Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

У сильфиды родилось сразу несколько версий:

– Возможно, здешний обычай велит хоронить в определенный день недели, вот они и накапливаются. Либо произошел несчастный случай, к примеру, на стройке. А может, напал кто…

– Чем гадать, не проще ли спросить? – фыркнул демон и обратился к одному из участников шествия: – Кого хороните, почтенный?

– А как же? – удивился тот. – Тех самых бедняг, что намедни в трактире змей порвал! – На секунду задумался, чтото прикидывая в уме, потом хлопнул себя ладонью по лбу: – Да что же это я?! Ведь это вы и есть те самые герои, кои змея изничтожили! Ах, добрые господа, ведь я ваш должник навеки! Ведь вы мне сына спасли!

Тут «добрым господам» пришлось уносить ноги, потому что собеседник их явно вознамерился пасть на колени и целовать им руки. Да и другие участники процессии начали оборачиваться.

Шмыгнув в ближайшую подворотню, беглецы остановились – полученную информацию требовалось срочно обдумать. Заговорили одновременно, почти не слушая друг друга.

– Неужели в здешних местах покойников не хоронят по две недели?! – удивлялся Эдуард. – Фу, как негигиенично! Вот у нас в Ольдоне…

– Энкато как угадала! Про нападението! – Ильза радовалась, какая у нее проницательная подруга.

А Рагнар на минуту задумался, потом спросил громко:

– Этот дядька… Чтото в его речах было странное… Только прослушал я, что именно. Не разобрал.

– Намедни! – тут же откликнулась Меридит.

– Что – намедни? – не понял рыцарь.

– Змей в трактире был – намедни. Насколько я смыслю в народных диалектах – а я в них смыслю, можете поверить! – данное слово обозначает промежуток времени, никак не превышающий двухтрех дней.

– Ум полез! – констатировала Ильза, не особенно вникая в подробности.

Но были и те, кто вникал.

– Ты хочешь сказать… – начала Энка.

– Надо срочно выяснить, какое здесь сегодня число! – подытожил демон.

Спросили у первого попавшегося похитителя. Ответ был ошеломляющим. Меридит не ошиблась: «намедни» в их случае обозначало сутки. Именно столько отсутствовали в Гавеции пленники тропы.

– Ну и чудесно! – обрадовался Рагнар. – Значит, времени мы почти не потеряли. И удивляться нечему. Помните, Орвуд рассказывал, что есть под землей такие места…

– Не знал, что они есть и на земле! – пробормотал гном.

– Никому не дано знать все на свете! – важно изрекла Ильза. Ей было приятно, когда удавалось сказать чтото умное и к месту.

А Эдуард спросил:

– И что же мы теперь станем делать?

– В трактир пойдем! – не задержался с ответом Рагнар. – Жрать охота! До невозможности!

– А как же невеста? – хихикнул принц.

– Невеста обождет. Есть дела и поважнее.

Орвуд же мыслил практично:

– Нечего нам в том трактире делать. За два дня его наверняка не успели привести в порядок, о хорошей кухне можно и не мечтать. Идемтека прямиком к нашему председателю. У него вполне прилично кормят.

Председатель был искренне обрадован и нисколько не удивлен их появлению. Пошли по ложному следу – с кем не бывает? Вернулись изодранные и голодные – обычное дело. Долго ли в горах со скалы сорваться и запасы растерять? К обеду поспели – вот оно и ладно!

А после обеда пришлось держать новый совет: как быть теперь, где искать невесту? Если пастух не наврал вторично, колдун увел ее в Гавецию. Значит, надо опросить всех окрестных жителей, вдруг ктото чтото заметил? Сегодня денек отдохнем, а завтра пойдем по дворам – так решили наемники. Но председатель внес свои коррективы. Негоже таким важным господам понапрасну ноги бить. Сами к ним придут и люди и нелюди и все как на духу расскажут, кто что видел.

Надо отдать ему должное, при всем своем снобизме, председатель оказался отличным организатором. С раннего (по мнению Хельги, слишком раннего!) утра перед зданием сельской управы уже собралась длинная очередь. Внутри для высоких гостей были установлены резные скамьи и массивный дубовый стол под малиновой скатертью, приготовлены бумага, чернила и перья.

– Я так подумал: раз вы грамотные, может, оно пригодится, – простодушно пояснил председатель. – Да и солиднее такто. У нас народ ученых уважает, так пусть сразу видят, что вы не просты. Бояться станут – больше скажут.

– Логично, – согласился Эдуард. – Моему папаше понравилось бы.

Дело шло споро. Опрашивали одновременно семерых: по одному на нос, и Рагнару с Ильзой одного на двоих. Они сами так решили, работать вдвоем, чтобы ненароком чего не напутать. Сначала, пока на очереди были селяне богатые и важные, с центральных улиц, опрос результатов не давал: ничего подозрительного не встречали, никого чужого не заметили. Но потом пошел народ с окраин – сразу стало веселее. Нашлись те, кто видел и сурового господина в сером, и сонную молчаливую деву, что была при нем. Правда, описания давались противоречивые. Одни говорили, что господин был чисто выбрит, другие разглядели у него усы и бородку. Одни сочли деву стройной, другие – дородной, одни – юной, другие – в летах.

– Что за народ! – ворчал Эдуард. – Могли бы знать свою собственную принцессу в лицо! Вот у нас в Ольдоне…

– У вас в Ольдоне тебя родной папаша в лицо не признал! – осадила сильфида жестоко. Она не любила его «королевские замашки».

Бедный принц обиженно умолк.

Свидетели при всем разнообразии мнений сходились в одном: те двое ушли на юг, вдоль побережья. В Эттелию направлялись, не иначе. Больше таким путем идти некуда.

В общем, цель была достигнута: нужные сведения получены, дальнейший маршрут поисков определен. И сделано это было весьма оперативно – за день управились, спасибо почтенному председателю!

– Уважаю бюрократию, – похвалил Эдуард, – есть от нее несомненная польза!

– Только Максу об этом никогда не говори, – посоветовал Хельги, припомнив чтото свое, – он тебя не поймет!

…Для Аолена настали беспокойные дни. Никогда прежде ему не доводилось выступать в роли няньки. Уж на что в свое время казался изнеженным и неприспособленным к жизни Эдуард, новые спутники и его превосходили на целую голову!

Только теперь Аолен начинал сознавать: все его прежние знакомые – и принц ольдонский, во дни отрочества, и УлльБриан, кузен Рагнара, и даже незабвенный Бандарох Августус были, в сущности, вполне нормальными парнями. Слабыми и жалкими они выглядели только в сравнении с теми, кто был рожден для войны, кто с детских лет привык не жить, а выживать в самых невозможных условиях. Слишком высокая планка была поставлена для них, немудрено, что им было трудно до нее дотянуться. Они были не воинами, а обычными существами, как и большинство на этом свете, – только и всего.