Вот и я, Люба! (СИ) - Евгеника Мара

- Буянят родинки мои, - хихикая, с гордостью реагирует отец на шебуршания своих детей. - Точно любви им не хватает! Может сбежим от всех?! Так хочется залюбить и зацеловать родинок своих…

Солнце, галька, шелест прибоя. Мы со Степаном лежим на огромном пляжном диване под лёгким балдахином. Я читаю вслух пупсикам и дремлющему мужу сказки Ганса Христиана Андерсена.

- Любаш, какие-то у него сказки грустные и недобрые, может давай на свои родные перейдём. Уверен, что для будущих патриотов это полезнее.

- Степ, предлагаю растить детей мультикультурными личностями.

- Любаш, в это понятие не входит то, о чем подумала моя испорченная натура? - Нет, мультикультурная личность - принимает жизненные образы, отличающиеся от его собственных, и психологически и социально готов принять различные культурные реальности.

- Упс, давай без этой ненужной нашим детям дуристики. Мы им дадим традиционные ценности. Вырастут уж сами определятся с этой мультикультурностью. Хорошо? - обозначая свою отцовскую позицию, Степушка склоняется к моему животу, целует его и щекочет, зная, что наши пупсики остро реагируют на этот его жест.

Малыши начинают активно шевелиться и бултыхаться. Я сначала хмыкаю, а потом от души хохочу, потому что мне щекотно.

- Родинки мои, вы папку вашего слышите? Сыграем в угадай пол. Говорю мальчик, отзываемся одним толчком. Произношу девочка - два толчка.

Игру Степушки с малышами прерывает звонок его телефона. На экране вижу "Николай Игнатьев". Степан просит меня извинить его, принимает звонок и отходит. Возвращается совершенно загадочным.

- Любаша, что с лицом, почему в глазах появилась тревога?

- Что случилось, Степа? Чего Николай звонил? Напоминаю, ты обещал мне, что больше никаких командировок. Ты только наш с детьми, - начинаю говорить срывающимся голосом.

- Любушка, Степан Герман умеет держать свое слово. Тем более, что его герман-родинки вот. Любушка, успокойся. Вот она моя родина! - оглаживая и целуя мой живот, произносит Степан.

Сквозь приятный морок сна ощущаю терпкий древесно-табачный запах парфюма своего мужа и влажные прикосновения к своей руке.

Приоткрыв глаза, вижу Степушку. Он смотрит на меня влюбленным взглядом.

- Вот, все равно, как настоящий разведчик, просочился к тебе, незаметно, - легко чмокнув меня в щёчку, шепчет мой невозможный муж. - Подумал, вдруг ты писать захочешь, а утку подать некому будет.

Слушаю Степу, а в душе цветы радости и счастья распускаются и становится горячо.

От внутреннего тепла снова хочется прикрыть глаза, но тут меня пробивает резкая боль. Я от неё кривлюсь и вскрикиваю. Степан напрягается.

- Что, милая, началось, да? Все, все, любимая, бегу за врачами. Дыши, как нас с тобой учили на дыхательной гимнастике. Сейчас вернусь, будем вместе дышать.

Так мы вместе с моим мужем и дышали время схваток, а потом и родов.

- Степа, я тебя очень прошу, выйди. Ой, ой, уф, уф! Посиди, пожалуйста, в коридоре. Ох, ох, фух, фух, фух, - до начала родов несколько раз под всякими предлогами и вескими аргументами пытаюсь убедить мужа своего покинуть родзал. - Родной мой, если любишь меня, уй-йю-юй-й, уйди. Это некрасивая процедура. Многие мужчины потом к женщине, ай-йай-йай-й, притронуться не могут. Ну же, милый, сделай так, как я тебя прошу. Уф,уф,уф,уф.

Достучаться до Степана оказывается просто невозможно. Вероятно легче сдвинуть гору с места, чем поколебать решение моего мужа.

- Люба, ты прекрати говорить чепуху, держись за руку мою и дыши вместе со мной. Боятся слабаки и рохли. К женщинам своим перестают прикасаться ушлепки слабоумные. Я стою за твоей головой, что там врач колдует, не вижу, - басит муж мой в ответ на мои слова. - Твоя задача дышать правильно и тужиться. Давай, Любаша, не халявь. Ещё, милая, ещё немного. Ух, ты! Вижу малыша нашего. Любушка, девочка. У нас девочка. Ой, а хорошенькая какая, даже щекастенькая. Маленькая только, вроде, очень.

