Закон сохранения - Сергей Николаевич Стоян

ясна до ужаса – кто-то наглый и сильный одним ударом выбил чердачную дверь…

5

Тяжелые неторопливые шаги не могли принадлежать человеку. В подобной ситуации люди так не ходят. То, что спускалось сейчас по лестнице, ни от кого не таилось и ничего не боялось.

Справившись с секундным оцепенением, Вадим бросился к дверям. Бежать! Пока еще не поздно, бежать без оглядки. Но куда? Вспомнились слова Инги: «Самим здесь не выжить». Он обернулся, посмотрел на беспомощное тело девушки. Возможно, она все это заслужила, и тем не менее, жаль было оставлять ее в таком состоянии. Кто же сейчас объявится за дверью? Друг или враг? Хотя не исключено, что ее друг может оказаться для него смертельным врагом.

Еще недавно готовый к самому худшему, почти смирившийся со своей участью, Вадим неожиданно осознал, что вновь отчаянно хочет жить. По-прежнему не представляя «где?», «как?» и «зачем?», теперь он пребывал в твердой уверенности, что «так надо!».

Появилась наивная мысль – тихонько отсидеться. Вдруг не заметят, пройдут мимо, и очнувшаяся Инга наконец объяснит, что к чему. Впрочем – нет, не пройдут! Много следов указывало именно на эту дверь – очередной труп, капли крови, истоптанная пыль. Не пройдут!

Момент для бегства был упущен. Увесистая поступь слышалась уже совсем рядом. Вадим отошел вглубь помещения, убрал за пояс оружие. Он чувствовал, что это не тот случай, когда проблему проще решить парой прицельных выстрелов.

Мощный удар едва не вынес дверь. Она резко распахнулась и застряла, словно в знак протеста. Взвизгнули заклинившие демпферы. В открывшемся проеме возник странный силуэт. Против света трудно было разглядеть детали. Вроде человек и в то же время какой-то раздувшийся монстр.

Вадим, стоя возле окна, представлял собой отличную мишень. В это мгновение решалось практически все. Выстрелит или нет?

«Монстр» не выстрелил, он сделал несколько шагов вперед и остановился. За ним в помещение вошел второй точно такой же субъект, и Краснов смог хорошенько их рассмотреть. Все-таки это были люди, но облаченные в спецкостюмы высшей защиты. Теперь понятно, почему они вели себя столь наглым образом. Композитная броня выдерживала прямое попадание из лучевика, а мышечный экзоскелет придавал не только тяжесть походке, но и наделял своего хозяина повышенной силой и выносливостью.

Лица вошедших скрывали опущенные забрала касок. В руках они держали всего лишь парализаторы. Это вселяло надежду – для безапелляционной зачистки территории парализатор слишком гуманное оружие.

Краснов терпеливо ждал приговора.

Один из бойцов пнул лежавший на полу труп и отбросил в сторону вывалившийся из его руки пистолет; другой обошел вокруг «аквариума», больно ударив кулаком под ребра, разоружил Вадима, склонился над Ингой и забрал ее лучевик.

Только после этого они сдвинули за спину каски, и Вадим увидел их хмурые озабоченные физиономии. Ему очень хотелось понять, что у них на уме, а потому он придирчиво оценил каждого.

На вид им было лет по тридцать или около того. Первый был смугл, коротко стрижен и имел небольшой подковообразный шрам, разорвавший правую бровь на три равные части, отчего она навсегда застыла удивленно-приподнятой, будто повреждение и впрямь настигло ее в момент чрезвычайного изумления. В результате правая половина его лица жила как бы в постоянном разладе со склонной к пессимизму левой. В другой ситуации это выглядело бы забавно. Крупный плоский нос и мясистые губы выдавали в нем присутствие африканской крови, но скрывали любые проявления чувств. Такие лица, как правило, больше похожи на маски, временно снятые со стены и готовые вернуться на свое место по первому требованию хозяина.

Второй боец, напротив, отличался аристократической наружностью. Длинные пепельные волосы, тонкий нос, умный, подвижный взгляд. Но и в этом случае понять, что у него за душой, было решительно невозможно.

Эти парни вели себя так, словно лишь выполняли трудную, поднадоевшую работу, а на все остальное им было абсолютно наплевать. Как говорится: ничего личного.

– Бабу не поделили? – уставившись на Вадима, поинтересовался «смуглый». У него был низкий, чуть хрипловатый, лишенный интонаций голос. Пожалуй, в его устах даже объяснение в любви прозвучало бы как угроза.

