в этом не было смысла — но было чертовски трудно думать о чем-либо, кроме того, как хорошо его губы ощущались на моей шее, и как сильно я хотела, чтобы эти длинные пальцы сомкнулись вокруг моего соска.

Нидхёгг провел языком по моей шее. Я стиснула зубы, чтобы не застонать. Здесь было что-то не так, что-то отчаянно не так, но, черт возьми, мое тело кричало. Нидхёгг сунул руку мне в штаны, его пальцы прижались к пульсирующей выпуклости моего клитора. Электричество пронзило мое тело, взрываясь в мозгу подобно летней молнии. Мой разум прояснился на мгновение, достаточно долгое для того, чтобы я поднесла руки к его груди и оттолкнула назад. Это было все равно что толкать камень.

— Нет, — простонала я. — Нет, я… я замужем.

Нидхёгг рассмеялся. Его палец двигался по моему лону все быстрее и сильнее. Я убрала руки с его груди и вцепилась в стойку, пытаясь побороть пламя экстаза, обжигающее мое тело. Мои бедра начали раскачиваться под его рукой. Я снова попыталась возразить, и у меня перехватило дыхание. Гребень оргазма приближался, жесткий и быстрый. Я чувствовала, как он набухает под его прикосновением, ожидая, чтобы окутать меня.

— Замужем, — сказал Нидхёгг. — Девственница. Проститутка. А мне все равно. Ты плодородна, и я посажу семя.

Его голос был холоден и спокоен, а я задыхалась и извивалась от его прикосновений. Он зажал мой клитор между пальцами, и я утонула, комната исчезла в горячем красном тумане, когда мышцы моего измученного тела сжались и задрожали.

Рука Нидхёгга отступила, оставив меня дрожать.

— Снимай одежду. — Его голос звучал почти скучающе.

— Я… — сердце гремело в ушах, и все тело болело. Я чувствовала себя грязной. Вали, подумала я. Господи, прости меня

— Ты пришла сюда, готовая умереть, не так ли? — спросил Нидхёгг.

Он начал расстегивать свою красную рубашку, открывая нелепо вылепленную грудь со следом густых темных волос, идущих вниз по твердым линиям живота к выпуклости в темных брюках. Очень большой выпуклости.

Я оторвала взгляд от его тела, пытаясь сосредоточиться на кухне. Но комната казалась тонкой и невещественной, и она колыхалась, как жаркий мираж. Желудок скрутило от головокружения, будто я стояла на краю какого-то невообразимо высокого утеса.

— Да, — прошептала я. — Я пришла сюда, чтобы умереть.

Нидхёгг встретился со мной взглядом, его странные красные глаза горели на нечеловечески красивом лице.

— Я все еще могу убить тебя, — сказал он небрежно, будто мы обсуждали погоду.

Мне казалось, что комната стала еще холоднее, вытягивая все тепло из моего тела.

— Но разве это спасет Йеллоустон?

Его губы дернулись вверх в том, что могло бы быть почти улыбкой.

— Ну, теперь-то уж ты никогда не узнаешь, верно?

— Нет, — сказала я сдавленным шепотом, — нет, я не хочу умирать.

— И ты действительно хочешь ребенка, не так ли, Карен Макдональд? — в его голосе слышался едва заметный намек на веселье.

Во рту у меня пересохло, словно бумага, и говорить стало невозможно. Я, молча, кивнула. Да, я хотела ребенка. Я всегда хотела иметь ребенка.

И, что еще хуже, я хотела его. Я снова хотела ощутить эти горячие руки на своем теле. Я хотела ощутить его мускулы на своей коже и провести пальцами по этому следу волос, чтобы ухватиться за массивную выпуклость в его штанах. Боже, помоги мне, я хотела трахнуть его.

Нидхёгг издал звук, похожий на смех, а затем его руки снова обвились вокруг меня, наполняя мое тело второй волной жара, когда он дернул меня за пояс брюк. Низкий, толстый разрыв эхом разнесся по кухне, когда молния расстегнулась. Он стянул мои брюки на бедра, и неоспоримая спираль возбуждения сжалась глубоко внутри меня. Я отчаянно пыталась думать о Вали, моем муже, моей любви, но руки Нидхёгга заставили меня раздвинуть ноги, и мои бедра рванулись навстречу ему.

— Нет, — выдохнула я. — Нет… только не на кухне.

Нидхёгг засмеялся низким и хриплым горловым смехом.

— Мы никогда не были на кухне.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Я широко открыла глаза и вздрогнула. Конечно же, мы были в пещере. Потолок и стены уходили в темноту. Огромные толстые свечи тускло горели на каменном полу.