После рождения девочки второй пупсик дал мне целых пятнадцать минут отдыха. Наш "ленивец" оказался мальчиком. Хоть он и был крупнее своей сестры, родила я его значительно легче.

- Любимая, какое счастье! У нас сразу и доченька, и сыночек. Спасибо, родная! Спасибо! - сквозь слезы благодарит меня муж. - Знаешь, такого трогательного момента в моей жизни не было никогда. Парень наш на деда своего похож. Настоящий Герман. Даже брови насуплены так же. Боже, какое счастье сегодня случилось! Огромное счастье! Любушка, ровно год назад 30 декабря мы с тобой познакомились и в этот же день родились наши дети!

- Спасибо тебе, Степушка, за спасение моей жизни и за наших детей, - произношу и проваливаюсь в сон.

Эпилог

- Мам, давай быстрее бутеры. Пожалуйста. Быстрее, мам. У меня команда голодная, - кричит, влетая в дом Антон.

- Тош, а где Тоня? Я её давно не видела, - интересуюсь у сына, укладывая в большой контейнер бутеры с мясом, сыром, рыбой.

- Ну давай скорее, мам. У нас там такая котовасия. Тонькина банда сейчас снесёт нашу крепость, - не отвечая на мой вопрос, нетерпеливо выкрикивает Антон, хватает контейнер и бежит на выход, на бегу засовывая в рот кусок хлеба с мясом.

- Что у них там? - интересуется Степан, появившийся за моей спиной, как черт из табакерки.

- По словам твоего сына, Степушка, у них там катавасия. Думаю он имеет ввиду чехарда, ну или еще модное слово зашквар, - задумчиво произношу, поворачиваясь к мужу лицом, и получая сразу его нежный чмок в нос.

Мы вместе уже тринадцать лет я каждый день смотрю на Степана и влюбляюсь в него все больше и больше, хотя кажется, что так не может быть.

В свои 67-мь мой муж выглядит шикарно. Он все так же крепок и брутален, только серебра в волосах его стало больше.

Сейчас на его плечах сидит Арсений, сын моей дочери Анны. Мама Арсика, в ожидании пополнения передвигаясь походкой беременного пингвина, бродит вокруг ёлки, развешивая новогодние игрушки.

Завтра 31 декабря. Уже пятый год мы его празднуем в нашем новом огромном доме. Степан его строил из расчёта на регулярное увеличение нашей большой семьи.

В этом году за новогодним столом по скромным подсчетам должны собраться с учётом детворы 36-ть родственников с моей стороны и со стороны Степана.

С учетом гостей в общей сложности со Степушкой насчитали около 50-ти человек.

Это будет завтра, а сегодня, 30 декабря, у нас детский праздник - двеннадцатый день рождение наших обожаемых двойняшек дочери Антонины и сына Антона.

С криком "мам, чай" распахивается входная дверь и тут же захлопывается, чтобы вновь распахнуться настежь.

В арку между гостиной и холлом-прихожей наблюдаю презабавную картину, как Антонина Степановна, лежа на животе в лыжном комбезе, уцепившись краснющими руками за косяк двери, ногами в катанках выпихивает на крыльцо Степана-младшего, внука моего мужа. Сзади Степку тянет Илья, сын моего Димы. Мгновение спустя вся детская ватага все же заваливает в холл и устраивает там кучу малу, к которой присоединяются наш сын Антон, мои внуки Иван и Оля. Последним в дверь заползает Жорик, внук Тима.

Вновь откуда не пойми появляется Степан. Он так же как и я совершенно спокойно наблюдает за детским шабашем.

Из кучи тел появляются руки, цепляющиеся за ноги отца, потом нарисовывается красное довольное лицо нашей дочери Тони, которая как червяк вытаскивает свое длинное, худое подростковое тело.

- Фу! Ну нафиг, с ними играть, папка. Они все слабаки и нюни, - отфыркиваясь, как кошка, громким шепотом произносит запыхавшаяся дочурина. - Мамуль, налей мне чай, пажальста. Нет, лучше молока. Нет, морса. Ой, для начала хотя бы воды.

- Дед, ну скажи ты ей! - кричит Степка-младший. - Она, эта мымра Тонька, играет нечестно, жульничает. Договаривались вести огонь снежками по очереди, а Тонька опять нарушила все договорённости.