Вадим пожал плечами.

– Хочешь сказать, что не ты их уложил?

– Не я, – выдавил Краснов.

– А кто? Она?

– Нет. Они сами…

– Сами? Интересно. А головой ты тоже сам стукнулся?

– Не помню, – искренне признался Вадим.

– Знакомая песня, – осклабился «смуглый». – Будем лечить…

Вадима совсем не прельщала перспектива стать пациентом подобного «доктора».

– Я действительно ничего не помню, – твердо сказал он.

– Допустим, – вмешался «аристократ», – ну, а код управления вертолетом ты помнишь?

– Я не пилот.

– Угу! Как же в таком случае ты собирался убраться отсюда?

Вадим медлил с ответом. Вздумай он сейчас что-то объяснять, и разговор вообще потеряет всякий смысл. Надо или рассказывать все с самого начала, или помалкивать до тех пор, пока его не представят более подходящей аудитории. Любое неосторожное слово могло привести к непредсказуемым последствиям.

– Никак, – обреченно произнес он.

Бойцы многозначительно переглянулись. Вадим сделал вид, что ничего не заметил.

– Пойдешь с нами, – распорядился «смуглый». – И без глупостей!

Вадим послушно кивнул.

– Что с бабой?

– Не знаю.

– Тоже забыл?

– Нет. Она только что потеряла сознание.

– Нас испугалась, – ухмыльнулся «аристократ».

– Это она зря, – пошутил «смуглый», – мы добрые… когда сытые…

– Пусть пока здесь поваляется, – сказал «аристократ». – Потом спустим как-нибудь. Прицепи-ка ее браслетами к этой хреновине. – Он указал на металлическое обрамление «аквариума».

«Смуглый» вытащил пластиковую ленту наручников.

– Как это «потом»? – возмутился Вадим. – Вдруг ей нужна медицинская помощь! Да и мало ли что тут может произойти.

– Например?

– Ну-у… – опешил он, – да все что угодно! Заявится кто-нибудь…

– Это сороковой этаж, – наставительно пояснил «аристократ». – Никому не придет в голову переться сюда пешком.

– Наверняка есть лифт… – не подумав, брякнул Вадим. – Или еще вертолет найдется…

Бойцы опять переглянулись.

– Лифт есть, – прищурился «смуглый». – Электричества нет. Если ты не помнишь, то сообщаю, что с энергией у нас большие проблемы… Поэтому и аккумуляторы костюмов надо экономить. Самим бы дойти… А насчет вертолета не беспокойся – не найдется!

– Я сам ее понесу, – сдался Краснов.

– Ты уверен?

– Да.

– Если свалишься без сил – потащим волоком…

– Не свалюсь.

– Ну-ну…

Вадим не собирался оставлять без присмотра свой единственный источник информации. О человеческой стороне вопроса он в данный момент не думал. Его больше настораживало то, что друзья, на которых так надеялась Инга, видимо все-таки опоздали…

Первые десять этажей с девушкой на руках он прошагал довольно бодро. Спускаться, конечно, гораздо легче, чем подниматься, но и это занятие, как выяснилось, способно довести до полного физического изнеможения. Руки немели с каждым шагом, спина ныла, в коленях появилась мелкая противная дрожь. Плохо, что его ноша не могла держаться сама, напротив, она постоянно норовила выскользнуть или увлечь в опасное падение.

Свернуть себе шею на грязной лестнице черного хода было бы очень обидно.

Тяжело дыша и периодически смахивая заливающий глаза пот, Вадим медленно преодолевал ступеньку за ступенькой. Конвоиры шли следом, но не торопили. И на том спасибо. Он не мог видеть их лица, но ему казалось, что они ехидно ухмыляются и что весь этот спектакль был затеян специально для того, чтобы поиздеваться над ним. Обычному человеку свойственно переоценивать свою значимость, такой своеобразный защитный рефлекс.

Вадим перестал считать пролеты. Он как заведенный шел вниз, тупо глядя под ноги и выбросив из головы все, что могло отвлечь его от этого «увлекательного» занятия.

Поэтому когда лестница кончилась, он даже не поверил. Затхлый воздух уступил место сомнительным ароматам свежей плесени. Потянуло влажной прохладой. Длинными мрачными коридорами здание словно цеплялось за пытающихся вырваться из его плена людей. Но они уверенно шли к цели, и стены расступились.

На улице оказалось гораздо светлее. Туман почти рассеялся, а может, это с высоты небоскреба он