Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

Далее, одной из самых замечательных особенностей представления о Европе является то, что это имя рано получило географическое значение, которое в дальнейшем осталось навсегда за нею, несмотря на полную ант–ропоморфизацию самой Европы и необычайное развитие в дальнейшем антропоморфических элементов в этом образе. В Гомеровских гимнах (Hymn. Нот. 2, 71 и сл., 111 и сл.) Европа противопоставляется Пелопоннесу и островам, т. е. отождествляется с прочей, главным образом Средней Грецией. Затем она — Фракия — Европ (Schol. Eur. Rhes. 29) и, может быть, Эпир (если толкование Европы в Etym. Gud. Еугорё как страны Одиссея «понимать в смысле Эпира, что вероятнее всего»). Названия «Европа», «Европия», «Европ», «Европский» прямо пестрят, в разных местностях Греции, и для этого мог бы быть приведен большой материал (некоторые географические указания об этом можно найти, например, в Etym. Μ. Eyropeia). На весь материк Европы это название распространилось только впоследствии (ср., например, у Мос–ха, № 43). В указанном у нас выше месте Гесиода Европа и Азия, являясь дочерьми Океана и Тефии, еще не содержат в себе никакого географического противопоставления, но уже Гиппий из Элиды (FHG, frg. 4) понимает их географически. Уже в связи с греко–персидскими войнами Европа и Азия стали резко противопоставляться, и, значит, уже с этих времен под Европой стали понимать именно нынешний материк Европы, конечно, в меру его тогдашней известности. В связи с этим необходимо еще указать и на то, что наименование греков эллинами тоже произошло не без участия мифов и культов, связанных с Европой. Именно, мы уже знаем прозвище Европы Геллопия (этимологически связанное с до–донскими служителями Зевса, селлами). С этим именем связано и небольшое горное племя в Эпире — эллины, равно как и другие наименования Европы — Гелления, Геллотлда, Геллотия. Таким образом, подобно тому как наименование Европы перешло от отдельных местностей на весь известный тогда материк Европы, точно так же и наименование эллинов от незначительного и местного архаического племени перешло ко всем грекам в целом. Можно думать, что имеется хтонизм и в тех божествах, которые уже давно перестали быть хтоническими, но еще продолжали носить эпитет «эллинский». Так, в Аттике Афина считалась, между прочим, дочерью Зевса и Гел–лении и сама носила имя Гелления; а на Марафоне она почиталась под именем Геллотиды.

2. Героическая ступень Европы. Далее, в соответствии с общим ходом развития мифологии хтоническая Европа делается героиней, но и на этой ступени она часто сохраняет хтонические остатки или содержит намеки на них.

В той же Беотии Европа оказывается дочерью Тития, который был сыном Геи или сыном Зевса и Элары, а Элара — дочь Миния или Орхомена — героев, стоящих на границе между хтонической и героической ступенью. С другой стороны, эта Европа вступает в брак с Посейдоном, который из всех олимпийских богов наиболее хто–ничен. Причем плодом этого брака является Евфем, опять–таки миниец, а минийцы — тоже представители очень раннего, полухтонического героизма. Кроме того, говорили о порождении Зевсом и Европой знаменитого Карна (№ 35 b), акарнанского пророка, любимца Аполлона, исконного дорийского демона, предшественника Аполлона, объединившегося с этим последним в знаменитого Аполлона Карнейского, связанного с земледелием.

В науке давно высказывалось мнение (в настоящее время подтверждаемое), что беотийский Миний есть не что иное, как известного рода дублет критского Миноса, знаменитого сына Зевса и Европы. Очевидно, место Миноса в Беотии занял Евфем, а Посейдон, будучи столь же хтоничным, как и Зевс на Крите, заменил этого Зевса в Беотии. В Коринфе Геллотия является сестрой Хризы и каких–то хтонических или полухтонических демонов Северной Греции. В Аргосе Европа является женой многочисленных героев, носящих в своей мифологии весьма заметные хтонические рудименты, — Египта или Даная (в качестве дочери Нила), Форонея (от которого у нее дочь Ниоба, а от этой Ниобы и Зевса — Аргос и Пеласг), а также Пелопса и Атрея и, далее, Фиеста.

