Чародей на том свете - Андрей Чернецов

— Вот так-то лучше, — потер руки Ху. — Отличная работа, Проводник!

— Я здесь ни при чем, — ревниво покосился волчок на Элю, сжимавшую в руках Жемчужного скорпиона, и со вздохом добавил: — Ну-ну…

Путешествие продолжалось.

Глава девятнадцатая

СУД ДА ДЕЛО

Собственно, Дворцов Двух Истин было два, а не один.

На огромной, мощенной камнем площади друг напротив друга располагались гигантское многоэтажное сооружение из стекла и бетона в духе тех небоскребов, которые Данька уже видел в Уэрнесе и Сокарисе, и здание поскромнее, выстроенное в классическом древнеегипетском стиле.

Перед первым толпилась разноликая масса местных жителей, недоумевающе посматривая на неброскую табличку, висящую на ручке двери. «Закрыто на ремонт» — вещали иероглифы на табличке.

— Не знаете, в чем дело? — интересовались подданные Апопа друг у друга и не получали ответа.

Потолкавшись тут тоже ради порядка, экипаж Ладьи «Месектет» во главе с Данькой Горовым направился ко второму зданию.

Капитан Кириешко немедленно обратил внимание товарищей на тот факт, что площадь кишмя кишела сотрудниками правоохранительных органов.

«Кучерявые» бесцеремонно расталкивали людей и нелюдей, заглядывая им в лица и морды. Особенно доставалось особям женского пола. То здесь, то там стражи порядка хватали очередную жертву и проводили с нею какие-то манипуляции. («Идентификация личности», — как пояснил Языкатый Ху.) По окончании чаще всего даму отталкивали прочь и гнались за следующей целью. Но пару раз проверка заканчивалась более печально. По знаку патруля откуда-то из-под земли выскакивала парочка «Рассекающих» и уводила несчастную в неизвестном направлении.

До поры до времени Данилу это просто удивляло. Пока патруль не привязался к Эле.

— Предъявите регистрацию! — грубо потребовал старший из «кучерявых».

— Па-азвольте, па-азвольте, молодой человек! — воскликнул Языкатый. — Вы что, не видите, хто перед вами?

— Нет! — нагло ощерился патрульный.

— Оно и понятно, — сокрушенно вздохнул Ху. — Тяжко, наверное, быть слепым.

— Да я тебя… — взревел быком полисмен и тут же осекся.

Его лапищи взметнулись к глазам и принялись ожесточенно их тереть, словно туда попала соринка.

— А-а-а! Не вижу! Ничего не вижу-у!!

Он упал на землю и стал колобком кататься по горячей мостовой. Его коллеги испуганно схватились за свои автоматы.

— Что здесь происходит? — появился на месте происшествия огромный Рассекающий с внушительным мечом-хепешем наперевес.

Языкатый коротко изложил суть дела. Угрюмо взглянув сначала на путников, затем на правоохранителей, демон коротко скомандовал:

— Убрать этого. А вас, сиятельные, прошу извинить за досадное недоразумение. Можете спокойно следовать дальше.

— Не будете ли вы столь любезны, чтобы пояснить, что происходит? — со всей возможной учтивостью обратился к Рассекающему Упуат.

Бес-меченосец пару раз хрюкнул, соображая, можно ли выдавать непосвященным важную государственную тайну, и решился:

— Антитеррористическая операция. Получены оперативные данные, что некая полоумная египетская царица готовит покушение на Судью. Потому-то и все судебные заседания перенесены в старый Дворец. Там меньше возможностей спрятаться.

— А данные из достоверного источника? — осведомился Владилен Авессаломович у коллеги.

— Абсолютно! — категорически заявил демон. — Статуя Мемнона вчера утром пропела.

Кириешко, которому абсолютно ничего не говорило названное имя, продолжал выуживать информацию.

— Что ж эта твоя «статуэтка» имя не назвала?

— Ой, — махнул лапой демон и чуть не срезал зажатым в ней хепешем голову зазевавшемуся прохожему. — Она и хотела. Но успела пропеть только: «И будет Владыка Смерти растоптан Нефер…» Тут роса возьми и высохни. Тьфу, блин!

Пока капитан «колол» собрата, Даня рассказал любопытствующей Эйяно о том, что собой представляло поминаемое спецагентами изваяние.

Колоссы Мемнона, или, правильнее, две гигантские статуи фараона Аменхотепа III, некогда стояли у первого пилона заупокойного храма в честь этого владыки. Ныне сооружение полностью разрушено, но в древности считалось одним из самых крупных построек такого характера.

