Урожденный дворянин - Антон Корнилов

– Звонить в полицию? – неуверенно предложила Мария Семеновна, посмотрев на Олега, который так и сидел напротив нее, погруженный в самого себя, словно и не слышавший и не видевший, что происходит вокруг него.

Евгений Петрович пренебрежительно хмыкнул:

– Куда звонить? Ну куда? И что дальше-то? Этому гаду стоит только с начальством полицейским связаться, и все против нас же и обернется. Не так надо… – он сверкнул глазами в сторону Олега. – Я вот что предлагаю. У меня старых знакомых, бывших спортсменов, много еще осталось. Тех, кто в девяностые к братве перекинулись… и умудрились выжить. Вот им надо звонить. Соберем команду, выедем в эту чертову Елисеевку… Отобьем девчонку. А?

– Точно! – подхватил Нуржан. – Я с тобой, Евгений Петрович. Пару-тройку человек я тоже подтянуть смогу.

– Ну, а я, – уже с деловитым энтузиазмом продолжил физрук, – минимум пятерых-шестерых.

– Стволы надо поискать. Травматику, в смысле… А то и просто битами и прутами арматурными вооружиться. Если быстро действовать, может получиться!

– Быстрота и натиск! – согласился Евгений Петрович, уже доставая из кармана телефон. – А что? Как они с нами, так и мы с ними. Пошла она к такой-то матери, эта полиция… Без нее разберемся!

– Ну, хватит! – очень резко и громко оборвала загоревшихся мужчин Мария Семеновна. – Взрослые же люди, а ерунду такую несете. Кого вы соберете? Кто с вами пойдет? Полтора человека с пукалками и дубинами – и это в лучшем случае. А там – целая армия охраны. Вооруженной, между прочим, настоящим боевым оружием. Быстрота и натиск! Перестреляют вас, голубчиков. А тех, кто выживут, в полицию сдадут. На законных, кстати, основаниях… Потому что они – сила!

И с таким убеждением это было сказано, что и Нуржан, и Евгений Петрович вдруг разом потухли. Растерянно переглянулись и… замолчали. Только Нуржан тихо и хрипловато… как-то очень беспомощно проговорил:

– Что же делать-то тогда, а?

И добавил, повернувшись к безмолвному Олегу:

– Вот она, твоя практика. Которая есть мерило истины. Ну, попробовали мы пободаться, и что?

Олег поднял голову.

– Может быть… – сказала еще Мария Семеновна, – с ФСБ какой-нибудь связаться? Да найдется же на них управа?!

– Наверное, найдется, – проговорил Нуржан. – Только потом… не сейчас… А девчонку выручать надо не медля.

– Ехать все-таки придется, – хмуро сказал Евгений Петрович. – А то что – будем здесь сидеть и ногти грызть?.. Пока они ее там…

– Я поеду, – раздался голос Олега.

– То, что надо! – даже не попытался скрыть свою радость Нуржан. – Если ты с нами будешь, то…

– Нет, – прервал его Олег. – Я поеду один.

Это было неожиданно.

– Одного я тебя никуда не пущу, – заявила Мария Семеновна. – Да и с кем бы то ни было… Никого не пущу.

– Простите, – сказал на это Трегрей, – но навестить Елисеевку мне все же придется. Бессомненно, это необходимо сделать.

– Необходимо-то необходимо, – начал заново Нуржан. – Но одному тебе там делать нечего. Надо собрать людей – как можно больше, чтобы… Чтобы хоть какие-то шансы были.

– Да, одному ехать смысла нет, – поддержал бывшего сержанта ППСП Евгений Петрович, – что, мы с Нуржаном, мешать, что ли, будем? Как говорится, одна голова хорошо, а…

– Я поеду один, – твердо повторил Олег.

– Да почему?! Почему один-то?

– Вперво: потому что я положил зачин этому делу, следовательно, я и должен нести полную ответственность. Кроме того, я дал Насте честное слово дворянина, что всегда буду защищать ее. Это – мое дело.

– А во-вторых? – спросил Нуржан.

– Я поеду в Елисеевку не воевать, – сказал Олег. – Мне надобно понять причины нашего поражения. Другими словами, мне надобно понять нашего врага. И сделать это прескоро – потому как если он начал убивать… – при этом слове все находящиеся в кабинете вздрогнули, – то он уже не остановится. Я должен поговорить с Елисеевым. Лицом к лицу. Один на один.

Какое-то время молчали. Переваривали услышанное.

– Сдается мне, – хмуро прокашлявшись, проговорил Нуржан, – повоевать в Елисеевке все равно придется.

– Точно, – буркнул Евгений Петрович. – Одним разговором дело не обойдется.

– На тот случай я владею третьим уровнем имперского боевого комплекса, – сказал Трегрей.

