Куклы - Ян Миклашевский

Сравнительно быстро они спустились с холма, а спустя час дошли и до железной дороги. Ржавые рельсы тянулись откуда-то с юга куда-то на север, в неизвестность. Аномалий по пути не попалось ни одной, но Артём хорошо выучил урок о том, что расслабляться здесь нельзя ни в коем случае: то, что их не попалось ранее, не означает, что так продолжаться будет и дальше. Хоть детектор и молчал, но Якушев всё же кинул в сторону рельс пару камешков. Удальцов хмыкнул, одобрительно кивнул головой, но не сказал ни слова.

- Если тебе когда-нибудь захочется пройтись по этим рельсам, то не советую лезть в двухэтажное здание, которое находится севернее от этого места, - произнёс он, стоя на железнодорожном полотне. - Его ещё Детским садом называют. Просто не стоит, поверь.

Руины оказались корпусами небольшого заброшенного завода. Удальцов долго рассматривал строения в прицел, явно прикидывая, идти сквозь них или всё же обойти, затем видно вспомнил свои же слова про грабли, и повёл Артёма в обход.

- В другие годы, - рассказывал он по пути, - я бы из принципа туда сунулся, но сейчас что-то боязно. Несколько лет назад там жили какие-то странные люди. То ли изгои, то ли просто отшельники, но насколько я помню, душегубами они не были. Потом они, вроде бы, ушли куда-то, или их кто-то откуда выгнал... В любом случае, они куда-то делись. А у местного зверья есть скверная привычка селиться в бывших людских постройках, так что сложно сказать, с какой гадостью мы могли бы там повстречаться, если бы я повёл нас сквозь этот комплекс. В обход, само собой, получается дольше, но зато так безопаснее.

В скором времени, оставив заводской комплекс позади, они вышли на потрескавшуюся дорогу, которая Артёму показалась чем-то знакомой. Удальцов посмотрел на север, где дорога скрывалась в небольшой рощице, поднял забрало шлема, со злостью на лице сплюнул и направился на юг. Якушеву его реакция была непонятна, но спросить начальника по этому поводу он не решился.

- Ты наверное думаешь, почему я вообще взял тебя в свой отряд, хотя, по-хорошему, должен был оставить у Борщевского? - уже без злобы на лице, скорее не спросил, а подтвердил Удальцов. - Есть у тебя одно качество, которого не было у всех прочих: ты умеешь быть верным и преданным. Ты не одиночка, какими являются почти все здесь живущие, а это значит, что при выборе между "спасать свою шкуру" и "спасать товарищей" ты хотя бы задумаешься.

- Да полноте вам, - отмахнулся Артём. - Мужики же ночью в бой бросились сами, даже без команды.

- Они не товарищей спасали, а шкуры свои, вот их по одному кровососы и переловили, - равнодушно ответил Удальцов. - Ты же и вовсе мог спокойно запереться в машине, а не заниматься моим спасением, однако выбрал другое. Жаль, что вас таких мало.

"Ох, темнишь ты, начальник, - в Артёме проснулось недоверие. - С чего бы тебе такими медоточивыми речами меня кормить? Что ж у тебя на уме-то? Но демагог ты знатный, это факт".

Ближе в вечеру они подошли к похожему на встреченный ранее заводскому, комплексу, обнесённому высокой бетонной оградой. Было видно, что здесь живут люди, а римская цифра I могла означать только одно: как не стремился Удальцов её избежать, но судьба всё равно вывела их на Первую Базу.

***

В нарушение всех регламентов, начальник отправился не к администратору Базы, а в столовую, где сходу заказал графин водки ("Ох, эстет, дворянин хренов", - подумал про себя Артём, услышав заказ), чего-нибудь закусить, затем поесть, и плюхнулся за стол в одном из углов. Стул под ним предательски скрипнул, но всё же начальничий вес выдержал. Якушев скромно присел напротив.

- В общем, дел у нас осталось немного, - обратился он к Артёму, выпустив клуб табачного дыма в потолок. - Отсюда нас доставят с почестями и комфортом до ближайшего кордона, а там тебя ждёт новая жизнь и солидное вознаграждение. Пусть ты и на испытательном сроке, но заслужил.

- А отпуск меня там не ждёт? - Артём только сейчас осознал, как же он вымотался за прошедшие дни. - Насколько я знаю, в Институте за выходы в поле он полагался.

- Да без вопросов, - великодушно улыбнулся начальник. - Заселить тебя только куда-нибудь надо будет, но это я улажу. Ну, давай, - он разлил часть содержимого графина в алюминиевые стопки, - за успех. Будем.