В 27 году до н. э. в результате землетрясения одна из семнадцатиметровых статуй была частично разрушена. После этого по утрам стали происходить удивительные вещи. С первыми лучами солнца статуя издавала жалобные звуки, напоминавшие звучание арфы. Древние греки поспешили объяснить это чудо тем, что в статуе якобы находится дух Мемнона, сына богини утренней зари Эос и Тифона. Этот герой пал во время Троянской войны от руки Ахилла. И вот теперь каждое утро, приветствуя появление на небе своей божественной матери, Мемнон начинал жаловаться ей на свою горькую судьбу.

Весть о поющей статуе разнеслась по всему античному миру. Увидеть ее желали многие путешественники из разных стран. В конце II века н. э. римский император Септимий Север приказал отремонтировать статую, чтобы умилостивить дух героя. После реставрации колосс умолк навсегда.

— Ученые связывают пение статуи Мемнона с тем, что утром происходило испарение росы, скопившейся за ночь в трещинах изваяния. Наверное, в Амдуате не нашлось хозяйственного императора, и здешний колосс по-прежнему «разговаривает»…

— Знали б вы, какой переполох поднялся! — сокрушался Рассекающий. — Второй день работаем в режиме «Перехват». Уйму бабья пересажали. Хуже всех пришлось Нефертити. Ее вообще аннигилировали… Ой!

Он прихлопнул ладонью рот, поняв, что откровенность перешла всяческие границы. Бочком, бочком, даже не попрощавшись, демон улизнул, по пути снеся головы парочке нерасторопных верноподданных, не успевших уступить ему место для прохода.

— Подлые времена! — проворчал усатый Хепри. — Совсем распоясались законнички! Раньше для того, чтобы пустить в расход оправданную по Суду душу, требовалось личное разрешение Апопа, скрепленное печатями глав основных Домов. А теперь…

— Что-то я не возьму в толк? — нахмурилась Эля. — Если Осирис такой мудрый и справедливый Судья, то как он докатился до жизни такой?

Ху как-то странно посмотрел на девушку, покачал головой и ничего не сказал.

Перед входом в центральный неф Дворца Двух Маат высилось двое одетых в матросские бушлаты и бескозырки демонов, грозно скрестивших винтовки-трехлинейки с примкнутыми штыками.

— Ваш мандат! — дружным хором потребовали они от Даньки со товарищи. Видать, кто-то среди местного начальства насмотрелся древних исторических фильмов. Или, чем Анубис не шутит, принимал участие в тех давних событиях у Горового на родине.

Горовой протянул им папирусную повестку. Один из часовых, повертев ее так и сяк, понюхал, попробовал на зуб, а затем наколол на штык.

— Пр-роходи, не задер-рживайся! — прорычал дружелюбно и засвистел себе под нос лихое «Яблочко»: «Эх, яблочко, да на тарелочке, Надоело караулить, пойду к ведьмочке!»

И заговорщицки подмигнул Эле. Та зарумянилась, демоны довольно заржали.

Зал, как и все традиционные для зодчества Древнего Египта сооружения, тяготел к гигантомании. Огромные массивные колонны, высоченный потолок. Стены были покрыты изображениями сцен Суда, а также иероглифическими надписями, большей частью панегирического характера. Прославлялись мудрость и беспристрастие Верховного Судьи и его помощников. Однако Данька без особого труда нашел пару-тройку «частных» приписок, заставлявших усомниться в том, о чем высокопарно вещал официоз: «Судья Карти — матерщинник!»; «Харфа-хаэф, выступающий вперед из своей пещеры Тапхит-дат, привет от извращенцев!» И уж совсем смутьянское: «Верховный Судья, чтоб ты сдох!»

«Э-ге-ге!» — подумал Горовой.

Помещение потихонечку заполнялось публикой. Как заметил Даня, народец был по преимуществу из состоятельных и благородных. Поражало обилие ювелирных украшений из золота, серебра и драгоценных камней.

Парень «узнал» нескольких персонажей, знакомых ему по учебникам и монографиям египтологов.

Вот мимо него, звеня броней и оружием, продефилировала чуть ли не строевым шагом грозная богиня с головой львицы. Сохмет — покровительница царской власти. Подойдя к другой даме, носившей на плечах коровью голову, воительница раскланялась с нею, оскалившись в некоем подобии улыбки. Волоокая Хатхор испуганно шарахнулась в сторону и чуть нагнула голову, выставив вперед свои смертельно острые рога. Потом, видно опомнившись, улыбнулась львице в ответ, и они принялись о чем-то оживленно щебетать.

Внезапно болтушки, как по команде, умолкли. На их звериных ликах отразилось неприкрытое презрение, смешанное с отвращением.

«Ага, милая! Так-то тебя коллеги жалуют!» — проводил Данька взглядом женскую фигуру, затянутую в традиционную униформу из черной кожи.