Есть предание и о том, что Европа — дочь Нила (и супруга Даная). Кроме того, представления об архаической Европе соединялись с представлением ее в образе коровы или в образе, близком к этому. На это указывает и миф об овладении ею Зевсом в виде быка. Если Европа тождественна с супругой Зевса Герой, то очевидно, что эта последняя если не воспринималась в образе коровы, то в представлениях с нею связывалась, сопровождалась эпитетами «волоокая», «широкоокая» (еугорё), вполне аналогичными гомеровскому эпитету Геры «волоокая» (boopis). Земной супруг Европы на Крите — Астерий, но это имя носит также и критский Минотавр; разыскивающий Европу ее брат Кадм основывает город Фивы на том месте, где ему встретилась опять–таки корова. Представление о соединении Европы с Зевсом–быком было настолько интенсивно в греческом сознании, что никакое развитие всей этой мифологии, никакой ее антропоморфизм и даже никакая утонченная психология, имевшая здесь место впоследствии, не искоренили этого представления, так что до последних времен античной литературы все еще рассказывался и разукрашивался миф о похищении Европы Зевсом–быком.

3. Географические н социальные основы мифологии Европы. Переходя к специально–критской мифологии Зевса и Европы, мы должны прежде всего упомянуть о близкой к Криту Финикии, где тоже локализировался миф о Европе. Сторонники финикийского объяснения греческой мифологии пытались особенно использовать этот миф о Европе, чему, однако, противоречит современная наука, которая не находит для этого никаких сколько–нибудь решающих аргументов. С другой стороны, в настоящее время трудно поддерживать также и воззрение, легшее в основу работы Escher'a у Pauly — Wissowa, возводящее всю мифологию Европы к чисто греческому Эпиру, к тому же с полным исключением всякого хтонизма из первоначального содержания этого мифа.

Выше мы привели достаточно доводов для хтониче–ского, т. е. матриархального, происхождения мифа о Европе. Однако основной вопрос не столько в географии этого мифа, сколько в его социальном происхождении; и здесь мы находим полную связь с Критом, с Финикией и Северо–Западной Грецией. Поскольку критская культура представляется более древней, вернее всего, что мифология Европы зародилась именно на Крите. В Финикии, несомненно, был демон или герой, вполне аналогичный греческому Фойнику; а также, если и правы те, кто считает Кадма исконным фиванским демоном, ничто не мешает быть аналогичному демону или герою в самой Финикии. Точно так же едва ли прав Эшер в своей теории о том, что Европа ни в каком смысле не является финикийским мифом и что он занесен сюда из Эпира. Греки вообще имели обыкновение подставлять под всех варварских богов, демонов и героев более или менее соответствующие им греческие образы; и нет ничего удивительного в том, что в Финикии мы находим и Агенора, и Фойника, и Европу, и Кадма. Но в полном своем развитии миф о Европе неразрывно связан с Критом. В нем находим прямое свидетельство о каком–то исконном единстве и взаимозависимости Крита, Финикии и Северо–Западной или Средней Греции: Зевс похищает Европу именно в Финикии, доставляет ее на Крит, а разыскивающий ее брат Кадм направляется в Среднюю Грецию. Этим фиксируется общая социальная основа этих областей и выросшая на этой почве общая мифология.

4. Специально–критский миф о Зевсе и Европе. Критские герои должны рассматриваться, конечно, не в разделе, посвященном Критскому Зевсу, но в соответствующей работе о героях. Однако мы приводим здесь материалы о Европе потому, что эта героиня имеет ближайшее отношение к Критскому Зевсу, и без нее последний был бы совсем непонятен.

Критский миф о Зевсе и Европе — любимая тема всей античной литературы решительно на всем ее протяжении, от Гомера до Нонна, а также это — любимейшая тема и всего античного искусства. Кроме того, в этом мифе очень отчетливо проступает переход от хтонизма к героизму. Вот почему у мифолога образ Европы вызывает особенный интерес.