Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

— Ну, вообще-то учили нас. Я математик, если помнишь.

— Вот и хорошо. Разузнаю — позвоню тебе. Номер прежний?

В дом Шведовых пришло горе: умер отец. Он, казалось, шел на поправку, даже на улицу стал выходить. А тут… Скрутило его — криком кричал. Вызвали скорую. Батю увезли в «экстренную хирургию». Прободная язва. На операционном столе он и скончался. Под ножом хирурга.

Похороны сожрали все деньги, что имелись в семье. Нынче умирать — слишком дорогое «удовольствие», не каждому по карману.

Как нельзя более, кстати, явилось предложение Татьяны. Не обманула она, позвонила.

— Макс, я договорилась. Знаешь такую контору, «Главэнерго»? Нет? Ну, неважно. У них там есть АСУ. Что это такое знаешь? Отлично. Короче, им нужен оператор ЭВМ. Зарплата не бог весть что, конечно, зато платят регулярно. Согласен? Вот и замечательно. Найдешь там Никитину Зою Михайловну, скажешь: от меня. Она в курсе. Ну, пока. Если что — звони.

Так Максим Шведов, выпускник мехмата вновь соприкоснулся с милой его сердцу математикой.

Впрочем, напрямую Макс соприкоснулся с тем, что специалисты именуют «железом» (в отличие от программной начинки ЭВМ). Отдел автоматизированных систем управления (АСУ), куда Макс был зачислен оператором, на тот момент имел машину марки ЕС-1046 и две штатные единицы персонала. Кроме новоиспеченного оператора имелся начальник, точнее начальница — Зоя Михайловна, очень милая, добродушная женщина. Макса она встретила вполне дружелюбно.

— Здравствуйте, Максим. Танечка мне о вас говорила.

В этот же день Макс выполнил все формальности процедуры оформления и был зачислен в штат «Главэнерго» — конторы, ведающей электрическими сетями города. Работа была несложной: с утра подготовить машину, загрузить магнитные диски в блок-стойку, следить, чтобы работали кондиционеры. Вот, собственно, и все. Параллельно Макс осваивал компьютер-персоналку — маленькое чудо с пятнадцатидюймовым монитором, 386-м процессором и винчестером на 10 мегабайт.

Работа Макса устраивала. Зарплата… что ж, бывает и хуже. А кому сейчас легко? Главное: платили регулярно. И тут Татьяна не обманула.

В благодарность Макс купил с первой получки бутылку коньяка и пяток «Сникерсов», созвонился с благодетельницей, напросился в гости.

Татьяна, как оказалось, имела свою(!) однокомнатную квартиру в кооперативном доме — стандартном «курятнике» с открытыми лестницами. Квартирка крохотная, но с остекленной верандой (дополнительная площадь) и вполне уютная — такое теплое гнездышко для незамужней молодой женщины. Макс, с его бутылкой, плохо вписывался, — так ему казалось, — в интерьер «девичьего» жилища. Двусмысленная ситуация, как ни крути. Спасала только привычно-шутливая манера общения.

— Предлагаю выпить на брудершафт, — сказал Макс, разливая коньяк по рюмкам.

На закуску Татьяна порезала дольками лимон, достала из холодильника сыр и кусочек ветчины, поставила на стол салатницу с оливье — шикарный, по тому времени, стол.

— Если мне не изменяет память, сударь, — сказала Татьяна, хихикая, — мы с вами уже один раз прошли эту процедуру.

— Повторение — мать учения, — резонно заметил Макс.

— Что ж, если вы настаиваете…

Они поднялись, переплели руки и выпили коньяк, повторив через десяток, без малого, лет, тот шуточный брудершафт в больничной палате. Затем обменялись таким же символическим, как и в прошлый раз поцелуем. В глубине души Макс рассчитывал, что поцелуй более чувственным получиться, но, увы — Татьяна просто подставила холодные бесчувственные губы, а он не решился на большее, чем столь же холодное прикосновение губами.

