Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев

— Надо было топить к чёртовой матери, а уцелевшие нам бы что хочешь потом рассказали… — адмирал Дукельский славился на флоте склонностью к мгновенным и предельно резким решениям, чего они бы ни касались. У офицеров по рукам много лет ходили тетрадочки с наиболее яркими высказываниями и выходками Геннадия Аполлоновича. Может быть, старшие начальники, которые не только «тетрадочку» читали, именно из этих соображений возвели его намного раньше срока в адмиральский чин. Чтобы было кого в нужный момент «с цепи спустить», а в случае «дипломатических осложнений», как с тем же английским подводным пловцом, сослаться на особенности характера чересчур молодого и безрассудного адмирала.

— Рассказали бы, — не возражая, а будто думая вслух, сказал Азарьев, — что, находясь на морской прогулке с Азорских островов на Канарские, подверглись неспровоцированной агрессии…

Лейтенант-пилот, которому было весьма интересно вблизи послушать командирские пререкания, особенно, если они лично тебя не касаются, всё же гораздо больше был озабочен происходящим в море.

— Дальше ещё интереснее было, — сказал лётчик, — мы пошли, куда ракета указала, и миль через двадцать обнаружили три английских крейсера типа «Тайгер»[84]…

— Барахло, — опять не сдержался адмирал. — Однотипные?

— Так точно.

— Значит, сразу вся шайка — «Тайгер», «Лайон» и «Блейк». Штурманец, глянь в книжечку с дополнениями, когда модернизацию последний раз проходили, что интересного прибавилось или убавилось… Я про них давно уже и думать забыл.

— Так точно, по-нашему — барахло, — согласился лейтенант. — Но вместе с ними находился корабль управления или, скорее, радиоэлектронной борьбы, перестроенный из какого-то лёгкого крейсера, тысяч на десять тонн, тип установить не удалось. Весь утыканный фазовыми антенными решётками и ещё какой-то, прошу прощения, хернёй, похожей на козловые подъёмные краны…

— Вот! — воскликнул адмирал. — То-то у нас связь не работает!

— Так точно, связь, кроме УКВ на прямой видимости, не работает мёртво. Словно в полярном сиянии летишь…

— Вот же суки! — оскорбился адмирал. — Это они на нас испытания проводят да ещё пиратов на «Вилькицкого» навели… Я у них в составе действующего флота такой лайбы не знаю… Ну и вы? Что дальше сделали?

— Мы хотели сбросить вымпел о действиях пиратов. Им до «Вилькицкого» полным ходом меньше часа идти.

— Решение неверное, — отрезал адмирал. — Раз с парохода вам дали целеуказание, значит, наши англичан уже видели, и те им помогать не стали… Только не понимаю, отчего они их сами не утопили. «Вилькицкого», я имею в виду.

— Встретимся — узнаем, — сказал Залесский.

— С расстояния примерно в две мили «Тайгер» открыл по нам плотный зенитный огонь всем левым бортом, — переждав командирский обмен мнениями, продолжил лётчик. — Мы ушли отвесным пикированием, едва крылья не отвалились, вывернулись у самой воды и пошли домой. У меня всё, ваше превосходительство.

— Опять дураки, они, не вы, — сообщил адмирал. — Нужно было подождать, на бреющем по вам стрельбу начинать. Но вы не в обиде, надеюсь? Что сказали экипажу «двести семнадцатого» и руководителю полётов?

— То же, что и вам, только короче. Посоветовали к крейсерам не приближаться, как следует погонять катера, а пароход направить в сторону эскадры.

— Это — правильно. Отдыхайте. А можете тоже слетать, если в силах себя чувствуете…

— Да что тут лететь, ваше превосходительство! Зато мы место знаем.

— Молодцы, одобряю.

— Ваше превосходительство, — вмешался штурманский старший лейтенант, которому адмирал велел уточнить данные «Тайгера» и его «систер-шипов», — согласно справочнику крейсера этого типа в прошлом году в ходе модернизации получили по одному палубному истребителю-перехватчику «Суордфиш». Скорость до тысячи км/час, радиус действия — до трёхсот миль, по маневренности уступает палубным истребителям обычных авианосцев. Вооружение чисто пулемётное, но очень многочисленное. Они до сих пор считают, что плотность огня, скорострельность и боезапас важнее поражающего действия отдельного снаряда. Запуск с катапульты, посадка производится на воду, для чего самолёт имеет запас положительной плавучести и водомётный маневровый двигатель. Для подъёма на борт истребителя крейсера оборудованы…

— Хватит, зачёт, — прервал штурмана Дукельский. — Вы знали, лейтенант? — спросил он лётчика.