– Знаешь, – хмыкнул Нуржан, – там тоже… не пионеры с горнами собрались…

– Олег… – проговорила и Мария Семеновна. – Ты… уверен, что сможешь это сделать? Один против… Бог знает, сколько там головорезов сидят, в этом имении.

– Не имеет значения – сколько, – ответил на это Олег. – Я ведь говорил уже, Мария Семеновна, важна не сила, а мотивация. Я дворянин, а долг предписывает дворянству поддерживать в обществе справедливость и законность. И возможность делать это с должной эффективностью дают дворянам навыки, которым они обучаются на протяжении всей жизни.

– Да знаю я про твои навыки! – почти закричала директор. – Но не зря же говорят: против лома нет приема…

Парень встал со стула. «Z»-образная вена на его виске крупно вздулась. И в следующее мгновение… он попросту исчез из того участка пространства, где только что находился.

Что-то остро треснуло.

Мария Семеновна, Нуржан и Евгений Петрович, на долю секунду потерявшие Олега из поля своего зрения, вновь увидели парня – у стены. Олег стоял, напружинившись, часто дыша. Его кулаки были сжаты, он держал их у груди. А на стене, рядом с ним, красовалась неровная вмятина, ощеренная обрывками обоев и все еще осыпающая белую пыль штукатурки и кусочки бетона.

Мария Семеновна взглянула в глаза Трегрею, и у нее закружилась голова. Глаза Олега темнели тяжелой яростью… впрочем, уже светлевшей, рассасывающейся.

– Ни хре-на… се-бе… – врастяжку произнес Нуржан.

Евгений Петрович шагнул к стене и вложил во вмятину ладонь.

– Опти-лапти, – высказался и он. – В полпальца глубиной…

– Еще раз прошу прощения, – хрипловато проговорил Олег. – Время дорого, а мне надобно было убедить вас.

– Ох, Олег… – только и смогла произнести Мария Семеновна.

Она вдруг заметила, что экран компьютерного монитора пестрел мерцающими серыми полосами. Она пошевелила мышку – картина не изменилась.

– Евгений Петрович, – обратился Олег к физруку, – я видел, вы сегодня на машине. Соблаговолите отвезти меня к Елисеевке.

– Отвезу… – сглотнув, пообещал тот.

Часть четвертая

Глава 1

Третий этаж центрального строения Елисеевского дворца был лишен комнатных перегородок и представлял собой один большой зал, в котором стены почти сплошь были превращены в окна. Сейчас, впрочем, окна закрывали длинные портьеры, багровые и тяжелые, как парадные плащи всадников-великанов. Все немалое пространство зала было заставлено диванами и диванчиками разных цветов и конфигураций, креслами, а также столиками, почти на каждом из которых стояли кальяны, вазы со сладостями и фигурные бутылки с дорогим алкоголем; на устланном коврами полу лежали украшенные кистями подушки для сидения и мягкие игрушки: среднего размера, большие и просто громадные, как видно, выполнявшие те же функции, что и подушки. Около десятка плазменных панелей, расставленных по залу на тумбочках и развешанных по стенам, разноголосо вопили каждая свое.

И этот зал, ярко освещенный, пестрый, бурлящий шумом, похожий одновременно на гигантскую детскую комнату и восточную курильню, был полон детей – исключительно девочек в возрасте от шестнадцати-семнадцати до двенадцати лет. Их было не меньше дюжины здесь, потенциальных учениц средних общеобразовательных учреждений, одетых разно, отлично друг от друга: видимо, в соответствии с придуманными им кем-то образами. «Красные Шапочки», «принцессы», гимназистки с тугими косичками и чрезвычайно короткими платьицами, юные горничные, каноничные японские школьницы… они – кто смотрел мультфильмы, кто был занят игрой в приставку, кто тискал игрушечных зверят, кто просто громко болтал, валяясь на диванах и подушках, беспрестанно прыская звонким, как велосипедный звонок, смехом. Некоторые из девочек были увлечены не совсем соответствующими их летам делами: с привычной сноровкой курили кальян или прихлебывали спиртное из тонкостенных фужеров, а то и прямо из бутылок. И Настя Бирюкова тоже была здесь. В матросском костюмчике, со съехавшей с головы бескозыркой она лежала на ковре, задрав ноги на диван, держа в одной руке, безвольно-слабой, мундштук кальяна. По густо раскрашенному лицу ее, как алый осенний лист по поверхности лужи, плавала бессмысленная улыбка.

В центре зала возвышался надо всем этим необычайно большой диван – такой большой, что мог заполнить собою целиком комнату малогабаритной квартиры. Одетый уже в белоснежный просторный халат, вольно развалился на этом диване Ростислав Юлиевич Елисеев. И, хотя на диване места было еще предостаточно, Кардинал и Купидон помещались не на нем, а внизу, на полу, на подушках.