Куклы - Ян Миклашевский

Уже засыпая, он подумал, что все они, если разобраться, просто куклы. Марионетки, которых дёргают за невидимые ниточки кукловоды. Но даже эти кукловоды тоже являются марионетками, их дёргает кто-то другой, который, не исключено, тоже находится в чьей-то власти.

"Я, Матрас, Завьялов, Бормоглот, мы все были марионетками Удальцова. Матраса, правда, потом у него Вася отобрал, да ещё и его самого чуть не прихватил. Но ведь и Удальцовым кто-то тоже наверняка управляет. Пусть и не так явно, создавая иллюзию полной свободы действий, но управляет. И все живущие на этой Базе также привязаны к Большой земле. Как бы ни старались они от неё откреститься, но им платят деньги, а это ведь тоже ниточка, за которую можно дёргать. А ещё есть какой-то Кузя, у которого есть резиновая баба. Интересно, а есть ли у неё эти ниточки? Или же этот Кузя сам висит на ниточках, за которые его дёргает эта резиновая баба... Бред, полный бред".

Незаметно для себя, Артём заснул. Снились ему резиновые бабы, по которым он лупил из энергетической винтовки, а они уворачивались. Порой ему всё же удавалось по ним попадать, и тогда они с громким хлопком лопались, но меньше их почему-то не становилось. Где-то за спиной слышалось порыкивание то ли кровососа, то ли псевдогиганта, но так как Артём не знал, кто же всё-таки тогда рычал у оползающей дороги, то определить принадлежность он не мог, а сама зверюга всё время умудрялась прятаться где-то позади и не показываться Якушеву на глаза. Затем приснилась раздавленная кружка, только почему-то в своём целом виде. Артём лил в неё чай и удивлялся, почему же она не наполняется, хотя дно у неё было целым. Под конец ему приснился Коля Матрас, стоявший в той же позе, в какой его оставил отряд в Вилёвске, и смотревший на Артёма укоризненным взглядом. Матрас просто смотрел, не говоря ни слова. Что он хотел этим сказать, Якушев не понимал, а потом до него дошло, что это просто сон.

Кто жил ранее в комнате, в которой проснулся Артём, определить возможности не представлялось. Помещение было почти идеально убрано, и чего-либо напоминавшего о бывшем постояльце не содержало. На столе лежала походная фляжка, в которую вчера Артём перелил местное пойло, предназначенное для снятия стресса, и пачка сигарет, оставленная ему Удальцовым. Кроме него в комнате не было никого, впрочем, и второй кровати в ней тоже не наблюдалось. Комп показывал семь утра, спать больше не хотелось. Якушев встал и отправился умываться.

Направляясь в местную столовую, он встретил в курилке Удальцова. Начальник был бледен лицом, под его глазами были синие круги, вызванные то ли недосыпом, то ли накопившейся усталостью. Завидев Артёма, Удальцов приветственно махнул ему рукой, но тут же схватился за голову, чем вызвал у Якушева подозрение, что причиной бледности является кое-что другое, нежели какие-то там недосыпы и усталости. Артём присел с ним рядом и достал фляжку со вчерашним пойлом.

- Это ты вчера правильно поступил, что на уговоры Борщевского не поддался. Замучал меня расспросами этот старый гриб. Михалыч твой, кстати, того - дуба дал.

- Да ладно! - не поверил ему Якушев. - Когда? Как?

- Полагаю, что немногим позже, чем все прочие, кто был под твоим командованием.

- Не понимаю, - удивился Артём. - Он же с нами сюда приехал, а теперь вы говорите, что он уже несколько дней мёртв?

- Ты вот, Тимох, и не в курсе, кто это был на самом деле, - Удальцов затянулся сигаретой, от чего лицо его снова скривилось. - Про "Зеркало" рассказывать долго, но по этому явлению записи у меня на Большой земле есть. Вернёмся - почитаешь. Пока же просто прими как данность, что это был не Михалыч. Борщ всё так красочно расписал, что у меня и сомнений никаких не осталось.

- Вчера в столовке про какой-то карантин трепали, - решил сменить тему Артём.

- Сняли его уже, - ответил Удальцов. - Опять же, Михалычу твоему надо спасибо сказать. Борщ и местные бонзы поначалу не разобрались, с чем им пришлось столкнуться, и немножко перестраховались. Удивительно, как вовремя я Борщевскому про это рассказал, прям как чувствовал, иначе был бы не исключён вариант, что нас на Базу попросту могли не пустить.

- Да, особо не рассиживайся, - продолжил он. - Конвой на Кордон отходит примерно через час. И я тебя попрошу - не рассказывай никому, где мы были. Не время пока для этого. Да, на завтрак тут сегодня "весёлая картошка", если тебе это интересно. Не пробовал такую? - уже ехидно бросил он вдогонку уходящему Якушеву.

