Над картой Родины - Николай Михайлов

Академик Иван Михайлович Губкин, сопоставив строение Русской платформы между Уралом и Волгой с другими нефтяными районами Мира, твердо пришел к выводу: нефть должна там быть!

Но первая находка была случайной: в 1929 году на западном склоне Урала, у Чусовских Городков, бурили в поисках калийных солей и неожиданно встретили нефть.

Чусовские Городки, как промышленное месторождение, не оправдали себя. Но они подтвердили предвидение Губкина.

Нефть дали геологические слои тех времен, когда возникал Урал, когда к западу от него плескалось море. Слои эти простираются до Волги. Значит, нужно было искать нефть на всем этом огромном пространстве.

И искали. Везли буровые станки в далекую, бездорожную «глубинку». Пробовали бурить в заволжских степях, в вятских лесах, в жигулевских оврагах. Стачивали стальные шарошки о неподатливый песчаник. Загоняли в землю десятки километров труб.

В свое время бакинские промышленники дрожали от мысли: вдруг откроют нефть в Заволжье. Им нужно было сохранить монополию. И они за большие деньги скупали приговоры сельских обществ, запрещавших на их землях геологические поиски.

При советской власти, напротив, Бакинские промыслы помогли росту нового района. Сюда с Апшерона, а также из Грозного шли приборы и оборудование, сюда ехали рабочие — бурильщики и командиры производства. Бакинцы, грозненцы учили нефтяному делу башкиров и татар.

Разведать нефть в середине страны — поближе к промышленным центрам и подальше от границ, разведать во что бы то ни стало — такое задание дала Коммунистическая партия.

Задание выполнили.

В 1932 году ударил нефтяной фонтан на буровой возле того самого Ишимбаева, где когда-то бурлаки разжигали костры. Вышка была доверху забрызгана обильной черной нефтью. Потом нефть обнаружили в Краснокамске, возле башкирского селения Туймазы, и в Бугуруслане. А в 1937 году забили нефтяные фонтаны и на Волге — сначала у Сызрани, затем у Ставрополя и, наконец, у Саратова. Нефть оказалась сернистой, но богатой легкими углеводородами. Она может служить не только топливом, но и хорошим сырьем для химии.

Родилась новая нефтяная страна площадью в несколько крупнейших европейских государств.

Но на этом дело не кончилось.

В Баку добывают сравнительно молодую нефть. Во «Втором Баку» была найдена нефть более древняя. И все-таки еще недостаточно древняя, как можно было ожидать по заключению Губкина. Он надеялся найти здесь нефть не только в пластах «карбона» и «перми», но и в более древних отложениях — в «девоне», возраст которого исчисляют примерно в триста миллионов лет. Заранее была указана и глубина залегания девонских слоев: полтора-два километра.

Стали добираться до девона. Снова наступление — во множестве точек от Урала до Волги идет бурение на большую глубину.

Сначала удалось достигнуть слоев девона у Сызрани. Это была победа наполовину: девон нашли на той самой глубине, какую предсказал Губкин, к тому времени уже покойный. Но нефти в этом девонском пласте не оказалось.

Борьба продолжалась. Разведку не прекратили и во время войны, когда на Нижней Волге шли бои. И вот в 1944 году в Жигулях с глубины в полтора километра из жерла трубы фонтаном рванулась девонская нефть.

Через несколько недель дали фонтан глубокие девонские пласты около села Туймазы. Главную улицу в новом городе Октябрьском, выросшем у Туймазинских промыслов, так и назвали Девонской. И городская гостиница там называется «Девон».

Пробились, наконец, к богатейшим залежам девонской нефти и в Татарии. Татарская республика стала нефтяной.

От одного месторождения до другого — сотни километров. Значит, нефть девона разлилась под землей на огромном пространстве.

Глубокие девонские слои гораздо богаче нефтью, чем более близкие к поверхности слои карбона и перми, с которых началась работа во «Втором Баку». Девон за последние годы уже дал нам много лучшей нефти. Вот когда «Второе Баку» раскрыло свое настоящее богатство! Можно сказать: найдено второе «Второе Баку».

Но и это не конец, а скорее начало. Новый нефтяной район непрерывно расширяется. Уже добывают нефть под Сталинградом.

По многим признакам можно ждать нефти и на запад от Волги. Она должна таиться глубоко под землей в приподнятых частях Русской платформы. Возможно, мы стоим накануне открытий в центральных, самых населенных районах. Ведь Губкин настаивал на поисках нефти не только между Волгой и Уралом, но также в Московской и Ленинградской областях.

Вот как разматывается клубок, начало которого — яркое пламя на давнем ночном привале бурлаков.