— О самолёте вообще слышал, ваше превосходительство, но что они на «Тайгерах» стоят — не приходилось. Мы всё свободное время «силуэты и вид сверху» зубрим. Что другое бывает и упустишь.

Лейтенант был, конечно, прав. Его дело с высоты распознать тип корабля, определить «свой-чужой», курс и желательно скорость, а знать ещё, кто из тысяч единиц существующих в мире плавсредств когда модернизацию проходил и зачем…

Адмирал был с пилотом в принципе согласен, но перемолчать всё равно не мог:

— Придётся вашему непосредственному начальству фитиль вставить. Да и вы сами… ТТХ боевой техники возможного противника необходимо знать… и так далее. Рабочего и свободного времени не хватает — по ночам учите… так, так и ещё вот так! — очередной загиб он составил с привлечением уже авиационной тематики. Дукельский, кроме прочих достоинств, был славен и тем, что никогда не покроет, скажем, штурмана, употребив в загибе химические или механические термины. Нет уж, кесарю — кесарево. Штурману — локсодромии всякие, «лямбды Аш» и «дуги большого круга», соответственно куда нужно намотанные. А химик получит свои ангидриды, перекиси и закиси, подвергнутые процессу возгонки, сублимации и иным извращениям.

Закончив короткое, наскоро и без азарта придуманное внушение, Дукельский протянул руку, Азарьев подал ему микрофон станции УКВ, и адмирал тут же начал руководить.

Командиру «Гайдамака» приказал поднять все наличные самолёты, включая резервный, ведущим группы, помимо штатного комэска, назначил лейтенанта Михайлова-второго, только что ему докладывавшего. Офицер был под рукой, и не требовалось сочинять письменного приказа, перечисляя в обязательных пунктах то, что пилот видел и знает лучше него.

— С пиратами разобраться по обстановке. Гуманизмом я не страдаю и от вас того не требую. Над англичанами организовать постоянный барраж, на огонь отвечать огнём — ваши отличительные знаки достаточно хорошо видны, на ошибку «лаймы» не сошлются. Этот «антенноносец», — на ходу изобрёл адмирал неологизм, — если «владыки морей» хоть раз по вам прицельно выстрелят, — главная цель. Обездвижить и ждать подхода «Новиков». Часа через полтора-два они будут, пусть хоть предохранительные клапаны заклёпывают. Пароход защитить, до отряда довести целым. Всё ясно? Действуйте. И чтобы эти долбаные «Суордфиши» никого не пришлёпнули — смотрите там! Хорошо управитесь — за мной не заржавеет.

Командовавший всем британским соединением коммодор первого класса (нечто вроде контр-адмирала по-нашему) Хиллгарт допустил первую ошибку, повлекшую за собой другие, начавшие нарастать лавинообразно, что подтвердило, но слишком поздно, характеристику его курсового офицера в училище: «При всех превосходных личных качествах этому гардемарину нельзя давать в подчинение ни одного человека, даже для организации драйки судового гальюна. Всё, что может быть сделано неверно, будет сделано именно так, хотя и без злого умысла». К сожалению, к мнению воспитателя не прислушались, очевидно, перевесили «превосходные личные качества», и курсант в положенный срок стал адмиралом.

Был бы на его месте тот же Дукельский, он, не забавляясь «охотой на лис», первым делом утопил бы артиллерийским огнём русский сухогруз, раз уж возникло такое желание, а потом проводил бы свои радиоэксперименты. «Пиратов» привлекать не было никакой необходимости. Настоящих или подставных — не имеет значения. Зачем в важном деле лишнее и весьма слабое звено? А уж упустить русский военный «КОР», фактически застигнувший англичан на месте преступления, — это нужно быть совершенным дураком, о чём курсовой офицер писал, только не сообразил, что через определённый срок судовыми гальюнами дело не ограничится. Но именно по поводу гальюнов английский капитан-лейтенант написал всю правду, жаль что без подробностей.

А дело обстояло так — один из младших гардемаринов, назначенных в наряд, возглавляемый Хиллгартом, перепутал вентили и для промывки главной фановой трубы подключил вместо водяной магистрали воздушную, высокого давления, и, вдобавок, не к тому клапану не с той стороны. Натуральным образом несколько сот килограммов фекальных масс пошли по линии наименьшего сопротивления не за борт, а наоборот, и в итоге оказались на подволоках и переборках всех «мест общего пользования», включая гальюны офицерские и командирский. Веселья было много, разумеется, не у матросов и гардемаринов той вахты, что едва ли не сутки драила означенные помещения техническими жидкостями, хлоркой, а начальству ещё и дорогими, приобретёнными за свой счёт дезодорантами. Сам Хиллгарт тот раз вышел сухим из воды (простите — не воды), а несчастного рационализатора ночью избили «втёмную» до полусмерти.