Приговоренный - Леонид Влодавец

— Пора и нам, — сказал Иванцов. — Светает уже. Три десять по моим.

— Ну мне-то ты, Семеныч, поспать не дашь.

— Да спи, ради Бога. Все равно не поймаешь. Ты вот лучше о чем подумай. Моряков по ходу следствия на тему об убийстве Балыбина вышел на одного из парней Черного, который организовал это дело. Само собой, сейчас ему одиночку обеспечили, а вообще-то ему пора покойником стать. Главное — вывел нас на одну конторку в Москве, которая такие заказы принимает. Я так понял, что Мирошин очень ненадежен. Пока Греков в ихней прокуратуре сидит.

— Да ты что, — понизив голос до шепотка, выдавил Найденов, — рехнулся сгоряча, Семеныч? Мы еще не знаем, как от Балыбина отмажемся, а тут еще…

— Сделаешь и поможешь, — твердо сказал Иванцов. — Потому что иначе Греков нас этим же путем уделает. У Курбаши на тамошнюю фирму тоже выход был. Дай Бог, чтоб его бригадиры на пару дней или растерялись, или перессорились. А то ведь точно сделают нас, ты это верно подметил. У самих не выйдет, так москвичей подключат. От тех, как показывает опыт с Балыбиным, даже в нашем поселке не скроешься.

— Там-то ведь Лариска помогла.

— Ну, это только облегчило дело, но не определило. Ладно, давай-ка эти детали не обсуждать. В общем, переговори с кем нужно, обеспечь им все, что потребуется.

— Семеныч, может, ты это Рындину поручишь?

— Рындин — это Рындин, а ты — это ты. Рындин свою часть работы по этому направлению сделал. Завтра, то есть уже, считай, сегодня, естественно, в 12.05 подгонишь оперативную к вокзалу. Чтоб чистенькая, никаких ментовских примет. Водилу оденешь в малиновый пиджак, белую рубаху в тонкую полоску, черно-желто-белый галстук, полуботинки — замшевые, желтые. В руки этому оперативнику дашь букетик — василечки с ромашками, в середине — кисть иван-чая. Знаешь такой цветок?

— Видел.

— Вот позаботься, чтоб он у твоего молодца был. Ключевой пароль. Кто к нему подойдет — не знаю. Сколько народа будет — тоже. Может, один, может, двое, может, и трое. Стоять парень должен у багажника, прислонившись к машине. Если подойдут, то спросят просто: «От Валеры или от Виктора?» Отвечать надо: «От обоих сразу и от каждого в отдельности». Постарайся и сам все запомнить, и до подчиненных довести. Какую квартирку ты выделишь — твое дело. Сообщишь мне. А там посмотрим.

— Ну-ну… Ты, Семеныч, куда сейчас?

— Домой. Найдешь, если очень надо. Если наши доложат, что отловили этих троих, звони утром на работу. Если не поймают, не звони вообще. Звонок должен быть только тогда, когда скажут, что поймали, но где-то не у нас. Ясно?

— Ну, тогда поехал. Спи спокойно, Семеныч, надо надеяться, звонков не будет.

— Посмотрим…

«Волга» Иванцова, сопровождаемая милицейскими машинами, выкатила с внешнего двора центра отдыха АОЗТ «Секундант» и, озаряемая светом голубых мигалок, понеслась по шоссе. Впереди, примерно в километре, шел эскорт Найденова.

— К «Вепрю», — приказал Иванцов и погрузился в тяжкие раздумья.

Его ждал тонкий и сложный, но очень неприятный разговор. Можно сказать, международно-«дип-ломатический». И разговор этот нужно было как следует продумать, ибо от того, как и чем он закончится, зависело очень многое. Возможно, вся дальнейшая жизнь Иванцова, а возможно — и срок оставшейся жизни.

Неделю назад, как известно, Глава предложил Ольге Михайловне поселить в охотничьем домике «Русского вепря» двух дорогих зарубежных гостей. Мистера Генри Сноукрофта и мистера Лайона Резника. Ольга Михайловна условно именовала их Дон-Кихот и Санчо Панса. Действительно, высокий и поджарый седовласый Сноукрофт напоминал достославного — дальго. Темноволосый и бородатый Резник, имевший рост примерно 160 сантиметров, очень походил — а верного оруженосца в роли губернатора острова Бзратария. Конечно, ни тот ни другой никакого отношения к Испании не имели. Сноукрофт, по его утверждению, был одним из потомков первых переселенцев, попавших в Америку на корабле «Мэйфлауэр», а Резник был уроженцем солнечной Одессы, гткуда в 1970 году выехал на поиски земли обетованной, но нашел ее почему-то не на Ближнем Востоке, а в западном полушарии.