На юге «Второе Баку» смыкается с обширной, многообещающей нефтяной площадью Эмбы.

До революции добыча нефти на Эмбе, у северо-восточного берега Каспия, только начиналась. Здесь было два небольших промысла — Доссор и Макат. Советские геологи разведали на плоском дне отступившего моря, под скудной землей пустыни, множество соляных куполов, таящих в себе нефтяные богатства. Случалось, за одни сутки фонтан выбрасывал здесь по 13 тысяч тонн — целое озеро нефти.

Сейчас на Эмбе созданы крупные промыслы, это один из важных нефтепромышленных районов. В эмбинской нефти почти нет серы. Из такой нефти вырабатывают лучшие сорта бензина и смазочных масел.

На безводные промыслы проведены водопроводы. Построены поселки, из них многие озеленены — выжженный край впервые освежила тень листвы.

Раньше на Эмбу добирались сначала морем от Астрахани, затем по бесплодной равнине на лошадях или верблюдах. Теперь сюда дошла железная дорога со стороны города Чкалова. А в пятой пятилетке строится рельсовый путь и на Астрахань.

Надо сказать, что пояс соляных куполов протягивается отсюда на запад через Донбасс до самого Днепра. Может быть, и там возникнут нефтяные промыслы.

К северу от «Второго Баку», на Тиманском кряже, советские геологи изучили нефтяную Ухту. Они подготовили для разработки обширное поле нефти и газа, которое хоть и лежит в приполярной тайге, но так же подробно и точно нанесено теперь на картографический лист, как, скажем, окрестности Москвы.

Иные думают, что нефть на Ухте найдена впервые. Это не так. Она известна уже пять столетий. Еще в пятнадцатом веке печорские поморы «земляным дегтем» смазывали втулки телег.

Но история ухтинской нефти такова, что мы все же вправе назвать ее нашим, советским открытием.

Когда-то пробовал заняться Ухтой вологодский купец Федор Прядунов и даже устроил нефтеперегонный заводик. Но Прядунова посадили в тюрьму за неуплату пошлины. Пробовал разведывать здесь нефть исследователь Севера промышленник Михаил Сидоров. Он заложил буровую скважину. Но ничего не вышло и у Сидорова; сломался буровой инструмент, а починить его тогда не сумели. Пробовал взяться за Ухту капитан гвардии Воронов. Для разведок он нанял инженера-датчанина. Но датчанин был подкуплен нефтяным королем Нобелем. Ограждая Баку от конкуренции, инженер объявил, что на Ухте вовсе нет промышленной нефти. И всякие работы там были полностью заброшены.

Поиски нефти на Ухте возобновились лишь после революции. Они увенчались успехом. Сейчас здесь вырос большой город.

Ухтинская нефть найдена в тех же геологических пластах, из каких ее добывают на промыслах «Второю Баку». Поэтому можно ждать находок нефти на всем пространстве от Волги и Урала до Тиманского кряжа.

Русская плита становится богатейшим нефтяным районом. А кроме «Второго Баку», Эмбы и Ухты, новые и новые вышки растят у нас Сахалин, Небит-Даг, Фергана.

Восстановлены и сильно расширены промыслы Прикарпатья, Кубани и Грозного.

На Сахалине нефть не добывали.

О богатых сахалинских нефтяных залежах только догадывались. Еще в прошлом веке якут-охотник привез в Николаевск-на-Амуре с Сахалина бутылку с «керосин-водой». В сахалинской тайге встречали озера, покрытые маслянистым радужным слоем.

Сейчас на Сахалине много вышек. Советский Дальний Восток получил собственное жидкое топливо: сахалинскую нефть доставляют на материк и там перерабатывают. Нефть добывают на северной оконечности Сахалина — вокруг города Охи. Этот угол далекого острова был диким, почти ненаселенным. Всю местность покрывала тайга из низкорослых елей и лиственниц, угнетенных ветрами со студеного Охотского моря.

Антон Павлович Чехов, посетивший Сахалин в конце прошлого века и столкнувшийся с картинами каторги, сильно омрачившими его представления, писал: «Верхняя (то-есть северная. — Ред.) треть острова по своим климатическим и почвенным условиям совершенно непригодна для поселения…» Но пришло новое время, не осталось следа каторги, Сахалин стал краем свободных людей — и изменилось отношение к природе. Не такой уж она теперь кажется неприступной и дикой. На севере Сахалина, вселявшего отчаяние, поднялся большой город. Тайга расчищена, почва подсыхает. В Охе даже научились выращивать овощи. Охинцы уверяют, что с ростом города, с освоением края реже стали туманные дни.