Невинная в гареме шейха - Маргерит Кэй

— Совершенно верно, совершенно верно, — подтвердил лорд Генри. — Хорошо сказано, дочка. Если бы старый Винчестер со мной посоветовался, я бы сказал ему то же самое. Пусть меня назовут старомодным, но дипломатия — занятие благородное. Я никогда не опушусь до таких грязных методов. У Британии есть достаточно возможностей и без таких низостей.

— Да, папа. Я только жалею, что не сказала этого тогда мистеру Финчли-Берку, — призналась Силия со стыдом.

— Можно спросить, почему ты ему не сказала?

Силия покраснела, но не отвела глаз.

— Я обрадовалась, что могу пока не уезжать. Я хотела остаться. Я, правда, не сказала этого мистеру Финчли-Берку, но полагаю, он догадался. — Она повернулась к Перегрину. — Вы ведь догадались?

Тот согласно кивнул.

— Но почему ты хотела остаться? — Лорд Генри посмотрел на дочь новым взглядом, словно впервые заметив ее распушенные волосы и восточный наряд. Он прищурился. — И почему ты так одета? — Он обеспокоенно глянул на свою сестру. — София?

Леди София выглядела непривычно смущенной. Она в свою очередь бросила предупреждающий взгляд на Перегрина.

— Генри, если ты закончил разговор с мистером Финчли-Берком…

Перегрин с огромным облегчением поднялся на ноги, но лорд Генри жестом остановил его.

— Это он заварил всю кашу. Чертов идиот прошлым вечером признался во всем этому парню Акилу, — так что пусть остается и послушает. Нам надо исправить положение, но я не могу ничего сделать, пока не выясню все факты.

Лорд Генри поднялся на ноги и опустил руку в фонтан, словно проверяя температуру воды. Через несколько минут он вернулся на свое место и взглянул на свою сестру:

— Рассказывайте! Что здесь происходит?

— Ничего не происходит, — поспешно заверила его Силия. — Просто я и Рамиз… то есть шейх аль-Муханна и я… мы…

— Силии кажется, что она влюблена в этого человека, — раздраженно сказала леди София. — Именно поэтому она хотела остаться.

— Влюблена! В шейха! Силия, ты с ума сошла? — Лорд Генри вскочил на ноги и грозно навис над старшей дочерью. — Я надеюсь, очень надеюсь, что ты не выходила за рамки приличий и с ним не уединялась?! — И он увидел, совершенно потрясенный, как лицо Силии залил яркий румянец.

— Генри, боюсь, после вчерашней сцены сомневаться в этом не приходится. Мы с Кассандрой видели все своими глазами, — хмуро сказала леди София.

— Что? Какой сцены? — Лорд Генри совсем растерялся.

— Шейх аль-Муханна вчера вечером приходил сюда — по-видимому, как только узнал о маленькой хитрости генерального консула, — пояснила леди София. Под ее грозным взглядом бедный Перегрин задрожал, как осиновый лист. — Они с Силией говорили наедине, но по… манере разговора было очевидно, что принц Рамиз и твоя дочь — не чужие друг другу люди.

— Господи всемогущий! — Лорд Генри рухнул на стул. — И что же нам теперь делать, спрашивается? Соглашение! — Он в ужасе уставился на Силию. — Вы все понятия не имеете, насколько оно важно! Критически! Эта долгосрочная договоренность критически важна для Англии! И в основе ее лежит до-ве-рие, — отчеканил он, ударяя кулаком по колену. — И вот теперь я обнаруживаю, что принц считает мою дочь шпионкой — вдобавок к тому, что она вела себя как женщина легкого…

— Папа!

— Отец!

— Генри!

— Сэр, я хочу сказать…

Лорд Генри глянул на шокированных окружающих.

— Ну а как, вы думаете, это выглядит, черт возьми?! — в ярости рявкнул он. — Мне что, надо дополнительно пояснять?

— Нет-нет, Генри, — торопливо сказала леди София. — В этом нет необходимости.

Лорд Генри вытер лоб большим носовым платком и тяжко вздохнул. Подобные приступы гнева были ему несвойственны. Более того, именно благодаря собственной уравновешенности и способности сохранять здравомыслие он и достиг таких успехов на дипломатическом поприще. Однако сейчас на него столько всего навалилось: изнуряющее путешествие по морям и пустыням, ужасающая некомпетентность тех, кто был вовлечен в это несчастное дело со шпионажем, и наконец скандальное и в высшей степени странное поведение старшей дочери. Для лорда Генри это было уже слишком.

— Силия, о чем ты только думала? — В его голосе чувствовалась вся тяжесть разочарования.

Силия прикусила губу. Ей безумно хотелось куда-то спрятаться, превратиться в невидимку.

— Я не думала, что это может создать проблему, — натянуто сказала она. Потом, насколько могла, с достоинством поднялась на ноги, отряхнула кафтан и откинула с лица волосы. — Рамиз — благородный человек, и для него нет ничего важнее блага своей страны. Уверена, что несколько небольших объяснений уладят это недоразумение и он снова будет готов обсуждать соглашение по морскому порту. Кроме того, ты, папа, можешь сообщить ему, что случившееся охладило наши с тобой отношения. Вы с ним определенно будете солидарны.

— Напротив, леди Силия. Я был бы очень огорчен, если бы узнал, что из-за меня вы отдалитесь от своих родных. Я знаю, как много они для вас значат, — внезапно раздался голос Рамиза.

Все взгляды обратились на принца, стоявшего в дверном проеме. Одинокая ночь в пустыне охладила его гнев, а вместе со спокойствием вернулся и здравый смысл. Он знал, что Силия никогда не пыталась вытянуть из него какие-либо сведения, но, что куда более важно, в глубине души он чувствовал, что она не стала бы ему лгать.

Желая избавиться от нее, Акил все преувеличил. Чувствуя робкие ростки любви и не зная точно, что испытывает к нему Силия, Рамиз получил удар в самое уязвимое место. Однако с рассветом к нему вновь вернулась уверенность. Он любит ее. Он в этом не сомневался, хотя раньше никогда подобного не испытывал — и знал, что и в будущем не испытает ни к кому другому. Он любит Силию. Она его половинка, а значит, способна на ложь не больше его самого.

Полный надежды, он вернулся во дворец и сразу же отправился в гарем. Рамиз даже не зашел к себе переодеться с дороги. Его гутра и одежда были покрыты пылью, лицо заросло иссиня-черной щетиной, под глазами залегли темные тени.

Подойдя к двери, он увидел, что она открыта, и остановился в проеме. Почти вся сцена происходила на его глазах, он слышал весь разговор. Не обращая ни на кого внимания, он шагнул во двор и пристально посмотрел на Силию.

— Я должен с вами поговорить, — требовательно произнес он и взял ее за руку.

— Сэр, немедленно отпустите мою племянницу! — резко сказала леди София и бросилась к Силии. — Вы и так уже достаточно ей навредили.

Увидев несущуюся ему наперерез остроглазую женщину в сером шелковом платье, чем-то смахивающую на верблюда, Рамиз не дрогнул и только крепче сжал руку Силии.