Программист - Сергей Фрумкин

И у него получалось. Когда настал день первого испытания, молодой человек забыл, что этот день может стать для него решающим. Пока Хасан проверял очередную порцию кода, Стас стоял гордый собой и даже ждал, что его похвалят. Как и раньше, Хасан кивнул. Конечно, мавр отметил в исполнителе энтузиазм, которого не замечал раньше, но этот энтузиазм не обеспокоил, а порадовал Посвященного.

«Парень воспрянул духом. Воля есть. Молодец!» – думал правитель.

К этому моменту Стас уже знал, что слышит чужие мысли. Возможно, он слышал их всегда, но раньше считал своими и игнорировал, как бессмысленные. И телепатия стала не единственным его открытием. Стараясь как можно реже пользоваться посредничеством нэтфона, Стас вслушивался в те ощущения, которые раньше считал паразитным шумом. В его подсознании звучали отголоски явлений, событий, фактов, с которыми он соприкасался физически. Все живые и неживые объекты описывались информацией, которая оставляла свои следы в информационном поле физической оболочки Стаса. Информация была и в нем и вокруг него – ее можно было слышать, использовать, менять, излучать самому. Шепот тела (или души?) рассказывал ему обо всем, даже о составных звеньях только зарождающихся событий. Нужно было только посмотреть с нужного ракурса, изучить азбуку – один шаг давал возможность сделать два следующих. Учеба в институте, программирование самого себя, разговоры с Алексеем Павловичем, Посвященные, Зара, очки, которые не позволяли верить своим глазам – Стас получил необходимый стартовый пакет знаний и намерений. Как миллиарды других людей, он мог всю жизнь различать лишь то, что было насущно или привычно. Но, разглядев что-то новое, пошел на поводу любопытства… И дошел достаточно далеко.

Через месяц каждодневных тренировок он мог с закрытыми глазами найти нужную карту с фильмом на полке своего номера. Мог погрузиться в фантазии загорающих у бассейна девушек. Мог без слов и жестов подсказать массажистке, где бы ему хотелось почувствовать прикосновение. Мог мысленно позвать кого-то, привлечь к себе внимание, заставить людей обернуться или выполнить несложное действие…

Проходили дни, месяцы… Эксперименты становились сложнее. Кроме удовлетворения жажды знаний, «чудеса» приносили практическую пользу: развивали в парне умение врать и отвлекали его от дум о том важном, чем он занимался в рабочее время. Дум, которые теперь не только вредили нервной системе, но и представляли нешуточную опасность – как Стас мог услышать самые яркие из мыслей Хасана, так и Хасан улавливал отчетливые мысли своего пленника.

От дум Стаса отвлекала и Зара. Единственный друг, красивая девушка, а теперь еще и соучастница заговора, дочь Хасана не оставляла молодого человека своим вниманием. Неизвестно, чем она руководствовалась – личной симпатией или желанием «помочь» отцу – Стас предпочитал не задаваться этим вопросом. Просыпаясь утром, молодой человек вспоминал бездонные темные глаза мулатки и получал заряд жизнелюбия, который помогал ему начать день с верой в свою победу. Общение этой пары затруднялось целым рядом ограничений: различным мировосприятием и воспитанием; нэтфоном Стаса – рядом всегда ощущалось присутствие кого-то третьего; тайной темой, о которой оба старались не говорить, но хотели поговорить в первую очередь. И все же молодые люди старались видеться чаще, притягивались друг к другу, становились друг другу ближе. Чем лучше Стас узнавал девушку, тем яснее видел, насколько сильная и зрелая личность жила в обманчиво хрупком и юном теле. Чем чаще Зара слушала слова Стаса, тем интересней ей было распутать паутину порождающих их недетских мыслей, проникнуть в сложный и многогранный внутренний мир отличающегося от всех ее прежних знакомых русского парня.

Работа потребовала не день и не два – что-то стало нормой, что-то вошло в привычку, о чем-то Стас позабыл, к чему-то стал относиться иначе. Казавшийся неисчерпаемым поток открытий постепенно иссяк до тонкого ручейка, а информационный голод сменился пресыщением.

Настроение Стаса тоже менялось. На смену воодушевлению пришло спокойствие, спокойствию – апатия, апатии – усталость и раздражительность, усталости и раздражительности – воодушевление. И так по кругу…

«Новое открытие?» – как-то за завтраком Зара уловила очередную перемену в настроении Стаса.

«Открытие?» – молодой человек поражался способности мулатки заглядывать к нему в голову без его ведома, но на этот раз сомневался, попала ли Зара в точку или увидела лишь то, что лежало на поверхности. – «Я закончил работу – ты об этом?»