Потом помянули тех, кто не вернулся. Удальцова разобрало, и он начал рассказывать про важность их прошедшего выхода, впрочем, ограничиваясь штампами и общими словами. Артём собрался было спросить, что же такое начальник вынес из Мёртвого города в сумке, но что-то подсказало ему, что этого делать не стоит. Что бы это ни было, но оно уже стоило жизни многим, а повышать эту стоимость за счёт себя у Артёма не было ни малейшего желания. Через какое-то время в столовую пришёл Борщевский и увёл начальника к себе в кабинет под предлогом, что там-де комфортнее, и им точно есть о чём поговорить, потому что тут случилось такое... Удальцов собрался было захватить с собой и Якушева, однако тот заявил, что в любое другое время он это сделает с радостью, но только не сегодня и не сейчас. Борщевский понимающе, как будто даже с радостью, кивнул и сказал, что когда господин Якушев почувствует желание отойти ко сну, его проводят ("Сирожа, слышишь меня? - рыкнул он на бармена. - Проводят, а не укажут направление") в одну из комнат, уже год как пребывающую без владельца. И если помощнику господина профессора (Артёма передёрнуло) не свойственны излишние суеверия, то никаких проблем возникнуть не должно. Якушев кивнул головой, что должно было означать согласие, Удальцов положил на стол початую пачку сигарет и удалился с Борщевским. Артём остался один.

Он курил, прислушиваясь к разговорам за другими столами. Местные мужики, начавшие активно подтягиваться на ужин, говорили в основном о делах насущных. Что-то там произошло на днях в административном корпусе, что его ажно закрывали на карантин, но вроде бы всё обошлось. Кто-то, взяв с соседей по столу обещание хранить молчание, рассказывал, что Борщевский обзавёлся каким-то страшным оружием, которое заставляет жертв буквально растворяться. Дескать, Борщ какого-то мужика из своего обреза так привалил, что комендантские того сначала жидким азотом поливали, чтобы по полу особо не растекался, а затем в ведро собирали. Тот же Борщевский фигурировал и в шутливой истории, доносившейся из-за другого стола: якобы спалил он какого-то Кузю с резиновой бабой, причём до него про эту особенность личной жизни ранее указанного господина знала вся База, и что теперь Кузе уж точно придётся свернуть свой эксперимент по созданию какого-то "манекена" искусственным путём, поскольку на хрена ж она такая тут вообще нужна, как не для этого. Из-за другого стола на рассказчика рявкнули, что если ещё хоть раз услышат про Кузю какое-нибудь фуфло... Атмосфера стала постепенно накаляться. Артём поднялся из-за стола, перелил оставшееся содержимое графина в походную флажку и попросил "Сирожу" проводить его до комнаты, где ему предстояло ночевать. Тот молча кивнул и призывно махнул кому-то рукой. По дороге до кровати Якушев провалился в пьяное беспамятство и пришёл в себя лишь от того, что кто-то закрыл дверь в комнату, выделенную ему под ночлег, с другой стороны. С изумлением обнаружил, что уровень сервиса на Базе просто зашкаливающий - неизвестный доброжелатель не только его раздел, но и укрыл тёплым одеялом. Особо ценного у Артёма с собой ничего не было, кроме компа, но тот лежал поверх аккуратно сложенного защитного костюма.

Невзирая на количество выпитого, снова заснуть не удавалось. Перед глазами пролетали картины прошедшего выхода. Вспомнились глаза Матраса, посаженного на невидимый бесплотный, но от этого не менее реальный ментальный поводок, и на душе вновь стало погано. То, что сделала с ним та непонятная тварь, пониманию поддавалось с трудом, но судя по реакции более опытных членов отряда, всё было именно так, как это описал Удальцов. "А ведь он поступил оптимально, - подумалось Артёму. - Может, и неправильно, но оптимально. Знай он, что Матраса ждёт что-то страшное, он бы выстрелил без колебаний. Никто из нас не знал истинных целей той твари, которую сам Матрас называл Васей, но при этом она его не убила, а только обездвижила. Может, ей просто нужно было, чтобы мы ушли? Именно ушли, без разноса того здания в бетонную крошку, но для этого ей понадобился заложник. Если Удальцов не стал стрелять в том строении, то не стал бы этого делать и снаружи. А потом, допустим, когда мы уехали, она отпустила и его, и Матрас сейчас уже идёт где-то по Аномальным сюда, к нам..."

Потом вспомнилась энергетическая винтовка. Ещё на утренней пристрелке Артём почувствовал, что она является именно его оружием. Пусть оно медленное, при всей своей умопомрачительной разрушительной силе всё же не настолько совершенное, в отличие от навороченных, но при этом гораздо более слабых современных моделей, громоздкое, тяжёлое, но всё же предназначенное именно для него. Утром, когда Удальцов поведал ему о своих планах касательно всех вещей, оставшихся от отряда, он хотел было взять с собой ту самую, которой наводил шороху в Вилёвске и какой размазал псевдогиганта, и ему было наплевать, что без источника энергии она будет всего лишь лишним грузом, но начальник почему-то это ему строжайше запретил. Необычное оружие вместе со своими сёстрами сгорело в белом пламени, не дававшем дыма и жара, оставив о себе лишь воспоминания.