Сами по себе, как постепенно становилось ясно, джентльмены ничего особенного не представляли. Представляли они только некую «Джемини-Брендан хорпорейшн», название которой никому из областной администрации ровно ни шиша не говорило. Впрочем, судя по рекламным проспектам, которые были привезены джентльменами, фирма «Джемини-Брендан» была ужасно солидная и прямо-таки лопалась от избытка долларов, которые, кажется, готова вкладывать в экономику демократической России.

Конечно, Ольга Михайловна на правах гостеприимной хозяйки тщательно прозондировала почву — нет ли у гостей каких-либо планов наладить сотрудничество в области туристического бизнеса. Кабанов и лосей в охотхозяйствах области было немало, волков развелось тоже порядочно, а наиболее привередливым можно было и медведя предложить.

Мистер Резник, естественно, по-русски говорил с одесско-брайтонским акцентом, но вполне понятно. Сноукрофт не говорил вообще, но зато хорошо понимал тот английский, на котором с ним общался его коллега. Поэтому все диалоги велись через Леву — Лайон пояснил, что до эмиграции он был Львом Моисеевичем.

Насчет организации «сафари» и создания на этой почве какого-нибудь СП Лева «дипломатично» обещал подумать. Но пока ни «да», ни «нет» не говорил, потому что вместе со своим напарником почти всю неделю провел в беседах с Главой администрации, с чинами облкомимущества, с банкирами и бизнесменами.

О том, что там обсуждалось, Иванцова подробно информировал Рындин. Андрей Ильич был человек старой закалки и догадывался, — а может, и объективку имел, сверху присланную, — что вообще-то гости интересуются влачащим полутрупное существование машиностроительным заводом. Как известно, под названием «машиностроительный» в СССР могло скрываться любое оборонное производство — от автоматов и станковых пулеметов до стратегических ракет. До перестройки и конверсии здешний машзавод тоже выпускал нечто оборонное, причем, как позже стали говорить, «не имевшее аналогов в мире». Потом Михаил Сергеевич лично или кто-то из его команды счел, что ВПК жрет слишком много и маш-заводу пора делать что-либо, имеющее аналоги в мире, но в интересах благосостояния советских людей. Ничего более полезного, чем тестомешалки из высоколегированного титана с дистанционным управлением и семью режимами замеса, а также кастрюли из композитных материалов, способные выдержать, не пригорая, температуру в 3000 градусов, оборонщики предложить народу не смогли. Народ не понял, зачем ему семь режимов замеса и дистанционное управление, а кроме того, не собирался варить щи при температуре в 3000 градусов. В результате конверсия накрылась медным тазом, но то, что «не имело аналогов», производить все-таки перестали. Работяги по-разбрелись, инженеры занялись бизнесом, ученые стали подбираться поближе к ОВИРу. А завод встал почти на полный «стоп». В облкомимуществе стали поговаривать о том, что не худо бы его приватизировать, но что-то мешало: то ли завод угодил в список объектов федеральной собственности, не подлежащих приватизации, то ли его хотела продавать сама Москва, то ли просто никто не знал, зачем его покупать, если то, что он производил, никому не нужно.

По данным Рындина, Сноукрофт и Резник представляли вовсе не интересы «Джемини-Брендан корпорейшн», которая, судя по всему, была компанией-ширмой, а некое частное агентство промышленного шпионажа, скорее всего содержавшееся международной мафиозной группировкой. В общем, Рындину велели их пасти, а заодно приглядывать и за губернатором, чтоб не увлекался.

Постепенно обрисовалось, что завод в целом «Дже-мини-Брендан» не требуется, а вот технологию производства чего-то «не имеющего аналогов» эти господа очень даже хотели бы получить. Во всяком случае все разговоры вокруг приобретения лицензий, которые шли в Москве, вертелись в одной плоскости: дайте сперва поглядеть, а там посмотрим. «Поглядеть» хотели ту самую линию, где производили «не имевшее аналогов», а заодно ознакомиться с документацией. И вдруг, совершенно неожиданно, Москва дала «добро». Оказалось, что завод признан банкротом, производственные фонды изношены и устарели, предприятие ни в каком федеральном списке не значится и его спокойно можно продать.

Добросовестные ребята Рындина при помощи Лубянки уже набрали достаточно материала. У них имелась запись конфиденциальной беседы Резника с главным технологом машзавода, где одессит предложил за комплект документации достаточно крупную сумму, причем не заводу, а персонально тем, кто им передаст такой комплект. Ничего не стоило, переговорив с технологом, взять Резника с поличным. Более того, Рындин сумел наковырять кое-что и на губернатора, который в телефонной беседе с директором завода убеждал его продать штатникам «не имеющее аналогов» и говорил при этом, что «никого не обидят»…