Техническое задание - Сергей Плотников

— Мне нужно три минуты на предполётную подготовку для дрона, — не терпящим возражения голосом сразу пресёк возможные вопросы я, спрыгивая на землю. Ничего, никуда не денутся, без меня точно не начнут. — Агата, начинай тестирование авионики.

— Хай! От винта-а!

Электромоторы взвыли на высокой ноте — в тестовом режиме бесшумность не соблюдалась. Лопасти роторов, раскручиваясь, погнали по короткой траве на холме кольцевые волны: теперь что-то сказать рядом с вертолётом стало решительно невозможно. То, что надо.

Доводилось мне ещё «в прошлой жизни» слышать ехидную фразу — мол, жизненный опыт — это сумма памяти о ситуациях, которые никогда больше не повторятся. Глупость конечно, хотя в чём-то неведомый мне любитель сарказма был прав: человек не может прожить жизнь заново, то, что было актуально для подростка, уже далеко не всегда полезно для сорокалетнего мужика. Большинство взрослых пытается передать накопленную «житейскую мудрость» своим детям — обычно, не слишком успешно. Что ж, в отличие от других здесь я свой собственный опыт задействовать мог, и постарался не истратить такой шанс зазря. Усердно учился, развлекался в меру, старался по возможности сгладить выплески подросткового темперамента на окружающих — по крайней мере, насколько мог. Не тратил десятки часов и километры нервов, переживая косой взгляд понравившейся одноклассницы, старался вести себя со всеми ровно и корректно. Ну а когда не получалось — старался не страдать (никогда мне не достанется Хонгурзул!), а наслаждаться моментом: молодость проходит быстро, и прежнюю остроту спектрально-чистых чувств мне уже совсем скоро будет невозможно испытать.

Жар, без всяких сантиментов просто оттащенная за руку за вертолёт и верхушку холма, даже не сразу вернулась в реальность. Анна сделала всё, чтобы дать девочке мотивацию для выполнения поручения. Шансы в случае чего у маленькой жрицы были теперь не самые плохие: мы оставили весь запас воды из багги (вторая канистра в отличие от первой была наполовину полна), одеяло из ЗИПа и комплектный пищевой «ЭнЗэ» — машину орденцы не успели разукомплектовать. Только вот… Принцесса потребовала от записанной в подчинённые старшеклассницы подвиг — а меня это решительно не устраивало. Мы уедем — и до рассвета Джимбинова останется один на один с темнотой и самой собой. Только что потерявшая родителей и дом шестнадцатилетняя девушка, которую теперь оставили и те, кто её спас. Не просто оставили — а отправились навстречу вероятной смерти. Ох и наделает она подвигов в таком настроении — по себе знаю, как сильные эмоции давят на мозги. Сделать глупость для подростка — как высморкаться, так что сомневаюсь, что моя одноклассница будет думать о себе, оставляя холм. Сомневаюсь, что вообще будет думать. Хорошо ещё, если хватит мозгов идти вдоль железнодорожной ветки… А то и вовсе пропадёт в бескрайней степи с концами. Ну уж нет.

— Жар, времени мало, так что повторять не буду: шансов, что мы будем возвращаться так же, как уходили — почти нет. Как рассветёт — собирай вещи и иди. Я вернусь за тобой в любом случае — только не отходи дальше прямой видимости от «железки». Но если так случится, что ты выберешься к цивилизации раньше меня — не жди там, делай, что сказала Анна. А я тебя сам отыщу. Только дождись, ладно?

И, чтобы у девушки не возникло вопросов, чего именно нужно будет «ждать» — приник к её губам в поцелуе. И раз, и два, и три… Я мысленно отсчитывал секунды. Скорее для того, чтобы не потерять голову самому: пятилетний перерыв в тесном общении с прекрасным полом плюс биологический возраст, сами понимаете. На «и семь» я почувствовал робкое ответное движение — и тут же прервался. Всё — теперь последний штрих: развернуться и бежать! Уж не знаю, что теперь будет думать обо мне Жаргал, но да и не важно — даже искренняя ненависть «воспользовался моментом» куда лучше жертвенного желания подвига.

— Тестирование авионики завершено, все системы в норме.

— Взлёт! — я практически влетел в штурманское кресло, в одно движение закрепляя ремни. — А теперь — погнали!

Анна отчётливо хмыкнула, но «послушно» выжала газ, а я схватился за планшет.

Да, я помню свою бывшую «взрослую» жизнь, помню собственные циничные усмешки при воспоминании о первых «свиданиях» — но сейчас моё сердце всё равно колотилось так, что ребра болели, а в голове было только одно желание: прямо сейчас перебить всех засевших в штабе уродов-заговорщиков нафиг! Можно даже собственными руками.