Повисла неловкая пауза. У каждого из них этот, в общем-то, несерьезный и ни к чему не обязывающий обряд вызвал свои ассоциации и воспоминания.

Молчание нарушила хозяйка.

— Ну, вот, поскольку мы снова на ты… Расскажи о себе, Макс. Как жил, кого… — Она, очевидно, хотела сказать «любил», но осеклась. — С кем дружил. Ну, и вообще…

— О чем рассказывать… Ты же знаешь: сначала геологом чуть было не стал, потом сторожем, теперь вот — оператор. И то, с твоей помощью. Да, в кино еще снимался, помнишь?

— А то. Мне понравилось. Нет, на самом деле неплохо получилось, я не шучу.

Макс опять потянулся к коньяку.

— За это надо выпить.

Татьяна пила не жеманясь. Держалась она вполне свободно, раскованно, сохраняя, однако, некоторую дистанцию. Ледок отчуждения никак не хотел таять.

— Теперь ты расскажи, как жила эти годы, — попросил Макс.

— Обыкновенно. Жила, как и все живут, — отмахнулась Татьяна. Не удалось Максу вызвать ее на откровенность.

Только ближе к вечеру, когда и коньяк закончился, и поговорили обо всем на свете, Татьяна неожиданно спросила:

— Ты вспоминал меня, Макс, хоть иногда? Только честно.

— Да, — искренне ответил Макс, — вспоминал.

Татьяна не стала уточнять, часто ли это бывало, и что он при этом чувствовал. Ей достаточно было, что Макс не равнодушен к ней — в этом она не сомневалась. А домогаться любви она не собиралась.

Видя, что Макс стал поглядывать на часы, Татьяна, как бы между прочим, сказала:

— Оставайся. Если хочешь, конечно.

В начале декабря обстановка в городе опять накалилась. То «юрчики» наседали, то «вовчики». На западе, с холмов, город несколько раз обстреляли ракетами «Алазань». Были прямые попадания в жилые дома. Опять страдали абсолютно мирные граждане.

От уличных боев, которые, несомненно, обернулись бы для города катастрофой, Душанбе спасло только вмешательство российских войск. Командующий 201-й дивизией заявил, обращаясь и к «юрчикам» и к «вовчикам», что не допустит никаких боевых действий в черте города. Мол, хотите воевать — идите в чисто поле и там деритесь, сколько душе угодно.

Продолжался хлебный кризис. Люди уже ночами дежурили у ворот хлебозавода, чтобы утром попытаться урвать булку-другую. При появлении автофургона с хлебом, толпа буквально набрасывалась на него. Вооруженные автоматами люди едва сдерживали натиск. И тут не обходилось без жертв. Булка хлеба стоила теперь дороже человеческой жизни.

У школьников начались незапланированные каникулы. Предприятия встали. Поезда не ходили: кто не успел вовремя уехать, ныне сидел и ждал у моря погоды.

В «Главэнерго» тоже распустили персонал по домам. До Нового года. Макс снова пропадал на толкучке, торгуя, чем придется. Все, что удавалось наторговать, тратил на продукты. Иначе деньги просто сожрала бы инфляция.

К Татьяне Макс наведывался теперь регулярно. Иногда оставался на ночь, реже — на пару-тройку дней. Но не более. Татьяна не выпроваживала его, нет, однако давала понять, что не готова к совместному проживанию. И дело было не только в малогабаритности ее жилища. Милые, как известно, и в шалаше рай обретут, а тут… «просто встретились два одиночества», и может ли что-нибудь из этого получиться — один только бог знает. Татьяна так и осталась для Макса загадкой. Пытаясь заглянуть ей в душу, он каждый раз натыкался на скорлупу, куда доступа ему не было. Татьяна почти ничего не рассказывала о себе, а о делах Макса, если и спрашивала, то скорее из вежливости. Она никогда ничего не просила, но и не отказывалась от подношений. (С пустыми руками Макс к ней не приходил). Она была ему любовницей, но не другом. И с этим он вряд ли мог что-то поделать. Даже, если б захотел.