Чародей на том свете - Андрей Чернецов

Нитокрис приблизилась к главам конкурирующих Домов и попыталась присоединиться к их компании. Однако Сохмет с Хатхор демонстративно повернулись к ней спинами и быстро разошлись по разным углам. «Специалистка по антиквариату и древностям» растерянно посмотрела вслед сначала одной, потом другой и что-то пробормотала себе под нос. Наверное, выругалась. И тут ее взгляд зацепился за Горового.

Чародейку будто током ударило. Она выпрямилась во весь рост, поджала губы и окатила парня волной ледяного презрения. Тот пожал плечами и проделал ту же процедуру, что и богини. Попросту говоря, ретировался.

Пройдя вперед, Даниил увидел то самое место, которое играло главенствующую роль в египетской заупокойной литературе и живописи.

Золотой пьедестал с золотым же креслом. Это для Верховного Судьи, которому предстоит утвердить решение по делу. Скамьи для Большого и Малого сонма богов — присяжных, выносящих вердикт. И конечно же Весы Двух Истин.

Вблизи этого священного коромысла с двумя чашами никого не было. И неудивительно. Ни одно живое существо, будь то правогласная душа, демон или даже светлый бог, не хотело соседствовать с Аммой, разлегшейся у весов.

— Это что за чудо-юдо?! — дернул Даню за руку Кириешко.

— Пожирательница! — пояснил парень. — Ей отдают на съедение сердца осужденных грешников.

— Чтоб я так жил! — застонал Владилен Авессаломович. — Воплощенный кошмар!

На вкус археолога, новоявленный Гор Бехдетский преувеличивал. Да, Амма с виду была созданием жутковатым. Туловище гиппопотама, увенчанное головой крокодила, грива и лапы льва. И при этом жалкие-прежалкие глазищи, уныло глядящие на окружающих. «Что я вам сделала? За что вы меня так не любите?» — казалось, спрашивала она.

Рядом с монстром нарисовался атлет с шакальей головой. Местный весовщик Анубис. Он молвил Амме что-то ласковое и почесал у нее за ухом. Пожирательница сперва зарычала, сделав вид, что хочет оттяпать у него руку, а потом весело захрюкала, напомнив парню шкодливую морскую свинку. Анубис шутливо погрозил ей пальцем, затем указал на столик, куда он только что положил продолговатый деревянный ларец. Стереги, мол.

Даня присмотрелся повнимательнее и заметил, что ларец один к одному напоминал ту эбеновую шкатулку, куда Мастер Хнум положил фальшивое перо Маат. Значит, в этой находится перо истинное. То самое, которое должно послужить «гирей» при взвешивании их дела. И которое им нужно во что бы то ни стало подменить. Но как?!

— Бе-едненькая! — послышалось у него за спиной жалостливое всхлипывание Эли. — Голодненькая! Никто ее не кормит.

— Это ты о ком? — не понял молодой человек.

— Об этой несчастной свинке, о ком же еще. Издеваются над животным, мерзкие садюги.

Надо же, поразился Горовой, пожалеть Амму. Хотя, если подумать хорошенько, то его подруга совершенно права. Попробуй тут полакомься грешными сердцами, если каждый обвиняемый так и норовит запастись всевозможными заклинаниями и амулетами, при содействии которых ему (или ей) обеспечено стопроцентное оправдание. Ведь по законам этого царства подсудимому достаточно предоставить ловко составленную «Исповедь отрицания грехов», чтобы отбояриться от всех сорока двух пунктов обвинения. Оттого-то и смотрит Пожирательница обиженным ребенком, у которого отняли любимую игрушку. Хотя, возможно, на этот раз ей и повезет.

К молодым людям подошел брызжущий энергией Кириешко.

— Так, чародеи, решайте что-нибудь с этой… как ее… Живоглоткой! У меня тут планчик вырисовался.

Он радостно потирал руки.

— В чем дело? — подскочил к ним Упуат.

— Да встретил старого приятеля, Санька. Помните?

Недоуменное молчание.

— Ну, Филиппыча. Он еще нам повестку принес на Суд. А мы с ним потом пили.

До собеседников наконец дошло, что капитан имеет в виду Александра Македонского.

— Напряг я его по старой дружбе. Попросил коробочки поменять местами.

— И он согласился?! — не поверил волчок. Владилен Авессаломович самодовольно усмехнулся:

— Куда ж он денется? У меня на него такое досье собрано, что закачаешься. Недовольство существующим режимом, призывы к свержению законной власти, бытовое разложение. Ну и так, по мелочам. Припер его к стеночке и говорю: «Не поможешь, брателло, в одной связке ко дну пойдем». Пацан и поплыл. Так что давайте по-быстренькому убирайте эту образину! А то уже присяжные собираются.

— Легко сказать, убирайте! — загундосил Проводник. — А как?

— Есть у кого-нибудь съестное? — поинтересовалась Эйяно.

Само собой, такового ни у кого не оказалось.