47

Да, движение по бездорожью на колёсах и на катере с воздушной подушкой — две большие разницы. Даже на специально подготовленной для быстрой езды по степи машине. Надо отдать должное Анне: багги под её управлением держал скорость выше пятидесяти и ни разу не попытался перевернуться. Зато экипаж боевой машины в полной мере прочувствовал необходимость привязных ремней и специальных кресел — трясло нас, как лёд в шейкере у бармена. Повезло, что «Сфера» своим светом распугивала летающих насекомых, которых ранним летом в степи немало — а то, чувствую, отбитыми спинами и задницами мы бы не отделались. Одно хорошо — перемещение в стиле ралли «Париж-Дакар» качественно вытрясло из всех лишние мысли и эмоции: тут бы планшет из рук не упустить, какие уж там мечты…

М-да. Ну, что сказать: если бы со мной с самого начала была Агата, а не Ирис — всё сложилось бы совсем по-другому. Тогда я действовал вслепую, практически методом тыка, а сейчас… Невидимая и неслышимая в ночи «фурия» видела и слышала всё, а через неё — я. Инфракрасная оптика легко выделяла тепловые следы работающей техники — сейчас, перед рассветом, особенно контрастные в остывшей за ночь степи, а станция радиоэлектронной разведки и борьбы «Осока» легко выделяла, засекала и пеленговала источники радиоизлучения, вне зависимости от того, зашифрованы были их сигналы или нет. Более того, мощный антенный комплекс «Осоки» многократно увеличивал радиус связи моего слабосильного планшета, а там, где дальности не хватало, умница-БИУС проводила разведку самостоятельно и возвращалась, сбрасывая всё новую и новую информацию. Но и это было ещё не всё:

Анализ перехваченных радиопереговоров открытым кодом

Анализ перехваченных радиопереговоров защищённым стандартным протоколом связи ВС ВИ

Сопоставление данных анализа радиоперехвата и пеленга источников радиосигнала… успешно на 63 %.

Выделение ключевых инфраструктурных объектов… выполнено.

Построение маршрута визуальной разведки… выполнено.

Обнаружены искусственные топографические объекты

Опознано: железнодорожная станция и инфраструктура подъездных путей

Опознано: командно-штабной комплекс зданий

Опознано: военно-транспортный аэродром

Опознано: ангары для техники

Опознано: складской комплекс

Опознано: склад ГСМ

— Анна! — мне пришлось перекрикивать не только рёв двигателя, но и бьющий в лицо воздушный поток (довольно неслабый на такой скорости, да ещё и без ветрового стекла), удерживая развёрнутый к водителю-командиру планшет, чтобы принцесса смогла увидеть всю необходимую ей информацию.

— Масштаб! — приказала магесса. — Квадрат четырнадцать — подробно… Теперь двадцать третий… Теперь тринадцатый… Подробно — тринадцать-а… Нужен двадцать четвёртый — более подробно…

И так несколько раз. В какой-то момент наша машина отвернула от путеводной нити железнодорожного полотна — видимо, Рюрикова увидела всё, что хотела, и теперь ориентировалась уже только по информации воздушного разведчика, изредка прося показать ей захватывающую всё большие территории и всё сильнее уточняющуюся интерактивную карту. У меня даже мелькнула мысль, что именно так должна была пройти демонстрация «фурии» над Полигоном: Агата нарезала бы круг за кругом над территорией военной базы, находясь в «мёртвом» для радаров высотном коридоре и ловко огибала бы обнаруженные точки ПВО против низколетящих целей. Но разведка — это была только половина её возможностей. И сейчас мой палец так и чесался выставить приоритетные цели для применения второй половины…

Во время поездки у меня наконец-то появилось время и возможность сделать то, что стоило проделать сразу по возвращении «фурии» — просмотреть её память. Не всю, разумеется, только несколько ключевых отрывков:

Агату, стоящую на платформе переделанного в «вертолётоносец» СВП-катера, освобождают от транспортировочных креплений, и попутно задают тестовое полётное задание — я в это время как раз «выгуливал» Ирис по Ундерхаану. Маркулов долго, слишком долго гоняет тестирование программной части — заметил, как сильно вырос обменный трафик между автономным воздушным модулем и Глобальной Сетью и загрузка процессора. И, похоже, так и не приходит ни к какому решению: остальным вихрёвцам надоедает ждать, они ставят вопрос ребром — и Иван всё-таки разрешает старт. Сложная полётная задача — нужно отыскать несколько запрятанных в степи обычных и замаскированных «целей» и уничтожить, используя весь спектр оружия, которое в этот раз навесили необычайно щедро. Часть — днём, часть — вечером, в сложных условиях освещённости, часть — сразу после заката, в темноте. Последние оказываются самыми сложными — внезапно пропадает спутниковая связь, потом БИУС замечает сбой системы спутникового позиционирования. Однако, «фурия» справляется — всё-таки она боевая машина с полным комплектом навигационных приборов, а ситуация для неё — штатная. Последняя цель занимается пламенем — и вертолёт летит к точке старта для получения следующих инструкций… И находит ещё чадящий, полностью выгоревший остов катера.