«Не думаю, что дело в работе – ты так томился ожиданием дня, когда закончишь, что не стал бы горевать, когда придет время действовать. Тебя опять что-то тяготит. Что?»

Стас тяжело вздохнул, не особенно задумываясь о том, что его громкий вздох будет записан нэтфоном. Этим утром он был взвинчен и с трудом сдерживал эмоции, чтобы и вовсе не заговорить с Зарой вслух.

«Гул!»

«Какой «гул»?» – не поняла девушка. – «Ты вздыхаешь, словно мучаешься не первый день?»

«Я слышу его не первый день.» – поправил Стас. – «А вот мучаюсь… Не знаю… То ли гул стал сильнее, то ли чесотка превратилась в зуд, то ли сегодня просто нечем занять голову до прилета Хасана с Юлей…»

«А что за гул?»

«А сама разве не слышишь? Никакого рукотворного, противоестественного, негармоничного, уродливого ритма, который не прекращается ни днем, ни ночью?»

Зара недоуменно подняла брови:

«Нет… И что же это за ритм?»

«Воздействие Посвященных! Их программы! Они как волны: бьют и откатывают, толкают к чему-то, нервируют, путают мысли, гудят в ушах!»

«Но ты же не пользуешься сетью?» – не поняла Зара.

«Не пользуюсь… А как бы я ей пользовался в своем фильтре?»

«Тогда откуда волны?»

«Отовсюду. Воздух, вода, стены зданий – вокруг меня все вибрирует! Миллиарды людей принимают ритм и отражают его в окружающее пространство! Этот ритм невозможно заглушить, от него невозможно отвлечься!…»

«Но, видимо, ты сам захотел его слышать?»

«Что?!» – поразился Стас.

«Вспомни: ты не хотел уловить воздействие программ Посвященных, чтобы понять, когда оно прекратится?»

Стас задумался.

«Хотел, но…»

«Настраивался, прислушивался? Теперь чувствуешь, слышишь?»

«Но я ведь не просил, чтобы шум превратился в грохот! Я его едва улавливал, мне даже казалось, что это не ритм программного кода, а игра моего воображения! А сейчас он просто разрывает мне череп!»

«А не может быть, ты просто нервничаешь перед финальным этапом?»

Стас мотнул головой, сердясь, что его хотят успокоить таким примитивным способом, и выпустил воздух сквозь зубы, чтобы снять излишнее напряжение.

«Не понимаю, почему ты не слышишь, а я просто схожу с ума?!» – признался он.

«Ты слышишь, я – нет.» – Зара пожала плечами. – «Любой из нас имеет доступ ко всему, о чем думает. Когда частота нашего восприятия входит в резонанс с частотой того, что хочется увидеть или понять – невидимое становится видимым. Ты хотел услышать, как программный код звенит в воздухе – ты услышал. Я не думала о программах, как о звуковых волнах – для меня, как и для большинства людей, они беззвучны. Я не слышу потому, что не хочу слышать!»

Мулатка сделала паузу и посмотрела на парня с укоризненной улыбкой.

«Стас, но ты ведь опять страдаешь не потому, что не можешь сопротивляться «гулу», а потому, что сопротивляешься! Откажись от мыслей о своем гуле – пусть себе гудит, раз его все равно не заглушить – смени частоту восприятия – гул исчезнет!»

Стас тяжело вздохнул. Он с самого начала знал, что Зара посоветует нечто подобное, но, почему-то, все равно завел разговор, в котором не было смысла.

«Так просто отказаться не получается.» – признался молодой человек. – «Да я и не хочу отказываться. Я больше не хочу врать. Мне нужно избавиться не от ощущения гула, а от самого гула! Избавиться по-настоящему и навсегда!»

«Но тогда ты на пути к своему желанию. И твой путь подходит к концу. Так ведь?»

«Да. Теперь уже совсем скоро!…»

Хасан и Юлия внимательно смотрели на Стаса. Красивые, благородные, могущественные, они восседали в креслах напротив друг друга и, казалось, сканировали сознание молодого программиста, от которого теперь зависели.

– Последний блок кода готов, – сказал Стас, положив на столик перед Хасаном карточку с данными.

– Это пусковой код? – спросил Хасан.

Стас кивнул:

– Когда эта часть программы попадет к объектам, мозаика сложится. Как вы просили.

– И ты станешь единственным программистом! – улыбнулась Юлия.

– Через две недели, – напомнил Стас. – Я стану единственным через две недели. Две недели потребуется, чтобы объекты усвоили информацию.

– Превосходно! – заключил мавр. Он взял карточку и, вращая ее между пальцами, посмотрел на Юлию: – У нас тоже все готово?