— Волшебники хреновы! — возмутился военспец. — Землетрясение устроить или там полк демонов уничтожить — это всегда пожалуйста! А обыкновенный бутерброд с салом наколдовать не умеете!

— Меня такому не учили, — виновато потупилась девушка.

— Да и я не по этим делам, — шмыгнул носом Открыватель Путей.

Все посмотрели на Даню.

— А я что, Гудвин Великий и Ужасный?! Или Калиостро, чтоб из камней жареных кроликов делать?

Все то же выжидательное молчание в ответ.

— В принципе, — пожал плечами парень, — я могу попробовать, если вы так настаиваете. Но ничего конкретного гарантировать не стану. Дайте-ка мне что-нибудь.

— Это подойдет? — выудил Кириешко из заплечной сумки большого алебастрового скарабея.

— Где взял? — беря священного жука в руки, вопросил археолог.

На брюшке каменного навозника он разглядел иероглифическую надпись, заключенную в охранительный овал-картуш: «Нефертити». Царица, аннигилированная по приказу Судьи.

— У одного приятеля выменял. Он на заднем дворе уничтожает вещдоки, оставшиеся от старых дел.

— О, ты и там успел побывать? — восхитился Упуат.

— Не отвлекайтесь! — строго прикрикнула Эля. — Время не ждет!

Данила положил скарабея на ладонь левой руки, а правой стал проделывать над жуком «магические» пассы, приговаривая:

— Я двурогий бык, и я иду по небесам впереди всех. Я властелин небесных восходов, Великое Светило, рождающееся из пламени, повелитель лет, необъятная Суть. Я хозяин хлебов и питаюсь тем, что едят боги. Пусть хлеб мой будет сделан из белого ячменя, а пиво сварено из красного зерна…

— Вот тебе и кролик! — прокомментировал Путеводитель исчезновение навозника и появление вместо него жареного цыпленка.

— «Цыпленок вареный, цыпленок жареный, цыпленки тоже хочуть жить…» — обалдело пропел Кириешко и тут же умчался прочь.

Археолог и сам не ожидал от себя такой прыти. Смущаясь, он протянул Эле птичку. Девушка взяла, недоверчиво понюхала и, видимо, осталась довольна.

Повернувшись лицом к Амме, шаманка показала ей угощение и поманила чудовище пальцем. По-жирательница недоверчиво покосилась на человека, разинула огромную клыкастую пасть и зашипела. Но потом аромат хорошо приготовленного мяса достиг ее ноздрей, и пасть захлопнулась.

Монстр вытянул шею и потряс гривой. Сделал осторожный шаг в сторону Эли, потом другой. И вот уже смертоносные когти бодро застучали по каменным плитам пола.

Упуат с Данькой поспешно удалились и, спрятавшись за ближайшей колонной, пялились на небывалую сцену.

— Смертельный номер! — попытался пошутить Горовой. — Кормление Пожирательницы!

Волчок осуждающе рыкнул, заткнись, мол.

Амма подошла к шаманке и ткнулась носом ей в руку. Совсем как изголодавшийся огромный пес. Открыла пасть. Цыпленок жареный порхнул туда в прощальном полете. Раздалось громкое чавканье. За ним последовала сытая отрыжка.

Даня заметил, как возле гигантского безмена появился Александр Македонский и проделал некие манипуляции со шкатулками.

Пожирательница же продолжала тыкаться в Эллины ладони в надежде на еще какое-нибудь угощение. Эвенкийка ласково гладила гриву чудища и чесала его за ухом. Амма тихонько повизгивала.

— Спелись! — умилился Проводник. — А у меня всегда поджилки трясутся при одном ее виде!

Под сводами зала разлились торжественные звуки труб. Монстр поспешил занять свое место у весов.

— Встать! — раздался громкий голос. — Суд идет!

Одна из боковых дверей распахнулась, и в ней показалась фигура, одетая во все белое. Верховный Судья Амдуата важно прошествовал к своему месту и уселся на золотой трон.

— Начнем! — махнул рукой, и его красные глаза полыхнули зловещим отблеском.

— Отчего ты нам раньше не сказал?! — налетал на Языкатого Упуат, косясь на беседующего с присяжными Судью. — Почему не предупредил, что во Дворце Двух Истин верховодит Охотник?

— А что бы это изменило? — пожал плечами Ху. — Вы бы не явились на Суд? Нет. Только зря волновались бы. Наделали б кучу глупостей.

— Все равно! — не сдавался волчок, хотя умом и понимал справедливость слов приятеля.

Даня помалкивал. Какая разница, Сет их будет судить или Осирис. Он не чувствовал себя виноватым ни перед кем из них. То, что на председательском месте оказался не Осирис, как по мифам полагается, а Ослиноголовый, для парня не стало особым потрясением. Еще одно подтверждение того, что египтология — это не совсем точная наука. Не зря, ой не зря его коллеги подвергаются здесь таким тяжким мукам.