О себе - Георгий Семенов

Самое трудное было обеспечение финансовой базы похода и существования корпуса в Монголии в первое время, до занятия им Калгана. С занятием этого пункта монголами мы включили в наше движение крупные китайские группировки, имевшие своей целью реставрацию монархического строя в Китае. Монголия же должна была приобрести полную политическую самостоятельность и искать союза с Китайской империей для совместной с нами борьбы с Коминтерном. В финансовом отношении Азиатский корпус был снабжен, конечно, недостаточно, но я не мог отпустить в распоряжение барона Унгерна более семи миллионов золотых рублей.

Обстановка последних дней моего пребывания в Забайкалье была настолько тяжела, что предполагаемое движение Азиатского корпуса необходимо было тщательно скрывать не только от красных, но и от Штаба армии. Тем не менее удалось сделать все, что было возможно, при ограниченных наших ресурсах и при тех труднопреодолимых пространствах, которые отделяли нас от руководящих центров ламаистских владык, с сохранением полной тайны. В интересах той же маскировки истинных целей движения после выхода последних частей корпуса из пограничного района Акша-Кыра я объявил о бунте азиатского конного корпуса, командир которого, генерал-лейтенант барон Унгерн, вышел из подчинения командованию армии и самовольно увел корпус в неизвестном направлении.

В самом начале движения барон Унгерн имел успех и быстро занял столицу Северной Монголии — Ургу. Однако с занятием Урги и установлением непосредственной связи с правительством хутухты начались недоразумения между монголами и бароном, которые были вызваны диктаторскими тенденциями последнего. Такое явление вполне могло иметь место, так как прибывший в мае 1921 года из Урги князь Цёбен жаловался мне, что барон Унгерн совершенно не желает придерживаться вековых традиций монгольского правящего класса, игнорируя их со свойственной ему прямолинейностью. С этим надо было серьезно считаться, но особой угрозы факт этот пока не представлял, так как Азиатский корпус фактически был предназначен к роли авангарда моего движения, ибо вслед за ним должен был выступить я с остальными кадровыми частями Дальневосточной армии.

Красная Москва забила тревогу. Подготовляя движение в Азию для революционизации ее путем овладения Монголией и Синцзяном, красные должны были приложить все старания к полной ликвидации частей барона Унгерна, и потому ими были приняты в этом направлении все меры подкупа и провокации, помимо отправки навстречу барону крупных частей Красной армии. Движение барона Унгерна не встретило сочувствия также со стороны политических представителей иностранных держав в Китае, Монголии и Синцзяне, которые не понимали агрессивных планов Коминтерна в отношении материка Азии и рассматривали поход барона Унгерна с точки зрения чистой авантюры.

После выступления Азиатского корпуса и занятия им Урги я стал подготовляться к походу вслед за ним. Для этого необходимо было по возможности безболезненно вывести из боя части 1-го корпуса генерала Мациевского, который составляли казачьи полки и полки моего старого Особого маньчжурского отряда. Постепенно я начал стягивать их к границам Маньчжурии, чтобы впоследствии их можно было легко перебросить в район Хайлара, где к ним должны были присоединиться китайские части генерала Чжан Куй-ю для того, чтобы совместно двигаться на Ургу. Одновременно части Сибирской армии должны были быть эвакуированы в Приморье. К 20 ноября я должен был вывести армию на маньчжурскую территорию и надолго проститься с родным мне Забайкальем.

Однако в последний момент обстановка сложилась так, что мне внезапно пришлось изменить свой план.

Я вынужден был отказаться от намерения идти в Монголию и принял решение перебросить свою Ставку и всю армию целиком в Приморье.

В Приморье, как я точно знал, находилось на складах свыше шестидесяти тысяч винтовок с большим количеством патронов к ним, а также предметы воинского снаряжения и обмундирования. Все это могло быть использовано для нужд Дальневосточной армии.

Приняв это решение, я должен был немедленно известить барона Унгерна и генерала Чжан Куй-ю об изменении принятого нами плана и о внесении вытекающих из этого корректив в выполнение намеченных операций. Кроме того, я инструктировал барона, каким образом ему следовало поддерживать добрые отношения с монголами, чтобы не оттолкнуть их от себя и тем не провалить всей намеченной кампании.

Конечно, если бы я предполагал, что мне с кадровыми частями 1-го корпуса не удастся последовать в Монголию немедленно вслед за Азиатским корпусом, я учел бы особенности характера барона Унгерна, прямолинейность и непосредственность которого затрудняли установление надлежащих взаимоотношений с монгольскими вождями. Может быть, пришлось бы выбрать другое лицо для возглавления экспедиции, но, считая корпус Унгерна лишь авангардом своих сил, я не придавал особого значения этим качествам, рассчитывая, что руководство экспедицией и сношения с монголами будут находиться в моих руках и что я сумею надлежащим образом оказывать влияние на Романа Федоровича. Теперь же, с изменением плана, приходилось ограничиться лишь письменными указаниями ему, и я весьма опасался, что это могло оказаться недостаточным. Поэтому я командировал несколько своих офицеров к барону и сам предполагал вернуться к проведению в жизнь своего плана так скоро, как только обстоятельства это позволят. Я был уверен в том, что нам не придется долго задержаться в Приморье, ибо политика Японии в то время была уже ясна и можно было с уверенностью предполагать, что она выведет свои войска из пределов российской восточной окраины прежде, чем нам удастся закрепить свое положение в Приморском крае.

Исходя из изложенных соображений, я приказал забайкальским частям корпуса генерала Мациевского оставаться пока в Хайларе, за исключением одной бригады, которая должна была быть переброшена вместе с остальными частями корпуса в Приморье, что было согласовано с генералом Чжан Куй-ю, с которым в то время должен был считаться сам глава трех восточных провинций маршал Чжан Цзо-лин.

Сам же я принял решение по прибытии в Приморье немедленно совершить переворот во Владивостоке, удалив оттуда так называемое Земское правительство (Антонова), ради сохранения находившихся в городе ценностей и обращения их на нужды продолжения борьбы с Коминтерном. Заручившись содействием некоторых китайских военачальников в Северной Маньчжурии, я получил уверенность в том, что мне удастся, раньше чем экспедиционные силы Японии оставят русскую территорию, эвакуировать все ценное из Приморья в Хайлар. Кроме того, я предполагал, что амурские и уссурийские казаки уйдут вместе со мной и добровольцами Дальневосточной армии из Приморья.