В подтверждение слов начальника, в стороне гаражей взревел бронетранспортёр. Звук этот Артёму был прекрасно знаком, но поначалу всё же вызвал удивление - за прошедшие дни Якушев настолько привык к тихому гудению двигателей, установленных на машинах удальцовского отряда, что совершенно забыл, как принято рычать у их менее продвинутых в оснащении соплеменников. В душе что-то кольнуло, но тут же прошло - начинавшийся тёплый весенний день, а также льющаяся с крыш капель от выпавшей за ночь влаги, к сожалениям о былом не располагали. "Ты с этим всё равно ничего уже не сделаешь", - сказал сам себе Артём и продолжил свой путь в столовую.

Глава 8.

- Почему сразу не доложили? - орал Борщевский в телефонную трубку. - Какая, на хрен, разница, что ты не знаешь никакого Удальцова? Что, сейчас много людей к нам заходит?

Администратор распекал по внутренней связи дежурного по северному КПП, через который на Базу вошли Удальцов со своим то ли помощником, то ли личным адьютантом... Короче, шут его знает, какую должность сейчас занимал этот лейтенант, ранее командовавший раздавленной полем аномалий перевалочной. Ситуация осложнялась тем, что покинул Базу их отряд, количеством около двадцати человек, на трёх бронемашинах, но вернулись только эти двое и пешком. Особенно странным было то, что одним из этих двоих был "зелёный" офицерик, Аномальных практически не нюхавший, по большому счёту.

- Ладно, ты меня извини. И впрямь, что-то на меня нашло. Просто возвращения этих ребят я очень сильно ждал, но не так рано и не в таком количестве, вот и сорвался, - Борщевский внезапно осознал, что в вину дежурному по КПП ему ставить-то и нечего. Дёргать администратора по поводу каждого входившего на Базу и раньше не было принято, да и по поводу нынешних времён дежурным никаких указаний не поступало.

"Твою мать, теперь ещё и текущему наряду проставляться придётся, - подумал Борщ, повесив трубку. Он снял очки и вытер платком взмокший лоб. - Старею, не иначе. На людей попусту срываться стал".

Весть о том, что через северные ворота прошли двое странных мужиков, он услышал находясь в месте, куда слетались все новости, и где происходил основной обмен информацией на Базе, - то есть в курилке. Рассказчик, а именно - один из механиков, рассказывал своим коллегам, что буквально пятнадцать минут назад столкнулся с кем-то из той странной группы, которая на днях ушла на север. Выронив от неожиданности сигарету, Борщевский подскочил к механику, малость ошалевшему от столь неожиданного манёвра администратора, и заставил его повторить всё, что тот только что рассказывал.

Возможно, если бы не недавнее происшествие с "Михалычем", Борщ и не стал бы так суетиться, но даже после вроде бы верной разгадки произошедшего, где-то внутри него всё же осталось сидеть маленькое сомнение по поводу, правильно ли он поступил, сняв карантин? Будучи уверенным, что ответа ему на этот вопрос, кроме Удальцова, никто не даст, он, сгорая от нетерпения, начал ждать возвращения его отряда. Теперь же выяснялось, что вышеозначенная персона уже сидит в столовой, а он об этом ни сном, ни духом.

Борщ сразу же усомнился в том, что из всего отряда вернулись лишь эти двое - может, остальная часть их отряда тоже была где-то здесь, но на глаза механику не попалась, хотя технику свою они должны были бы отогнать поближе к гаражам, но тогда Борщевского уж точно должны были поставить об этом в известность. К его удивлению, практически сразу, то есть после звонка на КПП, выяснилось, что слова механика оказались правдой. Несмотря на то, что народа в столовке практически не было, для ведения конфиденциальных разговоров она не подходила - к тому же Сироже крепко прилипла слава редкостного трепла, и у Борща не было сомнений, что всё, услышанное барменом, станет известно широкой общественности в ближайшее же время. Слух у Сирожи был отменный, потому Борщевский решил увести возвратившихся к себе в кабинет. "Там у меня и стулья удобнее, да и с секретностью всё в порядке", - рассудил он про себя.

Удальцов на предложение согласился без особых раздумий, но вот лейтенант почему-то захотел побыть один. До него Борщевскому дела не было - в качестве источника информации он ценность вряд ли представлял, тем более, что ещё во время до отъезда их отряда у Борща сложилось впечатление, что этого, как его.... а, Якушева, скорее всего будут таскать с собой чем-то вроде если уж и не отмычки, то практически бесполезным грузом. Но, несмотря на своё мнение о бывшем командире перевалочной как о зелёном новичке, он всё же дал указание Сироже обеспечить тому условия для максимально комфортного, по местным меркам, отдыха - по лейтенанту было видно, что выход его прилично потрепал, а это состояние администратор знал прекрасно, благо за прошедшие годы насмотрелся на возвращавшихся в подобном виде предостаточно. В то же время, к Удальцову у него был личный интерес и масса вопросов, требовавших как можно более скорых на них ответов.